Тайные тайны бытия

На флешмоб Эвелины Грин "Разговор с богами": 

Товарищ Анмай натурально предстает перед Создателем, который оказывается немного не таким, как ему представлялось (отрывок из "Дома на границе":)

Очнувшись, Вэру ошеломленно распахнул глаза. В нем тоже была часть Создателя... и теперь он ощутил, ЧЬЯ она. Сомнений больше не было. Цель его жизни решилась. И он ощутил вдруг странную, сосущую пустоту.
..............................................................................................
Он ошалело помотал головой. Вайми всё ещё хмуро смотрел на него.
– И... вы встретились? – осторожно спросил Вэру.
Вайми вновь широко улыбнулся.
– Как видишь. Как и вы.
– Но как я попал сюда?
Вайми вновь нахмурился.
– Правду говоря, я выдернул вас сюда, когда вы... пересекли границу. И вернул вам ваши тела. Но вы же не против?
Анмай невольно потянулся, с удовольствием чувствуя каждую мышцу.
– Хм. Нет. Но... – он с сомнением посмотрел на Вайми.
На Творца и Создателя тот всё же походил не особенно – грива растрепанных волос, из-под которых виднелись основательно покусанные ухи. Взгляд тоже был смущенный.
– Не похож? – сразу догадался тот.
– Точно.
Вайми вздохнул.
– Ладно. Идите сюда. Я покажу вам меня настоящего.
............................................................................................
Анмай подошел к нему, по-прежнему держась за руку Хьютай – просто потому, что ощущать её ему нравилось. Вздохнув Вайми медленно, словно во сне, поднес ладони к их лбам... и Анмай вдруг растворился в волне невесомости, волне ослепительного текучего сияния. Он так удивился, что даже не издал ни звука. Он словно падал в населенную светом бездну. Жидкие узоры всех цветов радуги накрывали его волнами.
Потеряв всякое представление о месте и времени, Анмай парил в этом радужном свете. Оно мягко пульсировало, завораживало, растворяло его. Вместе со светом пришел звук, шепот сотен голосов – но не идущий снаружи, а странным образом возникающий где-то в самой глубине сознания, но совсем призрачный, едва слышный.
Анмай невольно прислушался к нему – и, через какую-то пару секунд, эти голоса стали множиться, перекликаясь, накладываясь, сплетаясь. Текучие узоры словно протаяли вглубь – и его накрыло волной смутных образов. Они шли через создание так быстро, что словно размывали, уносили его в бесконечность...
Не выдержав прилива оглушительного многоголосья, Анмай попятился, прижав руки к лицу. И тут же всё исчезло. Он ошалело моргнул, вновь оказавшись на поляне.
– И что? – немедленно спросила Хьютай.
Вайми прикусил губу.
– Я не встречал таких, как вы. Попробую ещё раз...
Он вновь хмуро посмотрел на них, потом, решившись,   поднес ладонь ко лбу Вэру. Пальцы Вайми растопырились, между них замерцало призрачное текучее свечение. Оно расплывалось, росло, коснулось лба Анмая...
Мир вновь смыла волна невесомости. Он словно падал в шепчущую бездну. Сознание множилось бликами в волнах ослепительного радужного сияния. Вэру слышал сотни голосов, видел тысячи образов. Или... видел и слышал не он, а кто-то ещё, больший, несравненно больший, другой...
Он отпрянул назад сквозь призрачную пелену, споткнулся, упал, откатился в сторону. Сел, ошалело помотав головой. Рядом села такая же ошалевшая Хьютай.
– Что ты с нами делаешь? – спросила она.
– Пытаюсь настроиться, – хмуро сказал Вайми. – И настроить, скажем так, вас. Ваши истинные сущности не очень-то подходят к жизни в этом месте. Правду говоря, они вообще не слишком-то подходят к ЖИЗНИ. Но, если хотите, я могу попробовать позже. Или попрошу Охэйо.
