Мои домовые
Автор: Александр БыковПоддерживаю флешмоб про домовых: https://author.today/post/449179
У меня всего 2 произведения, в которых встречаются домовые. И оба домовых — с проблемами. Первый домовой — Трофим Семёнович, долго жил в заброшенной деревне, в пустом доме, без хозяина.
Никодимовка
Мимо покосившегося дорожного указателя по проселочной дороге не спеша пробирался большой чёрный кот. Не иссиня-чёрный, а словно бы запылившийся, с легкой проседью, выглядел он, однако, солидно. Кот ступал крупными лапами по недавно вылезшей светло-зелёной травке, аккуратно обходил лужи и довольно щурился на солнышко.
"Никодимовка 500 м" - сообщал фанерный указатель, явно кустарного изготовления, установленный у дорожной развилки. Стрелка показывала направо - на чернеющие вдали постройки. Поворот налево вёл в глубину леса. Куда - никакой указатель не сообщал, однако среди подступающих к просеке берёзок был виден основательный стенд на двух зелёных столбах с полным экспрессии лозунгом: "Берегите природу — МАТЬ ВАШУ!" Кот двигался из Никодимовки. Остановившись у развилки он глянул налево — не едет ли кто в местную глушь из большого мира? — вздохнул, и двинулся направо — туда, где призывали беречь природу.
Идею сбережения кот, в целом, одобрял, но сам её воплощать не собирался, оставляя это важное дело на совести профессионалов. Судя по следам шин и запаху, утром к леснику кто-то уже приезжал. Впрочем, сегодня кот держал путь к профессионалам иного рода. Свернув с просеки на едва заметную тропинку он углубился в почти непролазные дебри и вскоре оказался у подножия огромного древнего дуба. Дуб только начал раскрывать свои первые зелёные листочки на нижних ветвях, приглядываясь, действительно ли весна наступила всерьёз, или это очередное оттепельное баловство. Дуб был мощный, узловатый. Он вздымал свою крону до самого неба, словно бы подпирая его своей нерушимой уверенностью, что как всё было, так и будет, от века до века, несмотря на всяческое ежегодное мельтешение.
К одуряющим ароматам проснувшейся почвы примешивался чуть слышный запах дыма.
"Уже собираются чаевничать. Значит и я ко времени," - кот быстро вскочил по стволу на одну из толстых нижних веток и деликатно поскреб когтями кору. Радостно зачирикали над головой синицы. Кусок коры с лёгким скрипом отворился внутрь, как самая обычная дверь. Кот прыгнул, на лету кувыркнувшись через себя. Дверь за спиной захлопнулась. Кот превратился в черноволосого, с проседью, маленького мужичка в лохматой черно-серой, словно бы запылённой, душегрейке. Мужичок, пригладив ладонью встопорщенные усищи и бороду, степенно поклонился красному углу:
- Исполать тебе, Никодим, свет Дебрянович. И тебе, Праскева Никодимовна.
- И тебе, Трофим Семёнович, долгих лет, да здоровья, - проскрипел из красного угла сидящий там седобородый старик. Глаза его приветливо сверкнули зеленым. - Садись за стол, коли к обеду пришел. Принеси-ка, дочка, угощение гостю.
Обеденный стол, за которым сидел хозяин, вдруг подрос в ширину, да и горница стала просторнее. Из пола вырос свежим грибочком ещё один стул. Трофим, ещё раз церемонно поклонившись, уселся. Миловидная зелёноволосая лесовичка в синем, печатном сарафане принялась выставлять перед ним миски и плошки с разной снедью.
- Вот суп грибной, вчерашний, ещё тёпленький. Рыжики солёные. Брусника в меду. Скоро и чай доспеет. А вот карасики вяленые. Всё ли у тебя ладно? Всё ли по-старому, Трофимушка?
Зыркнув на лесовичку желтым кошачьим глазом, Трофим кивнул и широко, даже как-то горделиво, улыбнулся.
- Да верно ли у тебя всё по-старому? - недоверчиво прищурился леший. - Прошлый раз, как ты заглядывал, и весна была тебе не красна. Сидел, как сонная муха. А нынче прямо светишься.
- Это потому, Никодим Дебрянович, что я теперь не один.
Лесовичка, едва не уронив блюдо с карасиками, отступила на шаг и недоверчиво посмотрела на гостя. Никодим удивлено поднял замшелую правую бровь.
- Обзавелся я вчера хозяином. Купили мой дом. Жить теперь будут. Такая вот у меня радость.
Лесовичка поставила карасиков на стол и улыбнулась.
- Я теперь, можно сказать, новую жисть начинаю, - гость встопорщил усы, голодно ощерился, схватил с блюда карасика и впился в него зубами.
- Новую жисть? Настоящие хозяева? Не дачники? - с сомнением проскрипел леший.
- Угу, - кивнул Трофим. Доел, аккуратно положил на стол рыбий скелет и по-кошачьи облизал жирные руки.
- А когда переедут? - с ноткой беспокойства спросил Никодим.
- Завтра, - гость уверенно икнул. - А может, послезавтра. Мне-то они не сказывали.
https://author.today/work/199889
А вот другой мой домовой — Сергей Никанорович, остался без дома, и, перебравшись в город поселился в автобусе:
Автобусный
Уф! Успел.
Благодарно кивнув подождавшему водиле, я плюхнулся на двухместное сидение в автобусе и огляделся.
Не то, чтобы я особо спешил. Просто ждать следующего на остановке не хотелось. Но, главное, мне почему-то нравился именно этот, ещё советских времён, кремовый ПАЗик с красной полоской вдоль всего корпуса. На нём всегда было приятно ехать. Казалось бы — такое старьё уже давно пора списать в утиль, но этот ветеран общественного транспорта до сих пор выглядел куда приличнее многих своих молодых собратьев.
