Разговор с Петровичем о литературе (глава из повести "Шахматный клуб")

Вечером я рассказывал Петровичу перипетии дня минувшего. И с удивлением для себя увидел, что собеседник, слушая меня, держит в руках бумажную салфетку. Перехватив мой взгляд, он пояснил, что аллергия замучила, и промокнул глаза. А после высморкался и, уже не скрывая, что растроган историей, добавил:

— Тебе бы написать про это. Очень трогательная история!

Я никак не ожидал, что мой старинный приятель такой сентиментальный. Немного поражённый этим фактом, я вспомнил кое-что:

— Как сказал один мой друг, «литература — это комок в горле, выплаканный словами на бумагу». Ну или на что там сейчас ложатся слова.

— Писатель? — спросил Петрович и на мой непонимающий взгляд объяснил вопрос: — Друг этот — писатель?

— «Писатель — это не тот, кто пишет, а тот, кого читают», — пришли на ум слова того же человека. — А кто сейчас книжки читает?

— Ну раз книжки есть, значит, кто-то их читает, — сделал логичное заключение собеседник. — Так что я бы сказал, что писатель — это тот, у кого есть хоть один читатель.

— Ну прям один читатель — и ты уже писатель? — усомнился я.

— А по твоему мнению, сколько нужно читателей, чтобы считать, что пишешь не напрасно? — задал вопрос Петрович и сам же ответил: — Если в душе хоть одного человека откликнулись слова и чувства пишущего, если хоть один человек посмотрел на мир глазами автора, то написавший сей текст и есть писатель. А цифры тиражей, продаж, номинации и награды — это всё мерило не литературы, а успеха и признания. К самому творчеству эта суета почти никогда отношения не имеет. И успех бывает незаслуженным, и признание заказным.

Меня немного ошарашил такой подход к писательскому ремеслу. Я не хотел с ним соглашаться, но и аргументов против предъявить не мог. Поэтому просто уточнил:

— Выходит, напиши я какой-то текст и, допустим, по моей просьбе кто-то прочтёт его, то я вроде как писатель? Так получается?

— Не совсем так, — тоном учителя, поясняющего простые истины бестолковому ученику, проговорил Петрович. — Читатель — это не тот, кто ознакомился с текстом. Читатель — этот тот, кто сопереживает автору. Испытывает те же эмоции, что и автор. А ещё находит в тексте то, о чём автор не предполагал, создавая своё произведение. Потому что литература — это всегда только про одного человека. Для автора — это про автора. Для читателя — это уже про него, про читателя. И да, это всё один и тот же текст. И если твоё произведение рождает такие сопереживания пусть у одного человека, то это и есть литература.

Я недолго думал и, по-моему, очень аргументированно возразил:

— Тогда у нас знаешь, сколько получится писателей, если использовать твои определения? К тому же давно почти никто не пишет. Все стучат по клавишам. Всё в электронном виде. Уже нельзя сказать, что «рукописи не горят», потому что и самих-то рукописей нет. Вон — кнопочку нечаянно нажал, и нет на диске ничего. Даже пепла.

Петрович опять посмотрел на меня снисходительно.

— Когда про рукописи говорили, ты что думаешь, иначе к бумаге относились? Тоже все считали, чирк спичкой и пропал труд творца навеки. Ан нет. Прошло время, и все убедились, что невозможно уничтожить никоим образом уже созданное творение. А ещё пройдёт время, и все узнают также, что не только рукописи не горят, но и файлы не делитятся. Всё сотворённое человеком в мире остаётся и вызывает всё новые и новые эмоции.

Повесть здесь: https://author.today/reader/323985