Отрывок из будущего

Флешмобы я, честно говоря, сильно недолюбливаю и обычно прохожу стороной. Но этот показался мне забавным. И вот фрагмент из романа, который называется "Если бы я был мертвым...". Возился я с ним практически весь минувший год и надеюсь в этом завершить, а потом предъявить читателям. А что получится, посмотрим.

Лечь, лечь, лечь, – барабанно стучало в голове.

– И лягу, – сказал Хунор вслух.

В спальне нетерпеливо стащил с себя одежду, покидал на пол и упал на кровать. Черное болото дремы вмиг засосало его.

Тиньк, тиньк, тиньк – что-то звенело. Далеко. Не понять – где. Хунор стоял посреди темной улицы. На непроглядно черном небе не было ни луны, ни звезд. Тиньк. Прямо над головой. В черноте распахнулся глаз с белком, повитым красными прожилками. Незрячий глаз. На месте радужки и зрачка красовалось сплошное серебряное пятно. Тиньк, тиньк, тиньк. Новые глаза открывались в небе. Они невидяще и зорко следили за Хунором. Холодная волна прошла по его телу – от пяток до макушки. Холодно, холодно, холодно. Ему почудилось, будто его одежда покрылась инеем. Он не выдержал давления слепых взглядов и побежал. Улица под ногами выгибалась, горбилась, пузырилась. Под поверхностью что-то шевелилось. Асфальт вдруг лопнул и на поверхность выбралось нечто извивающееся и змееподобное. Корень. Корень дерева, – осознал Хунор. А дерево уже возвышалось прямо перед ним посреди улицы. Ветви его мелко трепетали. С одной из них с хриплым карканьем сорвалась перепончатокрылая тварь, широко разевая длинный зубастый клюв.

Хунор шарахнулся к домам, пошатнулся, ткнулся в стену одного из них и тут же отскочил в сторону. Стена была покрыта склизкой, судорожно подрагивающей шкурой мха. Он развернулся и побежал в противоположную сторону. Замшелые дома то стояли ровной шеренгой, то вдруг выпадали из ряда, пытаясь перекрыть дорогу. Хунору приходилось огибать их по широкой дуге. Но вот дорогу ему перекрыло здание, не обезображенное мхом. Такое… Такое… Но это же его дом! Хунор приблизился к зданию вплотную и увидел, как по стене стекают светлые струйки влаги. Он протянул руку, смочил в этой влаге пальцы, а затем лизнул их. Солоно. Слезы. Дом плакал.

Но это был его дом. Хунор отважно вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Ступени стонали от боли и прогибались под ногами. Но Хунор продолжал подъем. Вот… Вот нужный этаж. Но где? Хунор бестолково заметался туда-сюда. Дверь с номером тридцать отсутствовала. Его квартиры не было. В его доме не было его квартиры.

– А я?! Я есть?! – истерически завопил Хунор.

Ему никто не ответил. Он принялся обходить этаж. Пространство раздалось, расширилось, разветвилось. Теперь он тупо бродил в каком-то бесконечном лабиринте. Номера квартир постоянно повторялись, но тридцатой он так и не находил. Вдруг перед ним, на сплошной до этого стене, прорисовалась дверь. Искорки побежали по ней и сложились в цифру 30. Хунор подскочил к двери и рванул ручку. Дверь распахнулась. Из черноты насмешливо глянул на него огромный незрячий глаз. Хунор завопил и рухнул на пол. Пол под ним качался.

Хунор сжался, свернулся в клубок и прикрыл голову руками. И тут зазвучала пронзительная музыка. Очень знакомый, но совершенно неузнаваемый женский голос пел тихо и нежно:

Холодная тьма пылает

Очами душ бесприютных.

Пес Ночи уныло лает,

Страж Ночи воет и лает.

Людских обиталищ уютных

Касается полночь злая.

Заунывный тоскливый вой откликнулся песне. Но поющий голос обрел силу, стал громче. Вой захлебнулся.

Ты ж засыпай устало.

Я, огонечком малым

У изголовья рея,

Сон твой согрею,

Сердце согрею.

Какие-то хриплые голоса затеяли недовольный бубнеж. Но певица не сбилась, превозмогла помеху.

А мертвые всюду рыщут.

На тропах людских их тыщи.

Все крови горячей ищут.

Им ветер призывно свищет.

Глядят незрячие очи

Сквозь полог суровой ночи.

Кто-то, захлебываясь, заплакал. А женщина пела.

Ты ж засыпай устало.

Я, огонечком малым

У изголовья рея,

Сон твой согрею,

Сердце согрею.

И едва прозвучали последние слова, Хунор рухнул в сон без сновидений.