– Нет, – Анмай вновь помотал головой. Он подумал, что, вообще-то, должен отказаться, но с удивлением понял, что страха не чувствует. Хьютай уж точно не боялась – а значит, не будет бояться и он...
Вайми вздохнул.
– Тогда идите сюда.
По-прежнему держась за руки, они подошли к нему. Вайми поднял ладони. Бесцветные переливы волнами пошли от них, заливая воздух призрачной сияющей пеленой. Вэру захотелось отступить, но он, ещё раз выдохнув, остался на месте. Пелена поглотила его. Ослепительная радужная волна словно вобрала в себя его сознание, – и, задержавшись на миг, резко вырвалась наружу.
Он вдруг ощутил, как незримые нити его сознания тянутся куда-то в бесконечность. Оно вновь наполнилась тысячами голосов и образов. Их становилось всё больше, но он слышал и понимал каждый из них. Миллионы нитей тянулись сквозь него, пронзали его, пронзали пространство, пронзали время... времена...
Радужная волна схлынула, но странное чувство собственной текучести не отпустило его. Казалось, сама его суть плывет, струится, словно разводы бензина на воде, – но это не страшно, а щекотно, где-то очень глубоко внутри...
...Вэру медленно сползал по стволу вниз. Его захлестнуло невероятное удивление, когда нет сил даже на то, чтобы обалдеть от того, что творится с ним. Все его мысли куда-то испарились, на их месте вновь и вновь вспыхивало то, что только что произошло, происходит вокруг, далеко, и ещё может произойти, в совершенно сумбурном, постоянно изменявшемся порядке, кусочки всего разной длины и яркости. От него самого осталось только ощущение, что он смотрит чей-то невероятно сложный сон. Наконец, этот сон начал понемногу перетекать в явь. Анмай осторожно приоткрыл один глаз и взглянул на Вайми. Тот смотрел на него сверху вниз, задумчиво прикусив губу.
– Опять не получилось?
Вайми махнул рукой.
– А, нет, всё уже. Можешь подниматься.
Ошалело взглянув на Хьютай, Вэру встал на ноги.  Чувствовал он себя сейчас не слишком хорошо. В глазах – вихрь призрачных образов, тело как-то отдельно от сознания...
– Ты уверен, что со мной всё в порядке?
Вайми остро взглянул на него.
– Ой, нет. Сейчас...
Анмай на миг пропал, словно его выключили. И тут же вернулся. Все необычные ощущения исчезли, словно их и не было. Он вновь ощущал каждую мышцу в теле. Мир вокруг обрел кристальную ясность. Но не только. Анмай с удивлением понял, что он здесь, в лесу, – и в Бесконечности. Он видел сразу лес – и темноту, но темноту не абсолютную. Её пронизывали слабые радужные разводы, – как те, что плавают в закрытых глазах. Они вспыхивали в ней, медленно плыли и угасали. Но стоило ему присмотреться к этим слабым, едва заметным теням, – и они бросились навстречу, одновременно разгораясь. Он вновь оказался в ослепительно яростной, невообразимо сложной, бешено кипящей массе...
Анмай бездумно замедлился, и неистовый свет померк, а кипение стало замедленным, словно бы сонным. Он видел исходную структуру пространства, – структуру, в которой само оно кипело, сворачивалось черными дырами, торами, нитями. В этом аду таилось бесконечное множество виртуальных частиц, чудовищная, беспредельная энергия, целая бесконечность её, лишенная лишь возможности воплотиться иначе, как с его помощью, и в нереальном, обреченном на неизбежное исчезновение призраке-мире...
И в это же время он стоял здесь, в Нау-Лэй, чувствовал землю под босыми ногами, чувствовал руку Хьютай в своей руке... Это было... удивительно.
Это и значит быть тобой? – спросил он.
Вайми вновь нахмурился.
– Нет. Совсем нет. Я... ну, можно сказать, что я дал вам, в дополнение к вашим сущностям, части себя – но части, очень маленькие. Не из жадности, а потому, что пока вы не сможете управлять чем-то большим. Потом, постепенно разбираясь в них, вы сможете... подрасти.
