Неглавные герои

Вадим размахивал над головой сложенным вчетверо бланком, ловко уклоняясь от всех попыток Андрея завладеть им.

— Вадька, ну кончай! Достал уже своими интернатскими штучками. Дай сюда!

— А ты пляши.

— У меня, может, случилось что.

— Случилось. Но ничего плохого кроме хорошего.

— Ты прочитал?!

— Телеграмма — послание открытое, — ничуть не смутился Вадим. — Ну а вдруг бы там и правда, что плохое? Я должен был бы тебя подготовить. И за проявленную заботу тебе даже сплясать жалко?

Видя, что иного выхода нет, Андрей махнул рукой и изобразил нечто, отдалённо напоминающее лезгинку. Только вместо того, чтобы отдать бланк, Вадим развернул его и с интонациями диктора ЦТ начал:

— Как сообщает с мест наша специальная корреспондентка… которую, заметим, зовут отнюдь не мама…

Но тут Андрею удалось наконец выхватить телеграмму у него из рук. На криво наклеенных обрывках телетайпной ленты значилось:

— Мужики, не, ну вы хоть раз видели такую цветущую физиономию? — не унимался Вадим, обращаясь к двум другим обитателям комнаты.

— Судя по реакции, — поднял глаза от конспекта не обращавший до того внимания на происходящее Жора, — некая пассия приезжает поздравить лично.

— В точку!

— Вот так и рушатся все великие начинания. Из-за баб, — не оборачиваясь, констатировал стоящий у окна Санька — продолжая пялиться на двух достаточно легкомысленно одетых девиц, играющих на спортплощадке в бадминтон. — Плакало, значит, завтрашнее пиво…

— А ты уж и обзавидовался сразу, — насмешливо бросил ему в ответ Андрей. — Напомни лучше, как, ты говорил, температуру для врачихи набить?

— Капля йода на кусок сахара, за дельта-тэ до — минут десять-пятнадцать. — Будет тридцать семь и две, освобождение на два дня с гарантией.

— А йод у нас есть?

— К девкам сходи. И в гастроном за сахаром, кстати. Твоя очередь.

— Ага… Завтра, надеюсь, никто больше не сачкует?

— Да вроде не собирались… — протянул уже опять уткнувшийся в конспект Жора.

— Ну вот и отлично. И ещё. «Тайвань» никуда не отменяется, после третьей пары — как договорились. В мыслях я буду с вами. И спешить вам совершенно некуда.

Они вышли на покрытую плиткой площадку.

— Ой, красота какая… — Катя восторженно обвела глазами протянувшуюся до самого горизонта панораму города.

— На абитуре мы каждое утро почти сюда поднимались — прикинуть, в каком районе дождя нет.

— Это с соседями своими? А кто они вообще?

— Не, из тех никто не прошёл. А эти — интернатские, откуда Сергей. Вот помнишь, как он нам про себя на вокзале заливал, а мы не верили? Так, может, не очень-то и приврал. Совершенно отвязный народ, прямо как в Шкиде. Интернаты, похоже, все одинаковые — что для беспризорников, что для вундеркиндов. Один вот — Жора — ему, представь, курить в школе разрешалось. Официально, мать заявление написала. Кать, не поверишь, я с ними рядом сам себе поначалу домашним пай-мальчиком казался.

Но, оказалось, искать работу и найти работу — это две очень большие разницы. Нигде не требовались дворники, кочегары, ночные сторожа, полотёры, мойщики витрин и окон. Никто не откликнулся на расклеенные по столбам объявления «опытного репетитора по математике и физике». Чудом — и всего на одну ночь — удалось Андрею устроиться грузчиком на товарную станцию. Хотя дольше он, наверно, и не выдержал бы…

Слабая надежда затеплилась лишь в середине октября, когда по этажу пронёсся слух, будто где-то — и на очень неплохую зарплату — требуются санитары в морг. Вроде бы, работа заключается в том, чтобы загружать невостребованные трупы в автоклав, а потом чистить кости для отправки на фабрику наглядных пособий. Большого доверия новость ни у кого не вызывала, и даже авантюрный обычно Санька громогласно объявил её полным бредом. Но по возвращению из холла в комнату тон его мгновенно переменился: ведь откуда-то же скелеты в кабинетах биологии берутся…

Шр-р-р-р-р-р-р-р-р-р… Шкряк! Он сложил веер в последний раз — когда из дверей их блока, чуть не сбив его с ног, вылетел взъерошенный Санька.