Автобус тронулся. Как всегда, без лишних рывков, без скрипа и дребезга. И сквозняками из щелей в нём почему-то никогда не задувало, даже в самую холодную пору. Глаз не раздражали ни ржавые детали, ни болтающиеся поручни или изрезанные сидения. Всё тут было в меру обшарпано и потёрто, но как-то, на удивление, цело. Никаких запахов горелой резины или угарного газа внутри салона. Даже надписи, накарябанные шпаной на стенах и спинках сидений, были тут какие-то более приличные. Если где и с матерком, то уж точно без злобы.
- Здравствуйте. У вас проездной?
- А? Нет. Вот, пожалуйста, - я протянул кондукторше заготовленную мелочь. - А скажите, почему вы всегда здороваетесь с пассажирами? В других автобусах кондуктора никогда так…
- Просто этот автобус особенный. - Кондукторша загадочно, почти по-джокондовски улыбнулась и продефилировала к следующему пассажиру.
А я почему-то вспомнил, как эта же самая «бабушка божий одуванчик» месяц назад матом орала на расшалившихся школьников... Ну да, в другом автобусе. В этом никогда. Ни одна кондукторша, на моей памяти. Тут почему-то все вежливы.
- Просто удивительно. Кто же это тебя, брат, так облагородил? - с улыбкой спросил я автобус, похлопав его по красивой, под дерево, пластиковой стеночке.
- Кто-кто, - пробурчали вдруг из-под сидения. - Я конечно. Больше-то некому.
Странно, что я не вскочил в ужасе, не пересел, и уж тем более не поспешил сойти. Просто в голову не пришло, что в этом автобусе может произойти что-то плохое. Тем временем из-под сидения вылезла всклокоченная голова, а за ней и целый мужичок. Бородатый, кряжистый, ростом не выше метра. Забравшись, он по-хозяйски устроился на сидении. Потом запахнул поудобнее промасленную рабочую спецовку не по размеру, выглядящую на нём как халат, подпоясанный, кстати, обрывком электропровода, и стал меня разглядывать, то и дело почёсываясь и пошевеливая торчащими из-под спецовки пальцами босых ног. Видя, что я не решаюсь заговорить, он взъерошил бороду и спросил:
- Пироги-то у тебя с собой?
- Ага, - я кивнул и торопливо полез в пристроенную на коленях спортивную сумку. Там и правда лежали завёрнутые в целлофан, тёплые ещё, пирожки с капустой. «Голодный он что ли? А откуда про пирожки знает? Я же их только что в ларьке купил. Что это вообще за чудо природы?»
- Ну так угощай, раз сам завёл со мной разговор, - проворчал мужичок.
- Ну да, - я торопливо сунул ему один из пирожков.
- Вот долдон! - всплеснул бородач руками и захихикал. - Ничё не понимает… Ты надкуси хотя бы, али пополам разломи. А то как я его исть-то буду? Раз ты угощаешь, то сперва хлеб преломить должон.
Я разломил пирожок и протянул ему половину. Ухватив полпирожка, человечек немедля принялся за еду, и, быстро одолев свою долю, зыркнул на меня из-под косматых бровей чёрным глазом уже более благожелательно.
- Ты о чём-то спросить хотел?.. Али так? От скуки решил побалакать?
- Да я… Ты, вообще кто? Откуда знаешь меня? И про пирожки?
- От голова! - Бородач снисходительно заулыбался. - Второй год на моём автобусе катаешься. Как же мне тебя не знать? Я всех своих постоянных гостей помню. А уж пироги… От них ить такой аромат по всей горнице разливается, что… Ты вторую половину исть будешь, али как?
Я только пожал плечами. Есть совсем не хотелось.
- Так давай сюды… Да что ты на ноги мои уставился? Чай не копытца, не птичья лапа. Всё как у людей.
- Холодно же. Как это ты босиком? - Я сунул ему вторую половину пирожка.
- Пока ещё ничё. Зимой вот, особливо ночью, когда мотор спит, зябну. Да куды ж деваться? Лаптей мне тут сплести не из чего. Ни лыка, ни соломы… Да не зыркай на меня эдак вот, в лоб, - пробурчал он, дожевывая остатки пирожка, - а то гости решат, что ты умом повредился… Я ить им глаза-то отвожу. Не видят меня. Смотрят на тебя, и думают, что ты на пустое сидение пялисся, как баран на новые ворота.
- А мне ты почему глаза не отводишь?
- Невежливо это. Я же с тобой беседываю… Вот я знаю, что другие, знакомые, тебя Саньком кличут. А ты что же имени моего не спросишь?
- А как тебя зовут?
- Сергей Никанорович. Ну, если хошь, можно просто Серёга.
- Приятно познакомиться, - кивнул я и протянул ему руку.
- Ишь, прыткой, - хмыкнул Серёга, разглядывая протянутую мной ладонь. - Ну да ладно, раз уж познакомились. - Он слегка пожал мою ладонь своей мягкой волосатой ладошкой и тут же одёрнул её. - Ну, хорошо ты угостил меня. Теперь что же, расспрашивай.
- Так ты это… Ты местный домовой, получается?
- Автобусный, - Серёга грустно вздохнул. - Домовые ведь эта… в домах. В истьбах. А где я тут, в городе, истьбу возьму? В клетушку бетонную мне что ли селиться? Али в подвал?.. Нет уж. Я так решил, что лучше автобус. Истьба самоходная. Кажный день гостей полна горница. И мотор живёт, замест печки.