Как получить и трон, и девушку

Присоединяюсь к флэшмобу многоходовочек от Анастасии Разумовской (https://author.today/post/451855). В этой теме мое творчество, думаю, лучше всего представит развязка "Сердца бури". 

Учитывая, что это будут отрывки из последней главы, дежурное предупреждение о спойлерах. 

Но для начала: краткая диспозиция. 

1. На кону стоит власть в двух государствах - Идаволле и Иллирии. На данный момент обоими правит леди Леинара: Иллирией напрямую, а Идаволлом как регент при малолетнем сыне. 

2. Хотя она не очень хороший правитель, в Иллирии ее права на престол неоспоримы. В Идаволле на трон также претендует Килиан, приходящийся ее сыну злобным дядюшкой. У него на руках последняя воля позапрошлого правителя (его отца и, соответственно, деда нынешнего короля), где тот объявил, что не желает видеть на троне старшего сына. 

3. Леинара находится в плену у Килиана, территория Идаволла под его контролем. Совет знати Иллирии, взявший опеку над наследником, ужасно боится вторжения со стороны Килиана и готов воевать до последней капли крови. 

4. И помимо политических факторов, работают еще и личные, описанные в свое время во флэшмобе любовных треугольников (https://author.today/post/397612). Вкратце: Килиан влюблен в жену Тэрла, главного полководца сторонников Леинары; тот в свою очередь влюблен (взаимно) в саму Леинару, но происхождением не вышел подкатывать к королеве. 

А теперь - два ключевых фрагмента (помимо всяческой подготовки и обсуждений), описывающих выход из сложившейся ситуации. 

И будто в ответ на его слова, герольд громогласно объявил:

— Прибыл Килиан Реммен, Герцог Идаволльский!

Габриэль удивленно обернулся к Лане:

— Что это значит?!

— Я же сказала, — чародейка слегка улыбнулась, — Я сделала то, что было правильно.

— Но пророчество...

—  Уже исполнилось, — оборвала его девушка, — Вы нацелили клинок в его  сердце. Но нигде не сказано, что этот удар должен был убить его.  Подумайте над этим. Но потом: сейчас давайте послушаем. Это важно.

— ...помимо него, — продолжал герольд, — Прибыла также леди Леинара, Герцогиня Иллирийская!

Первым  в зал вошел Килиан. Выглядел он как-то слишком уж легкомысленно; одет  был в голубую рубашку без камзола и слегка улыбался каким-то своим  мыслям. Казалось, он единственный, кто не относится серьезно к  происходящему.

Лейла следовала за ним, будто привязанная невидимым  поводком. На ней было пышное светлое платье, а волосы тщательно  уложены, открывая лебединую шею, но взгляд прямо перед собой вызывал  безотчетный страх...

И вполне объяснимый гнев.

— Господа, —  Килиан обвел взглядом присутствующих, — Прежде чем мы приступим к нашему  делу, я хотел бы сделать небольшое объявление. Её Светлость леди  Леинара согласилась стать моей женой!

Эти слова произвели эффект  разорвавшейся бомбы. Как делегаты от Иллирии, так и собравшиеся зеваки  возмущенно кричали, перебивая друг друга. А проклятый колдун лишь слегка  улыбался, слушая их голоса, как изысканную музыку.

Что до самой Леинары, то она остановилась перед Килианом и в пояс ему поклонилась:

— Мой господин. Вы одержали победу и вправе... мною... распоряжаться.

Её  голос дрогнул, дав тем самым понять, что если Килиан и использовал  магию подчинения, то не настолько мощную, как та, под которой держал её  Амброус.

И несмотря на это, Тэрлу стоило больших усилий не броситься на врага прямо сейчас с голыми руками.

Постепенно  гул голосов стихал, — или скорее, становился более контролируемым.  Когда в нем стало возможно разобрать отдельные слова, Габриэль Пламенный  решительно выразил общее мнение:

— Это недопустимо! Согласие на  брак, данное под угрозой силы, не является таковым! Иллирия никогда не  смирится с вашей властью, полученной насилием над нашей госпожой!

Килиан  прикрыл глаза и ухмыльнулся, как кот, обожравшийся хозяйской сметаны и  знающий, что хозяин, как бы ни кричал, ничего ему не сделает.

