По следам флешмоба "Встреча с Богом". Роман "Один за всех и каждый за себя"

Встречи с Богом происходят в душе или в церкви - и они виртуальны, на уровне эмоций и ощущений. Каждый видит и слышит то, что хочет видеть и слышать. И в этом деле очень важен настрой на общение.

У воина, находящегося на краю гибели, это выглядит совсем по-другому. Без исповеди, даже, когда рядом нет единоверцев или сотоварищей, способных сказать "Аминь!", воину уходить трудно и страшно. Без вышнего прощения за пролитую кровь - невозможно. Иногда короткого "Господи, прости!" достаточно. Но сам разум умирающего способен творить чудеса - многие назовут это галлюцинациями, но суть в том, что душа умирает последней, а желание её очистить - сильнее смерти. Вот он  - Андрей Горшеня тяжелораненый в немецкой засаде у Моосте, распятый на дереве рядом с уже мёртвым Рогволдом Купчиным, умирающий от холода и кровопотери, не сможет назвать эту встречу сном или галлюцинацией - для него всё происходит наяву: "Один за всех и каждый за себя:   https://author.today/work/158556           Глава 22 "Цвета покаяния":

Глаза Андрея открылись сами собой. И сразу стало непонятно, морок это или игра угасающего разума, видения или явь – на земле он или уже на небесах. Не было ни тела, ни рук, ни ног, ни головы, остались лишь зрение, слух и речь. Картина поля битвы изменилась неузнаваемо – никакой крови и мёртвых тел, ни смерти – ни её последствий, ни врагов, ни своих. Сияло яркое летнее солнце. Справа открывалась голубая даль на Изборск и Псков. Слева – огромные золотые ворота. Глаза слепило от обилия цветов и света. Разнообразие, полнота и чистота красок поразили Андрея – столько в одном месте он ещё никогда не видел. Внизу стоял молодой муж, облачённый в белые одежды, не скрывающие такие же белые крылья. Босоногий, без всяких украшений и знаков величия. Но было в нём что-то знакомое, определённо, Горшеня знал о нём, хотя никогда прежде не видел.

За спиной незнакомца в сторону ворот двигались колонны людей в белых саванах – безмолвные и отрешённые от всего. И Горшеня понял, что видит знакомые лица – Рогволда, Домаша Твердиславича, своих дружинников-псковитян, новгородских воинов и добровольцев Кербета. Андрей точно знал, что все они мертвы, но сейчас знакомцы не лежали на снегу в крови и ранах, а невредимыми проходили мимо – десяток за десятком, сотня за сотней.

 - Не спеши за ними, воин. Кто за веру, благое житие ближних и край свой жизнь отдал, - голос святого был ясным и торжественным, – тот смертный достоин исповеди и покаяния ещё до Суда Божьего.

- Каюсь, святый архангел Гавриил, архистратиг Небесный, - ответил Горшеня. – Тебе одному ведомы все грехи людские. А я лишал жизни и христиан, и язычников, лил кровь человеческую. То называется грех, о котором я сожалею. Но он не ради выгоды моей, не для бахвальства или почестей, не ради чинов или наград совершён был. Тебе это ведомо, архангел Гавриил…

Гавриил улыбнулся и произнёс в ответ:

- Когда вынужден убить, потому что защищаешь свой дом и веру, ты выполняешь заповедь Божию о том, что нет больше той любви, чем если воин положит душу свою и тело своё за близких своих, за ближних по закону Божьему. 

- Каюсь за содеянное, но если бы Господь ещё раз сподобил, то я повторил бы свой путь и поступил бы также. Не я пошёл войной на своих ближних, а враг покусился на них. Воинской доли без крови не бывает. И эта кровь на мне, и лежит она тяжким грузом на душе моей. Не кровопийца я и не душегуб. Я лишь защищал свою землю, веру и людей православных.

 - Воин, - архангел Гавриил опять обратился к Горшене, – добивал ли ты раненых, измывался ли над пленными, заставлял ли их силой принять православие? Предавал ли ты ближних своих, посылал ли тех на верную смерть, за спинами чужими прячась? Запятнал ли ты душу свою насилием над мирными людьми или жёнами их?

 - Никогда, архангел Гавриил, - ответил изборец.

И тогда Гавриил сказал воину-заступнику свои главные слова, главное напутствие перед Судом Божим:

 - И вот, когда предстанешь пред Богом, положи Ему на престол душу свою и скажи: «Господи, вот моя душа, я истерзал её, изранил той ненавистью, что сам рождал в ней, тем смертоубийством, что сотворил. Я не мог иначе на этой войне. Вручаю свою душу Тебе. Теперь Ты её исцели, Ты её паче снега убели!». И Бог, зная сердце воина-богоборца и заступника, зная его намерения благие, любовью своею омоет её и очистит. Прощай, раб божий Андрей.

 - Скажи! Скажи, набольший воевода Небесный! – крикнул Горшеня, понимая,что время его уходит, что исповедь закончена, а покаяние принято. – Победим ли мы немца? Хочу знать, что грешил не зря – не для себя и не за себя, а ради людей православных в Изборске, Пскове, Новгороде, Владимире, Суздале и Переяславле.

Архангел Гавриил перекрестил Горшеню и ответил коротко:

 - Душа христианская… У Господа нет слова «победа», но есть слово «мир». Мир будет!

Глаза Андрея закрылись, а когда он с большим трудом открыл их, то снова увидел поле битвы: – кровавый снег, павших воинов, тело Рогволда на соседнем дереве, а кругом зимнее безмолвие – белое и холодное. На востоке поднималось солнце. Красное, большое, горячее. С высоты своего креста Горшеня видел – там, у Чудского озера перед Вороньими камнями стройными железными рядами стояли полки Александра и Андрея Ярославичей, готовые дать немцам отпор. Будет мир.

А вот воин Христа - крестоносец Гуго Ранке погиб, ушёл из жизни , без всякого покаяния - просто ушёл под лёд почти у самого ливонского берега. И вся пролитая им кровь в этом крестовом походе, осталась на нём.