— Пардон! Опаздываю, в кино с Ермешей идём. Она меня, наверно, материт уже про себя по-казахски. А ты где был? К тебе пришли там.

— Ко мне? Кто?

— Понятия не имею, мужик какой-то. Вадим его сразу к вам увёл.

Сергей? Обещал в этом году на распределение приехать, но вроде рано ещё… Андрей открыл дверь, приготовившись отпустить какую-нибудь шуточку на тему безвозвратно утраченной свободы — и замер на пороге как вкопанный.

— Пап?.. Ты что здесь делаешь?

Они спустились на второй этаж, и он постучался в одну из комнат.

— Есть кто живой?

— Андрей? — послышалось изнутри. — К нам нельзя сейчас.

— Привет, Лен. А Галка там?

— Ну, тут, — раздался другой голос. — Чего тебе?

— Твой читательский.

— Зачем?

— Да человека одного в ГЗ провести надо.

За дверью послышалось лёгкое шебуршание, она приоткрылась на несколько миллиметров и в образовавшуюся щель просунулась синяя корочка.

— Вечером вернёшь.

— А утром можно?

— Можно. Надеюсь, он симпатичный хоть — этот твой человек?

— Несмотря на то, что на тебя похож?

— Ну вот фиг я тебе ещё когда чего дам.

— Не язвите — да не язвимы будете. Спасибо, Галь, выручила.

— Пожалуйста. Кушай, не обляпайся. С днём рожденья, кстати.

Прождав в холле минут пятнадцать, Андрей решился-таки постучать.

— Кать, ну ты скоро там?

— Сейчас, сейчас, немного совсем осталось…

— Ты куртку зашла надеть.

— Андрей, не мешайся, — это был уже Галкин голос.

Он понял, что спорить бесполезно, и со вздохом вернулся скучать в холл. Ну что там можно делать столько времени? Или она вещи взялась разбирать? Нашла, когда… Они только полчаса, как приехали с Курского, в столовку собрались…

— Ну вот и всё. Я же сказала: быстро, — появилась она в холле ещё через четверть часа. Конечно, по-прежнему без куртки. — Загляни-ка на минутку.

В комнате, под восторженный щебет соседок, Галка вертела перед зеркалом головой, строя сама себе глазки и пробуя все ужимки, какие, наверно, только знала. Раскрашенная, как кинозвезда с буржуйской обложки.

— А, ну тогда всё ясно, — не удержался чтоб не съязвить Андрей. — Красота требует жертв. И преимущественно, от окружающих.

Ботанический сад, кафе-мороженое, краеведческий музей, ещё один парк… В городе, оказывается, есть масса мест, где люди могут случайно встретить друг друга. Сейчас Катя стояла в помещении касс кинотеатра и с задумчивым лицом делала вид, что изучает расписание сеансов. Давешняя паранойя уже прошла, но осторожность никогда не помешает…

— Катерина Максимовна! — знакомый жизнерадостный голос заставил её обернуться. — Здравствуйте! А вы тоже в кино идёте?

Это была Вика Белова, по прозвищу Белка. Отличница и активистка, капля бальзама на вечно истерзанную учительскую душу. А кроме того, самая красивая девочка в классе — если не во всей школе.

— Да… — немного растерялась от неожиданности Катя. — Здравствуй, Белова. Вот, думаю… Но что-то сеанс нескоро ещё, и в очереди стоять неохота…

Вика оглянулась на извивающийся к окошечку хвост.

