Книжная политика и с чем ее кушать)

С интересом присоединяюсь к флешмобу от Павла Солнышкина. Справедливости ради, тут стоило бы дать прямую ссылку на мою трилогию «Наследие Греймхау» и на том участие во флешмобе и свернуть. В конце концов, «Наследие» — масштабная история про политическую грязь. Не про выборы, конечно, но про то, что рядом с короной нет ни друзей, ни родственников. Но во-первых, нефиг лениться, а во-вторых, не «Наследием» единым, знаете ли :) В серии «Смотритель Пустоты», несмотря на то, что это во многом дорожное приключение в сеттинге дарк-фэнтези, именно политика привела к тому, что приключение... м-м-м, стало дорожным. И вообще в каждом томе и на всех уровнях там происходит долгая и подспудная война за узурпированный трон. А порой и не за один.

Короче — погнали.

1. Наследие Греймхау (для ясности Висенте - верховынй аббат, Аерон - император, Элиабель - его бывшая жена)

В своем ответе Легрейф не называл имен, не выказывал сожалений о судьбе сестры. Он вообще передал всего одну строчку:

«Канцлер мне никогда не писал».

Избавляясь от жены, Аерон порешил канцлера, ибо был убежден, что именно тот поставляет Элиабель и Легрейфу сведения из императорского совета. То, что канцлер Идгар никогда не писал Легрейфу, означало, что император казнил его по чужому намерению.

И если Висенте не был дураком — а он не был дураком! — то уже знал, кто полетит на тот свет следующим.

Хозяин борделя «Высокие стволы». Иначе взятку, которую ему пришлось принять, передали бы где-то еще.

А уже вслед за этим бедолагой головы лишится и сам Висенте.

Либо потому, что он слишком много знает.

Либо потому, что сраному интригану придется кого-то продать, чтобы выйти из воды сухим, и верховным аббатом он дорожить не намерен.

Либо потому, что, надеясь упредить удар, Висенте обратиться за помощью к Аерону или Идель. Аерон так или иначе выяснит, что Висенте писал Легрейфу за его спиной, и сочтет повод достаточным для очередной казни. А Идель может дознаться до покушения на Теоданиса.

Но если не обратиться совсем ни к кому...

У Висенте задрожала челюсть и затряслись руки. Дыхание опять стало слышным и сбивчивым. Он подошел к паршивому золоту в сундуке, запустил руку и, приподняв, пересыпал монеты между пальцами. Его плечи дернулись в горьком, нервном смешке.

Бывают люди, чей подкуп нельзя не взять, когда они его предлагают. Бывают люди, которым нельзя отказать, если они хотят, чтобы ты стал их союзником.

И Эйвар Дайрсгау, безусловно, именно такой человек.

2. Тоже Наследие Греймхау (для ясности: Идель, ее светлость, и кузина императора - это одно и то же лицо)

— Все настолько плохо? — Аерон поглядел на советника исподлобья.

— Ситуация шаткая, — не стал лукавить Дайрсгау.

Аерон поднялся из-за стола и отвернулся к окну. Потянул верхний крючок на камзоле. Тот не поддался сразу, и Аерон несколько раз дернул чертову петельку, пока не получилось.

Маленький знак большого отчаяния.

— Думаешь, своими решениями я подтолкнул империю к гражданской войне?

Эйвар отложил принесенные бумаги на стол. Поравнялся с императором у окна и не без удивления отметил, что Аерон не смотрит перед собой. Он закрыл глаза и открыто, тяжело нахмурился.

Он боялся.

— После смерти Нолана было очевидно, что она неизбежна. Так почему бы не спровоцировать ее начало на своих условиях? — отозвался Эйвар.

«Потому что хорошие императоры вообще не начинают гражданских войн»

— О смерти Теоданиса в первый вечер знал только Тадао. Только он мог растрепать это Легрейфу, чтобы тот воспользовался шансом...

— Такой себе шанс. Быть вестником горя — странный выбор свадебного подарка.

— И тем не менее, мне нужна правда, Эйвар. Ты понял меня? Не доказательства вины Тадао, и не доказательства невиновности, а только правда. — Аерон пронзительно глянул на советника. Его голос сильно изменился. — Ты уже однажды принес мне сто и одно свидетельство, что это канцлер пособничал Легрейфу из дворца. А выяснилось, что не он. Или не только он. На этот раз мне нужен настоящий предатель и все, кто с ним связан.

Эйвар поклонился, но уходить не спешил. А жаль.

— Полагаю, вы считаете, Легрейф будет первым, кто кинется помогать Идель войсками, если она пойдет на предательство? — осторожно спросил советник.

Император отозвался движением брови: и?

— У Легрейфа хорошее войско. Но и у Филиппа тоже. Почему бы их не стравить?