—  Эжен Габриэль, вы обижаете меня. Я Герцог Идаволла и следую принципам  своей страны. Идаволльцы — народ воинов, и право распоряжаться своим  трофеем для нас так естественно.

Ассоциативно Тэрл подумал, что сам всегда принимал это право как нечто само собой разумеющееся. Как нечто естественное.

Вот только границы естественного склонны меняться, когда дело затрагивает дорогих тебе людей.

— Может быть, принципы Идаволла и позволяют это, — возразил огненный маг, — Но у Иллирии принципы другие.

—  Вот как? — как-то нехорошо усмехнулся Килиан, — А я наблюдал другое.  Как вы точно так же торгуете женщинами ради мира и точно так же  проявляете насилие над чужой свободой.

Он демонстративно окинул взглядом Лану и Тэрла, однако здесь подал голос Венсан:

—  Ваша Светлость. Вы можете похваляться трофеем, полученным силой. Но вы  не можете не понимать, что такой трофей однажды силой же и отберут.  Война продолжится, и рано или поздно вы столкнетесь с силой, что  превосходит вашу. И тогда сладость триумфа обернется полынной горечью.

—  Я уже победил тех, кто казался большей силой, эжен Венсан, — ответил  колдун, — Я победил халифа Мустафу. Я победил Короля Амброуса. И я  победил саму Владычицу Ильмадику. Вы действительно считаете, что кто-то  из вас способен сравняться с ней?

Под его взглядом Венсан  смешался. Слишком велик был страх перед Владычицей, чтобы так просто  смотреть в глаза тому, кто победил её.

— Впрочем, — вдруг  задумался Килиан, — Если кто-то из вас так считает, я дам ему шанс  продемонстрировать это, не отправляя на убой десятки тысяч ни в чем  неповинных людей. В давних традициях Идаволла — ставить на кон в  поединке всё. И богатство. И земли. И женщин.

Традиции были вообще-то очень давними. Так давно уже практически никто не поступал.

Но традиция — не закон, и официально её не отменишь.

—  Я бросаю вызов, — решительно заявил Килиан, — Любому из вас, кто  считает себя достойным выступить против Покорителя Владык. И верный  традициям Идаволла, я называю три условия вызывающей стороны. Первое.  Победивший в поединке женится на леди Леинаре, и никто из присутствующих  не посмеет возражать этому или чинить препятствия. Второе. Победитель  не станет преследовать ни проигравшего, если он выживет, ни его семью и  подданных. Так что можете выступать смело, рискуя только своей жизнью. И  третье. Проигравший, если он выживет, изгоняется с земель Иллирии и  даст слово чести, что не ступит на них, пока супруг леди Леинары ему  того не позволит. Условия озвучены. Князь Арбери, вы будете моим  секундантом.

По смыслу это должен был быть вопрос, но прозвучало как утверждение.

— Да, Ваша Светлость, — поклонился князь.

После чего добросовестно повторил условия, будто кто-то мог чего-то не расслышать.

Габриэль  Пламенный, кажется, готов был что-то сказать в ответ, но в этот момент  граф Роган склонился к его уху и что-то торопливо зашептал. На лице  огненного мага отражался скепсис, но все же он заколебался.

А  между тем, после того, как Эскал повторил условия вызывающей стороны,  Килиан оглядел собравшихся — как иллирийских делегатов, так и гостей  Неатира.

— Ну что же? Кто из вас готов сразиться за честь вашей правительницы?

Венсан,  как обычно, медлил и осторожничал. Обычно контраст ему составлял  решительный и рисковый Габриэль, — но сейчас что бы ни говорил ему  Роган, огненный маг тоже не спешил откликаться на вызов.

Зато юный Лестон Д’Тир рывком поднялся с трона.

— Слуги! Принесите мой меч! Я сражусь в этом поединке и отомщу за смерть своих родителей!

В ответ Килиан улыбнулся:

—  Приятно, что среди знати Иллирии остался хоть один человек, помнящий,  что такое отвага. Несмотря на ваш юный возраст, для меня будет честью  скрестить с вами клинки, милорд.

Тэрл мотнул головой, понимая, что если вызов примет ребенок, это будет не поединок, а убийство.

— Нет, — громко провозгласил воин, — Лорд Д’Тир, вы слишком молоды, чтобы сражаться на дуэли. Вызов приму я.