– А сейчас? – нетерпеливо спросила Хьютай. – Ты можешь показать себя нам сейчас?
Вэру вспомнил, что ничего, по сути, не знает о ней – о её пути в Бесконечность. Совсем другая Хьютай, на самом деле. Но уж в любопытстве она точно не уступала ему.
– Можно и сейчас, – Вайми вновь хмуро посмотрел на них, но на сей раз его взгляд словно проникал под кожу, вновь щекотно отзываясь внутри, в самой его сути. – Просто я не уверен, что вам это понравится.
– Может быть, – Анмай пожал плечами. – Но я и оказался здесь затем, чтобы узнать.
– Ну что ж...
.............................................................................................
Верхний мир погас и Вэру ощутил всю глубину окружившей его бесконечности. Многие из его чувств сейчас исчезли – ничто не имело ни запаха, ни вкуса, ни тепла, ни, тем более, плотности. Слух остался – его окружали стоны, вздохи, пощелкивания. Их издавала сама пустота. И, само собой, он видел текучие тени – Возможности, виртуальные квантовые флуктуации вакуума, того бездонного моря, в которое они сейчас нырнули...
+ / Начинаем, – беззвучно сказал Вайми. – Мне придется... поглотить вас, иначе вы мало что поймете. Вы станете мной... какой-то моей частью. Не знаю, сколько вы сможете запомнить, отделившись, – но, надеюсь, это поможет вам понять меня. Итак... + /
Одним молниеносным рывком они взвились на невероятную высоту – из квантового вакуума в вакуум обычный. В холод и тьму конца Вселенной. Но теперь Анмай мог ощущать гравитацию, её направление. Он смог посмотреть вниз – и увидел, как оттуда, из бездны, поднимается тускло-радужная, необозримо огромная воронка. Он понял, что падает в черную дыру, самую большую во всех мирозданиях – и невольно сжался. Ощущение было не самое приятное. Да, Вайми был... таким же, как он сам – готовым не жить, но непременно ЗНАТЬ.
Тьма во тьме поглотила его. Время исчезло. Обратилось вспять. Он был вне его, летел к его началу с невообразимой скоростью... вечность – и миг. И...
Он оказался... нигде. Там, где ничего не было. Ни пространства, ни времени, ни самого бытия. Вся его суть оказалась спрессована в безразмерную точку. И взорвалась.
...............................................................................................
Анмай так и не смог понять, что случилось – всё изменилось в один бесконечно короткий миг. Он словно с размаху нырнул в горячую, соленую, пронизанную миллионом звуков воду. И мир раскрылся перед ним, – так, как не раскрывался ещё никогда. Он парил в Бесконечности, он БЫЛ Бесконечностью. Он видел её начало. Он видел её конец. Он видел все варианты её развития. Он видел... но в этот миг он уже не был собой. Он был – Вайми.
............................................................................................
Любопытство. Желание знать всё до самой глубины. Любовь. Ненависть. Желание творить. Яростное недовольство собой. Много что ещё. Не было, наверное, лишь страха. И жестокости. Но было... яростное стремление восполнить себя до конца. До сих пор было. Несмотря на весь пройденный путь, оно не стало слабее. Напротив. Теперь он видел, кем бы мог стать. Видел бесчисленные измерения, бесчисленные времена – пока что закрытые. Видел границы своего времени – сверху и снизу. Видел сны наяву – бессчетное множество их. Видел себя – тоже бессчетное множество. Одни были более реальны. Другие – менее. Третьи не существовали, – но он всё равно был и ими тоже. Хотя быть большинством их ему совершенно не хотелось. О других он мечтал, – отчаянно и недостижимо, как никогда не смогут мечтать те, кто никогда не видел других себя. С иными он болтал, спорил, дрался... они были и им тоже. Все они были – им. Всё же. Хотя много его всё ещё оставались вверху... или внизу, вне его взгляда. Вне сознания. Там, где жили его сны. Или кошмары. Или... тени. Он парил вне времени – и, в то же время, был в нем. Он скользил по нему – и не двигался. Он знал, что с ним случится... с каждым из них. Он не знал, кем будет этот каждый. Иногда он мог выбирать, кем станет. Иногда – нет. Иногда это не нравилось. Иногда пугало. Иногда приводило в отчаяние. Иногда он был рад, что у него просто нет выбора. Иногда это не имело значения. Он всё же двигался. Он – постепенно – становился больше. Иногда он ошибался. Иногда отступал. Иногда стирал пути, которыми шел. Иногда прокладывал новые. Иногда не видел путей. Иногда – просто спал... и видел сны... и сны... и сны... которые сами превращались в Реальность. Иногда замирал на грани между сном и реальностью – и тогда...