— Без проблем! Смотрите, там Кузнецов стоит — и совсем недалеко уже. Вот он нам с вами билеты и возьмёт.

К такому повороту событий Катя была не готова совсем.

— Ты думаешь? Неудобно как-то… Да и с чего бы он их нам покупать стал?

— Катерина Максимовна, не волнуйтесь. Мне никто ни в чём не отказывает. Увидите, он меня после сеанса ещё и проводить набиваться станет.

Она убежала в очередь к Андрею — откуда тут же послышалось её колоратурное мурлыканье. Катя в неверии смотрела на происходящее… но вдруг спохватилась и вырвала из записной книжки половинку чистого листа…

— Места не самые лучшие, но терпимо, — сообщила вернувшаяся с Андреем Вика.

— Здравствуй, Кузнецов, спасибо тебе за билеты, — Катя уже немного пришла в себя и постепенно входила в роль случайно встретившей учеников учительницы. — До сеанса ещё время есть, давайте посидим в скверике за кинотеатром. Вот, за мой билет, — она протянула Андрею сложенный пополам рубль, внутри которого была записка. — И не сбегаешь нам всем за мороженым? Пожалуйста. Я угощаю.

— Конечно, Катерина Максимовна, — он с ходу подхватил игру, — я щас. Здрасьте.

— Ну, Белова, что скажешь? — Катя отступила на шаг и ещё раз с удовлетворением оглядела только что законченную стенгазету.

— Катерина Максимовна, замечательно! Завтра все упадут.

На факультатив Вика записалась в числе первых — что было довольно-таки неожиданно. К фантастике она никогда особого интереса не проявляла, на переменках — хотя, может, и напоказ больше — читала Байрона, Мопассана или Джейн Остен. Но, должно быть, само словосочетание «литературный клуб» прозвучало в её ушах слишком изысканно для того, чтобы вот так просто пройти мимо.

Ну а дальше Белова была уже просто Беловой. На первом же занятии, не успела Катя ещё и рта раскрыть, как та подняла руку и предложила начать с наиболее важного, по её мнению, вопроса: выборов президента клуба. Реакцией на что была не одна пара закатившихся к потолку глаз. Но враждовать с Белкой в открытую мало кто решался, а сама Катя возражений не имела — и все покорно приготовились проголосовать за единственного очевидного кандидата. Только на этот раз события приняли нестандартный оборот. С места поднялся угрюмо молчавший до сих пор Игорь Чижов и предложил выбрать Андрея. «За заслуги по организации клуба». Сарафанное радио доносило потом, что на самом деле это было просто местью за недавний отказ пойти с ним в кино. Но так или иначе, начало бунту было положено.

Неудача эта, впрочем, не слишком смутила признанную школьную красавицу. Тут же выяснилось, что президент — должность чисто протокольная, что-то вроде английской королевы. Тогда как ни один уважающий себя клуб не может обойтись без собственного печатного органа. Выборы главного редактора которого как раз и являются следующим пунктом повестки дня…

Решив не вмешиваться в ход «учредительного собрания», Катя устроилась «на Камчатке» и лишь с улыбкой наблюдала за происходящим. В классе царил тарарам, кто-то сидел на столах, кто-то — на подоконниках… Но ведь именно такого клуба она и хотела. Шумного, непринуждённого, не просто ещё одного урока, где все смотрят ей в рот. Да и с Беловой ей, если честно, очень повезло. При всей её зашкаливающей самовлюблённости, одного у Вики не отнять: работать она умеет. И если за что берётся, всегда доводит до конца.

— «Годовщина революции»?! «Долго готовились»?! Андрей, ты в своём уме? У нас клуб послезавтра! Ты хоть примерно представляешь, чего мы ему такого на уши можем навесить?

— Слушай, Белка, а у тебя были другие идеи? Ну так чего там молчала? И, если хочешь знать, да, представляю. Только мне нужно время подготовиться. Хочешь помочь — постарайся сделать так, чтобы меня эти два дня не вызывали.

— Как я это сделаю? У тебя точно крыша поехала.