Одним рывком он поднялся на ноги, холодно глядя в глаза колдуна.

—  Я Тэрл Адильс. Граф Миссенский. Верховный Главнокомандующий армии Её  Величества. И её защитник. Я принимаю вызов — от имени всей Иллирии. И в  свою очередь, как вызываемая сторона, называю три условия. Первое.  Сражаемся лишь клинками. Ни огнестрельного оружия, ни колдовства, ни  каких-либо научных фокусов, вроде того, что вы использовали в поединке с  Дастином Скелли.

— Я мог бы придраться к границам понятия  «научный фокус», — усмехнулся Килиан, — Но не стану этого делать. Клинки  меня вполне устраивают. Дальше?

— Второе. Вы развеете все чары,  сковывают мою волю, волю моей супруги и волю леди Леинары. Вы сделаете  это до поединка и дадите слово чести, что наша воля ныне принадлежит  нам.

— Да хоть сейчас, — хмыкнул колдун, — Ладно, и третье условие?

—  Третье условие... — воин на секунду заколебался, — Проигравший уведет  войска от границы и откажется от вторжения на территорию победителя.

Все-таки  требовалось учесть возможность своего поражения. Его условие должно  было помешать вторжению, если он победит, но оно не должно было лишить  Иллирию возможности защищаться, если он проиграет.

— Разве это не  лучший вид войны? — хмыкнул Килиан, — Будь моя воля, правители вообще не  беспокоили бы войска, а просто сражались бы на дуэли. Я принимаю ваши  условия, сэр Адильс. Господа, извольте подать нам шпаги.

(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "В родстве с бессмертием" https://author.today/work/237913

В тот момент, когда Тэрл пробил парирование и глубоко вонзил шпагу в  живот Килиана, Лане стоило большого труда оставаться на месте и не  вмешиваться.

Даже зная, что любое вмешательство в дуэль будет бесчестием.

Даже зная, что он спланировал это изначально.

Посмотрев на расплывающееся по голубой ткани кровавое пятно, Килиан улыбнулся. В уголке губ выступила кровь.

— Моя кровь на вашем клинке, сэр Адильс, — выдохнул он, — Я признаю поражение.

Тэрл  вырвал клинок, отворяя кровь, и ученый рухнул на пол, на глазах  возвращаясь в человеческий облик. Зрители смотрели на него с безопасного  расстояния, и никто не пытался подойти...

Кроме Ланы.

Габриэль  и Венсан попытались остановить её, но Хади и Нагма как бы невзначай  заступили им дорогу. Подскочив к поверженному Герцогу, девушка затянула  заклинание исцеления.

Оно откликнулось легче, чем когда бы то ни было.

А тем временем Габриэль подошел к Тэрлу и низко поклонился:

—  Сэр Адильс, сегодня вы спасли не только нашу повелительницу, но и всех  нас. Прошу простить меня за то, что выказывал к вам недоверие. Примите  мой поклон и заверение в моем искреннем почтении.

— Я поступил как должно, — ответил Тэрл, подавая руку Лейле и помогая её подняться с колен.

Их руки соприкасались чуть дольше, чем требовал этикет.

—  Однако меня несколько удивляет сложившаяся ситуация, — подал голос граф  Роган, — Ведь как всем нам известно, сэр Адильс женат. Законы Иллирии  не позволяют взять вторую жену; однако победа в поединке — это не только  привилегия, но и обязательство. К сожалению, пока что я не могу  предложить достойное решение для сложившейся коллизии.

Лана тяжело  вздохнула. Наступал самый тяжелый момент. То, что предстояло сделать...  Пугало её. Пугало её сильнее, чем обстрелы орудий в Миссена-Клив, чем  плен у Владычицы и чем все Твари Порчи, с какими ей довелось  столкнуться.

Осуждение. Осуждение и презрение. Вот во что ей предстояло окунуться с головой. То, от чего она бежала всю свою жизнь.

Чародейка  перевела взгляд на медленно приходившего в себя Килиана. Он ведь тоже  бросил вызов своему страху, когда подставился под клинок и признал  поражение. И в его опыте она находила поддержку. Она знала, что как бы  ни презирали её бывшие соотечественники, на свете есть хотя бы один  человек, который никогда не оставит её.

И она решилась.