Вновь мгновенный обратный прыжок – вниз. Виртуальные квантовые флуктуации, – единственная здесь реальность, – разгорались перед ним. Он нырнул в кипящий хаос. Здесь не было причинности, время не шло, оно металось – вперед, назад, в стороны – и это заставляло пустоту бурлить в бесконечном взрыве парадоксов. Здесь бушевал шторм структур, возможностей, самоорганизаций, мгновенно возникающих и гаснущих сознаний, похожих на его собственное и совершенно чужих. Пространство рвала невообразимо яростная буря энергии, обреченной вечно оставаться взаперти. Он словно летел сквозь поток, лес беспрерывно сталкивающихся и взрывающихся смерчей ослепительного радужного пламени, и каждый его лоскуток был живым. Он слышал крики, стоны, нечто невообразимое, – невероятный, бесконечно разнообразный безумный хор...
Любой другой здесь мгновенно сошел бы с ума, или просто сгинул без следа в этом огненно-безумном хаосе, – но Вайми уходил всё глубже. Водоворот вспышек и звуков становился всё сильнее, он со всё большим усилием пробивался сквозь эту вязкую, запутанную среду. Наконец завязнув в ней, он замедлил скольжение в потоке Времени. Неистовый свет померк, кипение стало замедленным, словно бы сонным. Здесь, в этом многокрасочном аду, жили его отражения, жили образы... бессчетное множество их, необозримый океан, в котором он с безмерным удовольствием купался, глядя на всё, что могло бы быть – и выбирая, собирая, разбирая... иногда с изумлением глядя на вещи, совершенно чужие и незнакомые ему... Эти мгновения были самыми густыми, сочными, вкусными, потому что познавая эти... вещи он и восполнял себя, – и с этим ощущением не могло сравниться вообще ничто...
Но сейчас Вайми нырнул ещё глубже, в океан бесструктурного уже хаоса, заполняя его собой, придавая ему форму. Он ушел так глубоко, что даже хаос замер, точнее – вырос так, что даже быстрейшие его броски застыли теперь неподвижными глыбами. Сквозь них струились странные, словно приходящие ниоткуда голоса, столь чуждые, что он не мог ничего понять в них. Возможно, это были Тэйариин. Возможно – кто-то ещё... но столь чужой, что само время рвалось, а пространство вскипало от этой запредельной чуждости. И этих голосов... бесконечно разных голосов здесь было бесконечно много. Но Вайми хотел заглянуть ещё глубже... хотя уже почти достиг края доступного ему.