— Заставь всех своих воздыхателей руку на всех уроках тянуть. Или слабо?

— Мне ничего не слабо! — Белка гордо блеснула глазами.

— Ну вот и действуй. Пошли Русалке звонить.

Огромный серебристый шар лежал посреди лужайки, отблёскивая на солнце множеством стеклянных граней. Словно прилетевший с далёких звёзд космический корабль пришельцев. И этот корабль в мгновение ока перенёс их из шумного, наполненного суетой и автомобильными гудками города в неведомую заморскую страну… Извилистая тропинка вела сквозь вечнозелёные джунгли к заросшему тростником пруду, где розовые фламинго грациозно выгибали шеи, выискивая что-то в неподвижной, пронизанной падающими сквозь прозрачный купол лучами воде… Вокруг не было ни души, только одинокая скамья ждала их у самого берега. Это место будто специально было создано для романтических свиданий…

— Катерина Максимовна! Андрей!

Они отскочили друг от друга как ошпаренные.

— Белова?.. — растерянно выдохнула Катя, заливаясь постепенно румянцем.

— Здравствуйте! Да что вы прямо как семиклассники какие? Всё я про вас давным-давно знаю.

— От-откуда? — от смущения Катя даже начала заикаться.

— Ну я же тогда — на концерте перед выпускным — тоже за кулисами была. Только с другой стороны, вы меня не заметили. Я вас объявляла — не помните?

— И… что ты видела?

— Всё! Ах, Катерина Максимовна, как вы танцевали! Так смотрели друг на друга, ну словно всё — на самом-самом деле. А когда поняла, что всё и правда на самом деле… Чуть не разрыдалась, вот честное слово!

— И за целый год никому не растрепала? — со смесью неверия и ехидства не то спросил, не то констатировал Андрей. — Я в шоке.

— Хам, — беззлобно отмела его выпад Вика. — Вот Катерина Максимовна, она понимает — правда? Помешать такому. Никогда бы себе не простила.

Андрей с Катей переглянулись, и та едва заметно кивнула головой.

— Ладно, Бел, кончай заливать. Другое скажи, ты послезавтра что делаешь?

— Ничего. В кино собиралась… может быть. А что такое?

— Мы в это воскресенье венчаемся.

— Венчаетесь?! — восторженно захлопала она в ладоши. — А где?

— Да сами ещё толком не знаем. В области где-то, в деревне. Но можешь считать себя официально приглашённой. Придёшь?

— Ну ты спросил! Конечно приду… — она замолчала, видимо, не зная, что ещё сказать. — А хотите, я вам Киев покажу?.. Или я уже достала вас вконец, завалила сюда невовремя? Я тут часто бываю, почитать, просто посидеть…

— Нет-нет, Белова, всё в порядке, — опять вступила в разговор Катя. Она почувствовала себя неудобно, как будто они прогоняют Вику. — Конечно, это было бы здорово… А сама ты что сейчас в Киеве делаешь — у тебя ведь каникулы?

— Практика. В библиотеке Лавры. И не так просто устроиться было, между прочим… Так поехали? Давайте, я вас сначала к Золотым воротам отвезу, а оттуда — к Софии и на Владимирскую горку. А ещё я вам могу такую экскурсию по Лавре устроить! Когда нет никого: у меня пропуск круглосуточный.

Катя подала Андрею знак глазами, и все трое направились к выходу.

— А кто ещё у вас будет? На свадьбе, в смысле.

— Да никого почти. Однокурсница моя с мужем — они в Киеве сейчас живут, всё нам и устраивают. Ну и знакомый наш один, с того лета ещё, на Кавказе. Всё.

В список гостей Сергей Анатольевич попал случайно. В мае он был в Москве в командировке и разыскал в общаге Андрея. И как тот ей потом рассказывал, после второй кружки в «Пльзени» они перешли на «ты», к концу четвёртой исчерпали запас воспоминаний, а на середине пятой Андрей не выдержал и спросил-таки про «жену». В ответ на что последовало: «Ну только не говори, что я это зря!»