—  Господа, — чародейка поднялась на ноги, перебивая готового заговорить  Тэрла, — Я должна признаться в своем бесчестии. Здесь, при всех,  публично, — я должна признаться в прегрешении против своего супруга.

Мигом  стало тихо. Хотя большая часть зрителей не поняла сходу, к чему это и  какое отношение имеет к ним и к ситуации, но какие-то неуловимые нотки в  голосе чародейки дали понять, что это важно.

Впервые в жизни Лана действительно считала важным то, что касалось её собственной жизни.

— Вы уверены, что сейчас подходящий момент для этого? — спросил Габриэль.

—  Именно сейчас момент самый подходящий, — ответила девушка, — Потому что  не зная о моем прегрешении, мой супруг не сможет принять решение в  сложившейся ситуации.

Она посмотрела на Лейлу.

— И я не могу скрыть его, ведь это будет попыткой чинить препятствия исполнению условий поединка.

Подруга еле заметно кивнула ей. Кажется, она поняла суть задумки.

По крайней мере, Лана на это надеялась.

— В чем бы ни было твое прегрешение, я тебя прощаю, — ответил Тэрл, напряженно хмурясь. Ему явно не нравилось, куда дело шло.

Но Лана лишь покачала головой. И, глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, выпалила:

— Сегодня ночью я изменила супругу с Герцогом Идаволльским.

Все взгляды обратились к Килиану, который, встав рядом с ней, слегка улыбался:

—  Что я могу сказать? Это правда. После вчерашнего бала я совратил эжени  Иоланту, прекрасно зная о её брачном статусе. И с превеликим  удовольствием сделаю это снова, если представится возможность.

Вот  уж кто явно не беспокоился о всеобщем осуждении. Как хотелось Лане в  этот момент получить себе хоть малую толику его пофигизма!

— Вы  нарываетесь на новую дуэль... Герцог, — холодно заметил Тэрл, до  побелевших костяшек пальцев сжав рукоять шпаги и явно не без труда  удерживаясь от того, чтобы безо всяких дуэлей броситься на соперника.

—  Сэр Адильс, — ответил Килиан, — Я с удовольствием предоставлю вам  удовлетворение, как только оправлюсь от раны, полученной в этой дуэли.  Правда, для этого вам придется явиться в Идаволл, поскольку по итогу  нашего поединка я не вправе вновь ступить на землю Иллирии.

— В любом случае, — напомнила о себе Лана, — Я осознанно поддалась соблазну. И должна нести за это ответственность. Поэтому...

Она опустилась на колени, протянув Тэрлу традиционное для Идаволла кольцо с красным яхонтом.

— Мой супруг. Я прошу вас отвергнуть меня как недостойную.

Пожалуй, эти слова были самыми тяжелыми в её жизни. Но странное дело: сказав их, Лана почувствовала... освобождение.

Тэрл смотрел на неё тяжелым взглядом. Но на лице чародейки не отражалось и тени сомнений.

«Ты  должен», — передала она ему по мыслесвязи, — «Это единственный выход.  Даже если ты сам не уверен в его правильности, только так ты сможешь  избежать бесчестия от отказа взять в жены Лейлу»

Воин дрогнул, получив это сообщение. Несколько томительно-долгих секунд он изучающе разглядывал лицо девушки.

А затем медленно кивнул.

— После всего, что случилось, — глухо сказал он, — Я не могу считать вас своей женой, эжени Иоланта.

И почему-то подумалось Лане, что под «всем, что случилось» он понимал не только её измену.

Забрав  у неё кольцо, Тэрл направился к Лейле, произнося ритуальную формулу  предложения руки и сердца. Наверное, то, что он делал это, едва разорвав  брак с нею, должно было быть для чародейки страшнейшим унижением.  Наверное, многочисленные зеваки считали его таковым.

Но почему-то  не чувствовала она себя униженной. Может быть, потому что сегодня им  удалось построить фундамент для заключения мира.

А может быть, потому что она почувствовала, как успокаивающе легли на её плечи руки ученого.

— Эжени Иоланта, — торжественно сказал Килиан, — Теперь, когда вы свободны... Вы станете моей женой?

И так легко на душе ей стало, что чародейка даже забыла, что изначально собиралась сказать «Я подумаю».

(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "В родстве с бессмертием" https://author.today/work/237913