Он ощутил дыхание Небытия. Реальность вокруг – та самая Реальность, в которой он жил и вне которой просто не мыслил себя, – сделалась зыбкой, обманной, непрочной... и, в то же время – хищной, голодной, растворяющей любую сложность. Его сущность начала отражаться в ней, умножаться, и её части стали вгрызаться в него, пожирая его, – его мысли, – заживо. Но его мысли сами были... хищными. Они тоже вгрызались, умножались, пожирали, прогрызая дорогу вглубь вязкой зеркальной пелены, придавая ей форму, – и он погружался всё глубже, пока не коснулся Небытия, Т`окэ фйау, того, в чем парят все Реальности, из которого они рождаются... и в котором исчезают без остатка. Реальность здесь закончилась – и он замер, отчаянно пытаясь понять... ощутить, что за ней... не напрасно. Он смотрел в бесконечный зеркальный коридор всё более чуждого – бесконечно чуждого – хаоса. Коридор уходил вглубь... и вглубь... и вглубь, – и Вайми не видел конца. Он ощутил Бесконечность. Лестница структур мира уходила до бесконечности вверх, и до бесконечности вниз. Может быть, не Небытие, но Реальность, столь плотная, что в неё нельзя войти? Хаос, столь хаотичный, что ничто не придаст ему форму? Все Реальности, сменяющие друг друга с невообразимой быстротой? Нет, не понять... пока. Ну что ж...
С небрежной легкостью он скользнул назад, в океан образов, купаясь в них, восстанавливая себя, восполняя, пропуская их через себя, – ещё одно не веданное там, Наверху, наслаждение. Стоило ему лишь захотеть, – и время замирало, превращая неистовый хаос в триллионы триллионов осколков разбитой в пыль мозаики. Для сознания не столь большого они всё равно остались бы хаосом... но для него эта задача была до смешного простой. Когда ты можешь собрать триллион триллионов осколков триллионом триллионов способов, это в самом деле не так уж и сложно. На самом деле, это совсем не сложно, ведь сложность подразумевает усилие, работу... Для него же это было радостью, – наверное, самой большой из доступных ему. Превращать Хаос в Порядок, нет, даже не так – находить Порядок, скрытый в Хаосе, наслаждаясь уже тем, как едва мелькнувший на грани сознания образ обретает глубину, вбирая в себя бессчетные, иначе обреченные навсегда остаться бессмысленными подробности...
Теперь он ощущал себя черной дырой, неотвратимо втягивающей в себя всё, что её окружает... нет, совсем не всё, а только лишь нужное – тут и сейчас. И – не уничтожающее его до исходной, изначальной бесструктурности, нет! Напротив – собирающей Сущее из исходной, изначальной бесструктурности, стягивая, сплавляя все образы в самом ядре, в том, что в обычной черной дыре было бы сингулярностью, – а здесь было точкой Творения, невыразимой для любого, кто не был им. И в ней...
Мир... целая вселенная, похожая на ту, в которой Анмай когда-то жил, но, в то же время – иная. Бесконечное множество историй... но здесь каждый её обитатель не выбирал себе тропу, а шел по всем тропам одновременно, сам творя времена и истории, бесконечно изменяя их так, что даже из своего вневременного бытия Вайми не мог ухватить ничего, кроме текущего мига...
Это было неизведанно и потрясающе интересно, – и, едва этот образ... заполнился окончательно, Вайми... вошел в него, наполнив призрак мира своей волей – и, вместе с ним, вырвался, наконец, на поверхность Реальности, вновь придавая ей форму – сейчас и навеки.
............................................................................................
Вернувшись в своё тело, Анмай замер, ошалело распахнув глаза. Он стоял на всё той же поляне в лесу, – но перед ним всё ещё сияло море бесконечной, ослепительной белизны. Творящий Взрыв, да...
Хьютай сощурилась на солнце, смешно сморщив нос, – и тут же чихнула. Именно этот простой звук вернул Вэру к реальности. Он мотнул головой и осмотрелся. Тут всё было, как обычно, – дул легкий ветерок, шелестела листва... Вайми стоял наполовину в тени, всё ещё хмуро глядя на него.  Причудливые тени ветвей скользили по его телу, размывая очертания. На миг Вэру показалось, что сквозь Вайми просвечивает лес, и он в который уже раз ошалело помотал головой. Она должна была закружиться от такого – но не закружилась. Здесь, в этом мире, – теперь и навеки, – он пребывал лишь частично. Эта мысль должна была его напугать... но не напугала. Он с новым интересом посмотрел на Вайми. Тот по-прежнему ухитрялся выглядеть смущенным.
– Значит, ты сам создал мир, в котором родился? – осторожно спросил Вэру.