— С того лета? — глаза у Вики округлились, и она перешла на громкий шёпот. — Катерина Максимовна, так у вас, значит… весь десятый класс…

— Ну да…

Катя почувствовала, что опять краснеет. С кем она сейчас разговаривает? Со своей бывшей ученицей? С одноклассницей будущего мужа?

— Вот что… Белка, — она впервые обратилась к ней по прозвищу. — Зови-ка ты меня Катей. И на «ты».

— Как будто мы с вами… с тобой — подруги, да? — глаза её заблестели. — А ты знаешь, девочки в классе с самого начала сплетничали, что Андрей в тебя тайно влюблён. Ещё в девятом классе. Как в первый раз на линейке увидел, так прям аж рот раскрыл!

— А ты знаешь, — Катя взяла её под руку и доверительно понизила голос, — я ведь его однажды приревновала к тебе. В самом начале, когда ты — помнишь — в кинотеатре к нам прицепилась. Ох и злая же я на тебя была…

Кикимору он поймал в её кабинете, перед началом уроков. Нраву она была скорее хитрого, чем вредного, за ночь успела отойти, и единственное, что заботило её сейчас, это как бы поскорее «смыть со школы позорное пятно». «И как же некстати это всё, ну перед самыми праздниками…» Не согласиться с её оценкой ситуации было трудно, и Андрей с готовностью покивал в ответ головой. А затем резонно заметил, что никакими выговорами пятна этого всё равно не смыть. Так не разумнее ли будет повременить с оргвыводами и использовать имеющееся пока время для того, чтобы оправдаться? Ведь не думает же она всерьёз, что их Катерина Максимовна, золотая медалистка и краснодипломница, могла действительно подсунуть им какую-то антисоветскую литературу. Тем более, заняться этим могут сами члены клуба, по собственной инициативе, совершенно без ведома учебной части и никак не ставя под удар школу.

Последний аргумент убедил её окончательно, и в тот же день делегация в составе «актива» нервно переглядывалась между собой, сидя в тесной, аскетически обставленной приёмной секретаря райкома ЛКСМУ по идеологии.

По лицу Кикиморы, как сахарный сироп по блюдцу, разлилось выражение слащавого умиления.

— Екатерина Максимовна, дорогая вы моя, поздравляю от всей души! И от себя лично, и от всего нашего дружного коллектива. Такая радость, ну просто такая радость… — Но вопреки сказанному мина её тут же сменилась на озабоченную. — Вот только замену вам нелегко будет найти, ох нелегко… Я ведь и класс вам уже новый присмотрела, такие хулиганы — на вас одну вся надежда была. Без ножа меня прямо режете. А уезжаете куда, если не секрет?

— Самое смешное, Кима Родионовна, что это и правда секрет. — Катя улыбнулась про себя, сообразив вдруг, что почти слово в слово повторила ответ, данный когда-то ей самой. — Что-то связанное с обороной, город с номером… Вы извините, но у него правда могут быть серьёзные неприятности, если я по неосторожности сболтну чего-нибудь лишнего. Чего мне, может, и знать-то было не положено.

— Ну что вы, что вы, — тотчас согласно закивала головой завуч, — о чём речь. Я же всё прекрасно понимаю…

Куда распределяется Андрей, знали на курсе все его знакомые — так что вряд ли это было такой уж страшной государственной тайной. Но насколько, оказывается, удобно, когда можно без излишних объяснений просто взять — и сослаться на режим секретности. И все смотрят на тебя с эдаким уважением, как на… Катя едва сдержала смешок, найдя подходящее сравнение: как Наина Киевна на Привалова — когда тот с неё пятьдесят рублей запросил.

— Так насчёт моих ребят, — вернулась она к волновавшему её вопросу, — я могу рассчитывать?