Аерон мгновенно притушил взгляд, чтобы Эйвар, знавший его давно и отлично, не успел ничего заметить. Ему не нужна война всех со всеми. Ему нужно устранить всего двух человек, и войска тут совершенно не при чем.

— Я никогда не спрашивал, почему вы решили развестись? — тихо спросил Эйвар, не получив ответа на первый вопрос.

«А я никогда не стремился отвечать»

— Я думал, это очевидно. — Аерон окончательно взял себя в руки и принял обычный свой вид — моложаво-подтянутый, слегка надменный и исключительно уверенный в себе.

— Возможно. Но почему вы решили жениться на ее светлости?

Аерон наигранно вздохнул и посетовал:

— Почему никто не хочет думать, что я просто люблю ее сильнее, чем мне положено?

«Ясно» — распознал Эйвар нестремление императора откровенничать и непринужденно пофилософствовал:

— Потому что любовь — это не для вас. Не для вас обоих.

Аерон рассмеялся:

— Ты просто злишься, что я забираю себе то, в чем отказал тебе. Но, как видишь, я первый подсуетился и успел развестись, а ты нет. — Он дурачась раскинул руками: какие с меня взятки?

— Вы на что-то намекаете? — еще более отстраненно поинтересовался Дайрсгау.

Мужчины переглянулись — и одновременно расхохотались.

— Не самодурствуй с Тадао, Эйвар. Я уже потерял двух советников, и больше без гарантий терять не намерен.

Он взмахом руки отпустил Дайрсгау, и, когда за последним закрылась дверь, расслабился и перестал скалиться. Оперся о стену у окна, свесил голову, и рывками разодрал все крючки и заклепки на камзоле.

Несколько штук глухо заскакали по каменным плитам.

Мужчина сделал несколько жестких выдохов через рот, стискивая при этом зубы и чувствуя, как разгораются щеки. Пальцами свободной руки коснулся небольшого рубца, оставленного герцогским обручем кузины. Свежий красноватый шрам прочертил красную линию от верхней губы до скулы. Но особенно сильно он рассек сердце.

Идель должна была понять, чего он хочет и почему поступает так, как поступает. Она должна была понять, а вместо этого все исковеркала! Да, на нее навалилось слишком много, но, проклятье, неужели... неужели даже Идель отвернется от него?!

Поверить, что она способна из злости учинить мятеж, решительно не выходило.

«Но поверить в то, что ее надоумят сочувствующие, ты точно можешь» — едва ли не хныча, сказал себе император. Ведь так уже было.

3. Ну и немножко «Смотрителя Пустоты»

— Лаудан рассчитывает на мою строптивость при допросе.

— Что тебя казнят?! — воскликнул Ллейд. — Он рассчитывает, что тебя за неуправляемость казнят?! Это что же выходит, свою голову предлагаешь вместо моей?!

— Я думаю, — протянул Айонас, присматриваясь, каким взглядом Ллейд одаривает Альфстанну и насколько другим она отвечает ему, — на самом-то деле, твоя голова, малыш, Лаудану и не была никогда нужна. Он просто использовал этот предлог, чтобы наверняка получить от Альфстанны отказ в помощи.

Девушка медленно закивала, пощипывая пальцами губы.

— Полагаю, да, с самого начала расчет был на мою казнь или хотя бы на скотское отношение в темнице со стороны столичной стражи.

— Не мне, конечно, удивляться, как такое возможно, если вы с Лауданом в родстве. — Намек Ллейда на обственного отца был слишком прозрачен, чтобы сойти за шутку.

— Лаудан всю жизнь греет мечту женить на мне кого-то из своих дальников, чтобы, когда мой отец умрет, он мог править домом Стабальт из-за моей спины. Поэтому я была бы нужна ему живой...

— Но поскольку ты несговорчива, — перебил Айонас, — проще добиться признательности кого-то из твоих кузенов за то, что расчистил для него августовское кресло со смертью старого Батиара. А уж девицу среди племянниц Лаудан на выданье как-нибудь найдет.

Ллейд вскинул кулаки:

— Да какая разница, кого на ком надеется женить Лаудан, если речь идет о твоей голове! — уставившись на Альфстанну.

— Что ты намерена делать? — серьезно спросил Айонас.

— Приехать в столицу добровольно, — говорила Альфстанна. — Это на время дезориентирует Лаудана, и мы сможем сосредоточиться на том, что нацелились делать на собрании в столице. Пока наша тяжба с дядей будет занимать королеву, попробуем как-нибудь заодно отвлечь её отца и взять дворец.

Диенар смерил девушку надменным взглядом и хлестнул:

— Не терпится расстаться с головой?

Альфстанну откровенно задело. Она отмерила три шага назад и вперед, обхватив себя руками, потом оглянулась на Айонаса, вскинула голову и посмотрела открыто, даже бесстрашно:

— Я, может, не настолько влиятельная и владетельная августа, как вы, милорд, но я все-таки соправительница отца и августа клана. И мою голову еще нужно снять.