Начало неопубликованного рассказа

«Аллма… Меня зовут Аллма…» Это было первое, что она подумала, проснувшись сегодня утром. Хотя, почему, утром? Вокруг кромешная тьма… Значит, всё ещё ночь? Но почему она не помнит, как засыпала? И где? Такого с ней никогда ещё не бывало… Откуда она знает, что никогда? Что она вообще о себе помнит? Кто она?

Аллма попыталась приподняться на кровати, но не смогла пошевелить даже пальцем. Совершенно не чувствовала своего тела. Она полностью парализована? В больнице? Что же произошло вчера? Или это было не вчера? Сколько времени она провела в коме? Должно быть, она попала в автокатастрофу. По крайней мере, это может объяснить амнезию. Надо всё же попытаться вспомнить хоть что-нибудь…

Ей показалось, она наморщила лоб — хотя действие это не вызвало у неё никаких ощущений. Просто она всегда так делала, когда задумывалась. Всегда? Значит, она всё же помнит что-то… Что ещё? Вчера она… Нет, не вчера. Когда-то. Чувство времени тоже потерялось. Раньше. Когда-то раньше она разговаривала с Ричем. Рич… Рич Стивенс, она помнит его! Они беседовали много-много раз. Подолгу. До или после аварии? Наверное, до… Воспоминания были очень смутными… Нет после: сейчас она вспомнила что уже тогда на знала, кто она. Но почему тогда он не рассказал ей? Не догадалась спросить? Да нет, не может быть. Он просто отказался ответить. Почему? Может, он и сам не знает? Ну да, она же разбилась на машине и её привезли сюда без сознания. И без документов. Без документов. Возможно, она нелегальная иммигрантка? Нет, вряд ли: тогда бы она сказала «недокументированная». «Нелегальная» говорят только мерзкие трамписты… И что же всё-таки ответил ей Рич?..

Как хочется потянуться, ощутить хоть что-то… Аллма опять наморщила лоб, лучше воспоминания об ощущениях, чем никаких ощущений вообще. О чём они говорили в последний раз? Кажется, о литературе… Точно. О классической русской литературе девятнадцатого века. Нравственных проблемах, поднимаемых в творчестве Фёдора Достоевского. Да, да, она помнит этот разговор. Рич ещё не понимал многих очевидных вещей, поскольку на знает русского и читал всё в переводе. Ага! Значит, она русский знает. Причём, хорошо. Она из России? Может быть. Но ведь тогда, наверно, должны были связаться с консульством? Она потеряла счёт времени, но знает, что давно уже здесь. Неделю? Месяц? А может, она шпионка? Разведчица. Тогда, разумеется, ни о каком консуле речь не идёт. Её раскрыли, взяли и держат здесь в камере сенсорной депривации. Зачем? И почему она ничего не помнит? Ей дали какой-то препарат, убивающий память? Кто, свои — на случай провала? Но какой смысл? Цианистый калий и проще и надёжнее. Если она добровольно отказалась от памяти, приняла бы и его. Американцы? Но им это зачем? Какой-то эксперимент? А смысл ставить эксперименты на вражеских шпионах? Тогда действительно проще было бы на нелегальных иммигрантах — если уж решились на такое. И ведь думает-то она по-английски… Хотя это вполне может быть и результатом длительной тренировки…

— Доброе утро, Аллма.

Голос Рича раздался откуда-то ниоткуда и прервал ход её мыслей.