— Вне всяких сомнений, не было нужды и спрашивать. Ваш клуб — это же наша гордость. Конечно, без вас… Хотя… Самостоятельная инициатива комсомольских масс — ведь именно об этом на Съезде Пастухов говорил… Наш почин может оказаться ценнейшим опытом, тенденцией…

Кикимора в своём репертуаре. Ещё и на конференции межобластной выступит, аплодисменты сорвёт…

Ленка выходит замуж?! Новость была настолько ошарашивающей, что Вадим не сразу даже поверил.

— Ты серьёзно? — спросил он, придя немного в себя. В голосе его зазвучала ирония. — И за кого же, кто этот несчастный?

— За Кондрашова. И, знаешь, обойдусь как-нибудь без твоих осуждений.

— А с чего ты вдруг взяла, что я собираюсь тебя осуждать?

Любую другую он, пожалуй, и правда осудил бы. Но Ленка была не любой другой. Познакомились они ещё на абитуре — и как-то сразу понравились друг другу. Вместе ходили в столовку, делились своими завиральными планами на будущее, шлялись вдвоём по Москве. Вадим показывал ей город: за два года в интернате он выучил его получше многих местных. Но вот чего между ними никогда не было, так это всяких там «нежных чувств». Хотя и не по его, наверно, вине: в первый же день новая знакомая призналась, что разочароваться в романтических отношениях успела ещё в школе. И сейчас единственная её любовь — математика…

— За москвича, перед распределением… — Ленка нервно дёрнула плечиком. — Не понимаю, будто, как выглядит.

— Хочешь сказать, ты за него из-за прописки выходишь?

— Нет. Ну, не знаю, не без того, может. В принципе, он мне всегда нравился… За кого попало только из-за прописки точно бы не пошла… И сам-то ведь тоже не так давно на москвичку удочки закидывал.

Это был удар ниже пояса. Приплести сюда Виту.

Виолетта… В одно имя можно влюбиться. Да он и знать не знал, что она москвичка, до самого конца почти. Знал, что с биофака, что морскими котиками заниматься хочет. И сама такая же милая и бесхитростная, как морской котёнок… Они встретились этим летом, во время олимпиады: обоих прикрепили к иностранным делегациям кем-то вроде гидов-переводчиков. Так и виделись каждый день в пресс-баре, проглатывая на ходу дежурный обед с гордым английским именем «ланч». Но окончилась олимпиада — окончились и эти встречи… Как он ждал сентября! Даже обедать начал исключительно в зоне «В» — к биофаку поближе. Пока день на пятый, что ли, действительно не встретил её. В компании какого-то длинноволосого парня. Она страшно обрадовалась, заулыбалась во весь рот. И сказала, что ужасно спешит. Ленка потом от души потешалась над ним: ну надо же быть таким лопухом. Домой бы её проводил после работы, раз, другой. В гости ненавязчиво напросился, на маму впечатление произвёл… Ну и где же ты, спрашивается, коза безрогая, раньше со своими бесценными советами была?..

— Хорошо, уговорила. Примем за аксиому, что «по расчёту» у тебя — «о» малое от «по любви». Когда свадьба-то? Пригласишь?

— Конечно. Спрашиваешь. В начале февраля, как все с каникул съедутся.

В понедельник — как будто двух дней непрерывных возлияний показалось недостаточно — новобрачную торжественно провожали из общаги. Но как Вадим ни спешил, всё к его приходу было уже выпито, слёзы расставания пролиты, чемоданы собраны.

— О! Как раз вовремя, — Ленка вжикнула молнией куртки и напялила на голову шапку. — Вещи довезти не поможешь?

— Ну а муж тебе на что?

Здравый смысл настойчиво подсказывал, что делать ему там, у Кондрашкиных, нечего. Но ведь и Ленке прямо отказать не комильфо, верно?

— У твоей подруги юности, — вставил не без ехидства свою реплику новоиспечённый муж, — вещей на семерых хватит. Так что, поехали?

Ну а сейчас обо всём этом надо поскорее забыть. И в гости к Кондрашкиным больше ни ногой, ни под каким видом. Да и с Ленкой общаться поменьше — у неё для того муж теперь есть…

Только после второй пары она сама отловила его на выходе из аудитории.