Вайми хмуро взглянул на него.
– Не создал. С моей текущей точки зрения я был всегда. И мой мир, соответственно, тоже.
– И я? – ошалело спросил Вэру.
– И ты. И Хьютай. И все.
– Но КАК? Ведь я же живу, я помню жизнь, которую прожил...
Вайми вздохнул.
– Анмай, время многомерно. То, что течет в одном временном измерении, кажется статичной глыбой во втором. Второе – и третьем. И так далее, без конца.
– И можно вернуться в прошлое, исправить его?
– Конечно. Если ты живешь в старшем временном измерении, изменить низшее нетрудно.
– И ты можешь, например, убить себя?
Вайми хмуро взглянул на него.
– Зачем? Просто интереса ради? Нет. И... время не просто многомерно, Анмай. Оно существует в бесчисленных вариантах будущего. Во всех возможных его вариантах, на самом-то деле. Как и я. Есть бесчисленное множество ветвей, в которых я не доживаю до... себя нынешнего. Но, всё равно, я – это и они тоже. ВСЕ они. Так что твой вопрос, в общем, лишен смысла.
– Но ведь когда-нибудь они ВСЕ умрут.
– Р-р-р! – Вайми начал злиться. – Когда я нырнул в Первичную Дыру, то был отброшен в бесконечно далекое прошлое. Аннит, покинув свой мир и своё время, был отброшен в бесконечно далекое будущее. Как, кстати, и вы. Тем не менее, мы все встретились. Ты понимаешь, что это значит?
– М... нет, – неохотно признал Анмай.
– Это значит, что времени, как какой-то абсолютной величины, не существует. В некоторых его измерениях это вечность. В других – его нет. Далеко не во всех я могу жить. Пока, по крайней мере. У моего времени есть начало – миг Творящего Взрыва, тот самый, когда я вышел в Реальность из Первичной Дыры. У моего времени есть конец – это наш текущий миг, в котором мы находимся. Но время здесь не завершается, оно просто идет дальше. Я не могу прыгнуть в будущее и увидеть тебя через пять минут. Но я могу увидеть тебя в прошлом. Теперь понимаешь?
– Более-менее, – Вэру помотал головой. – Но это значит, что ты можешь и исправить прошлое...
– КАКОЕ прошлое, Анмай? – хмуро спросил Вайми. – То? Это? Какое из бесчисленных? И с какой точки зрения? Даже я не могу сказать, ИЗМЕНЯЮ ли я прошлое – или просто смещаюсь сам в другую его версию.
– То есть, прошлое вообще нельзя изменить?
– С абстрактной точки зрения – нет. С моей личной – очень даже. Хотя мои возможности небеспредельны. Как, впрочем, и твои. На самом-то деле я – ещё очень начинающий Творец. Совсем не всемогущий.
– Тем не менее, ты создал наш мир, – сказал Вэру.
– И создал довольно-таки криво, – добавила Хьютай.
– С чьей точки зрения? – возразил Вайми. – С вашей? Так есть бессчетные варианты вас, которые были вполне довольны жизнью. Пока не умерли. Или не застряли во времени, как в янтаре, – это с какой стороны посмотреть. Если бы вы жили счастливо – вы не попали бы сюда, так?
– Скажи это бесчисленным душам, застрявшим там, в созданном тобой мире.
Глаза Вайми зажглись мрачным, угрюмым огнем. Теперь – вот теперь он стал тем Творцом, какого Вэру представлял себе.
– Отчего вы решили, что я создал мир для вас? Я – это Врата Творения, их Ключ и их Страж. Но то, что через них проходит, Не создано. Оно существовало всегда. И будет существовать всегда. В Небытии. Реальность бесконечно огромна. Это значит, что мой труд Творения никогда не будет закончен, – а также значит, что закончить его я не смогу. Потому что создавая что-то я, в то же время, создаю себя. Дополняю себя. Восполняю. Ты понимаешь, Анмай?
Вэру молча склонил голову.