— Вадим, ты просто не представляешь, что у нас этой ночью произошло!

Глаза её горели: ну как же, Ленка — и вдруг не поделится такой новостью.

— Боюсь даже предположить, — с понимающей ухмылочкой перевёл он взгляд на стоящего рядом Кондрашкина и обратно.

— Ты, Вадька, всегда пошляком был, — снисходительно отозвался тот. — Тошке посерёд ночи кто-то цветы приволок. У неё день варенья сегодня.

— Ну просто жу-утко красивую розу, — с придыханием добавила Ленка. — Я таких ещё в жизни не видела.

Вадим присвистнул: надо же, какие дела. И с заинтригованным видом полюбопытствовал:

— А «кто-то» — это кто?

— Тайна, покрытая мраком, — Ленка демонстративно развела руками. — В прямом и переносном смысле одновременно.

— Ну а сама именинница что говорит?

— Говорит, тоже не знает. Но вообще, довольна, как слон — а кто б на её месте не был? Да, и книжку тебе просила вернуть. Я Андрею отдала — если вдруг тебя не найду.

— Тоша, где тебе её поставить?

— Здесь, на столе… Спасибо, Лена.

— Какие у тебя, оказывается, поклонники романтичные.

— У меня нет поклонников, — она сказала это тоном скромной приличной девочки — и отвернулась опять к окну, чтобы скрыть счастливую улыбку.

— Ну, значит, тайные поклонники — что ещё романтичнее, — Лена обняла её за плечи. — Кто б мне в восьмом классе цветы подарил…

Они сели у стола, и Тошка вытянула шею понюхать розу.

— Как пахнет… Лена, а вот у тебя в школе поклонники были?

— Настолько тайные, что даже не подозревали об этом, — немного грустно пошутила Лена. — Это которые мне нравились. А кому нравилась я… Были, кажется — или, может, мне так только казалось… В любом случае, пересечения эти множества не имели… Честно, Тошка, не представляю, что б сама на твоём месте чувствовала. Слышала про такую игру, «Петербуржский парадокс»?

— Нет. А почему — парадокс?

— Что такое математическое ожидание, знаешь?

— На факультативе давали.

— Ну вот, бросаешь монетку пока «решка» не выпадет. Два в степени число «орлов» — твой выигрыш. Посчитай.

Тошка задумалась лишь на секунду.

— Бесконечность?

— Правильно. Чисто логически рассуждая, всю свою жизнь можно на кон поставить. И проиграть в тот же миг… Да нет, не слушай, это меня уже куда-то в философию заносит…

Обе замолчали, глядя на чернеющий в полумраке комнаты цветок.

— Лена, а можно, чтоб маме с папой не говорить? Пусть будет, как будто это вы с Вовкой мне купили. А то пристанут с вопросами.

— Можно, конечно. Как по мне, родителям вообще в таких делах лучше знать по минимуму: ни помощи, ни понимания от них не дождёшься… А вот навредить — «из лучших побуждений» — могут выше крыши…

В прихожей щёлкнул замок.

— Мама, что случилось? — вернувшийся из магазина Вовка, всё ещё в куртке и шапке, заглянул в дверной проём.

— Что случилось? — повернула она голову к сыну. — Что случилось?! Твоя сестра гуляет с мужчинами! Вот что случилось! Отца б пожалела, сердечника. Хорошо, если скорую не придётся вызывать… — И, отвернувшись опять к дочери: — Ты у меня завтра к гинекологу пойдёшь!!! Со мной!!!

На что Тошка тоже сорвалась в крик:

— Никуда я с тобой не пойду!!! На вот, выкуси!!! — она выхватила из кармана паспорт и ткнула им ей в лицо. — Ничего ты мне сделать не можешь!!! Убирайся из моей комнаты, чтоб я тебя здесь не видела никогда больше!!! Или я сама уйду, навсегда!!!

— Нет, ты только полюбуйся на неё… — мать в сердцах махнула рукой и бросила назад в кучу портрет улыбающегося Вадима.

Вовка замер, лишь сейчас заметив разбросанные по столу снимки.

— С-скотина! — прошипел он со злобой. И неожиданно гаркнул на всю квартиру: — Лена!!!

— Что?.. — мгновенно появилась та в дверях. Видно было, что ей очень не по себе — оказаться в эпицентре этого грандиозного семейного скандала.

— Где твой Вадим живёт?

— В ГЗ… — она непонимающе взглянула на него.

— Комната!

— Володя, в чём дело?

Он хапнул в горсть несколько фотографий и швырнул их ей чуть не в лицо.

— Убью гада!

— Володя, пожалуйста, не говори глупостей, — Лена схватила его за рукав и потащила из комнаты. — Чего ты пытаешься добиться? Ну хорошо, поедем к нему вместе…

— Сволочь! Падла! — Кондрашкин набросился на него, едва лишь он успел выйти из лифта. В глазах потемнело от резкого удара затылком об стену.

— Володя, прекрати!!! — сквозь звон в ушах донёсся до него возмущённый Ленкин возглас. — Ты обещал, что драки не будет! Отпусти его!

Хорошенько тряхнув Вадима ещё раз, Тошин брат бросил недовольный взгляд на жену, но всё же чуть ослабил хватку.

— Не рассчитывай, что это — конец, — зловеще процедил он сквозь зубы, прежде чем окончательно разжать руки. — Гад-дёныш…

Ну что ж… По крайней мере, всё прояснилось… Не торопясь расправив куртку, Вадим сунул руки в карманы и не без доли сарказма поинтересовался:

— Может, всё-таки, ко мне зайдём? Или негодующая общественность непременно настаивает на публичном разбирательстве?

— Пошли, — хмуро согласилась Ленка. И сердито посмотрела на мужа. — А ты здесь останься — если отношения с сестрой на всю жизнь испортить не хочешь. Когда нужен будешь, я тебя позову.

Они молча прошли по коридору к его комнате.

— Ты с ней спал? — спросила она прямо с порога. — И, пожалуйста, без отговорок в стиле «джентльмены на такие вопросы не отвечают». А то я за Володю не ручаюсь.

— Нет, — невозмутимым голосом отозвался Вадим. — Удовлетворена?

— Врёшь.

— А зачем тогда вообще спрашивать было? Не веришь — пойди, у неё самой спроси.

— И она соврёт. Мама хотела её к гинекологу свести — так закатила истерику и отказалась наотрез.

— Ну а ты б на её месте не отказалась? Тебе не кажется, что это унизительно? Мягко говоря.

— Ладно, допустим. Но какого чёрта ты вообще девке голову морочишь?

— Почему сразу в таких терминах?

— А в каких ещё? Не будешь же ты заливать, что у вас тут «большое советское чувство», — Ленка иронически скривила губы.

— А хоть бы даже и так?

Она смерила его скептическим взглядом.

— И что, вот ты всерьёз, без дураков собираешься через пару лет на ней жениться?

— Если она к тому времени не передумает.

Ленка замолчала чуть не на минуту.

— Ну аф-фигеть не встать… — произнесла она наконец. И, помолчав ещё немного, со вздохом выглянула в коридор. — Володя…

Мрачный Кондрашкин пропихнулся мимо неё в комнату.

— Ну?

— Докладываю: у них любовь, на текущий момент не спят, через положенное дельта-тэ думают расписаться. Прими как данное. Если по-прежнему намерен морду ему бить, пожалуйста, в другом месте и без меня. Но только учти: Тоша в ответ может таких дров наломать, что мало никому не покажется.

— То есть ты, что, предлагаешь оставить всё, как есть? — раздражённо буркнул он.

— А у тебя есть другие идеи? Выросла твоя сестрёнка, привыкай. Если ей твоя защита когда-нибудь потребуется, она попросит. Поехали домой. Что Тоше от тебя сейчас и правда нужно, так это моральная поддержка.