Гляделки
Автор: Ольга Хадли
Отрывочек вот отсюда. Даже не знаю, подходит ли он к флешмобу.
В странном оцепенении Мэл вдруг поняла, что злится. Тупо и бесполезно, то ли на наёмников, то ли на Хойта с Ваасом, то ли на местную фауну, как на подбор зубастую и ядовитую. А может, на эту дурацкую алюминиевую ложку, что гнётся как хочет, когда черпаешь ею переваренную кашу. Дурацкую кашу, похожую на личинки и резину одновременно.
— С этими синяками ты вылитая панда. — Мэл могла бы поклясться: тишину в комнате Алвин нарушил впервые за утро. Стукнул ложкой о край котелка, скривился, добившись ответного взгляда, наверное, до крайности недоумённого. — Вот кого не видел на острове, того не видел. Бамбук есть, а панды для этих мест слишком безобидны. Хотя здесь и они бы взбесились.
— Не… — Мэл хотела брякнуть «не нравится — не смотри», но заткнула себя сама, больно прикусив кончик языка. Алвин уж точно последний человек на чёртовом архипелаге, которому ей хотелось бы грубить. Не до грубости — не пускают то ли общие кошмары, то ли одна на двоих дрянная еда. А может, причина в странном желании уберечь от новой боли или, по крайней мере, не причинять её самой. — Имею все шансы стать первой… бешеной пандой, — откашляв внезапный спазм в горле, Мэл усмехнулась. В ответ скептически хмыкнули, тряхнули головой, заставив, как нарочно, заворожённо уставиться на солнечный отблеск в белых прядях.
«Как на снегу», — Мэл усилием заставила себя уставиться в пол. Невпопад спохватилась, что надо бы, наконец, обуться, потянулась к стоящим у койки берцам, которые тоже, к слову, выбирал Алвин. От того доносились почему-то досада пополам с горечью, сосредоточиться на причине не удавалось — почти бессонная ночь брала своё.
— Переоденься, панда. — На матрас хлопнулся свёрток. Надо же, появление запасного комплекта одежды Мэл как-то прозевала, в то время как должна была сообразить — Алвин и это предусмотрел. На деньги Хойта, конечно, ту самую пачку бумажек, сунутых в уплату за убийство.
Форма оказалась совсем новой, в фабричной упаковке. Грубая ткань пахла краской и шелестела, как рвущаяся паутина, когда Мэл встряхнула рубаху. Надо же, длинные плотные рукава, видать, от мелкой ядовитой шушары. А искусственный душок явно не понравится хищникам покрупнее, в отличие от неистребимого в зной живого пота, дразнящего нюх.
— Отвернёшься? — и зачем только спросила. Понятно же: что-то задумал, вон, ухмыляется, но глаза блестят серьёзно и хмуро. Головой качает: нет, мол, переодевайся как есть. Мэл ухмыльнулась, принимая правила игры, очевидно, той самой, в которую они оба играли уже вторую неделю. Демонстративно повернулась спиной, потянула вверх майку на спине.
Нет, он не пялился бесстыдно. Поглядывал через раз, с грустным и болезненным интересом — будто боялся вызвать отвращение или напугать, хоть на секунду сделаться похожим на «свору дегенератов». Надо же, нашёл пугливую. И подозревает ведь — следят за ним, считывают настроение до самой крохотной, обрывистой мысли. Раньше и подглядывать тщательно избегал, сейчас-то что изменилось?
— Это месть? — Мэл, наконец, нащупала идею — под сердцем точно иглой кольнуло понимание.
— Ты робот? — вопросом на вопрос, без тени насмешки ответили из-за спины. Чуть ниже линии роста волос на затылке, как раз там, куда флотские медики вживили мудрёное устройство для восстановления спинного мозга, было щекотно от чужого взгляда.
Нейроакселератор… Обычно штуковину называли просто катетером, вливали в неё всякую дрянь, от которой позвоночный столб, казалось, раскалялся, как железный прут на открытом огне. Когда всё это было — чёрт знает. Может быть, почти полтора года назад. А может, столетия тому вперёд, кто их разберёт, эти порталы и скачки во времени. В любом случае, о существовании у себя на затылке чудно́й по здешним понятиям металлической бляшки Мэл успела забыть. А крохотную, с родинку, гарнитуру в правом ухе вспоминала в последний раз и вовсе ещё на северном острове. К чему вспоминать — прошло больше месяца, со станции никто не придёт. Кто бы сомневался, в общем.
Мэл застегнула штаны не глядя — пальцы, похоже, привыкли, будто сроду управлялись с местной одеждой. Плотная ткань хлопнула, как парус, когда рубашка расправилась на спине. Тут с пуговицами пришлось повозиться — новые петли оказались не разработаны, и это тоже раздражало.
— Нет, не робот. Роботу проще! — созрев, наконец, для ответа, Мэл развернулась слишком резко. Наглухо запахнув воротник, уставилась цепко в несносные синие глаза, в которых насмешка теперь искрилась явственно.
Осталось обуться. Где там эти берцы, найти их ощупью — только не приседать, чтобы не заподозрили в слабости. Поясницу, конечно, тут же прошибло. Не подавать виду Мэл вроде бы давно научилась, но перед глазами на мгновение сделалось очень темно. В довершение ботинок вдруг исчез, вернее, его настойчиво выдернули из пальцев, зато накатило ощущение: забылось что-то очень важное.
«Важное» выпало, когда Алвин перевернул обувь кверху подошвой и поколотил для верности о железную раму койки. Чёрный глянцевый комочек стукнулся о пол, выпростал четыре пары тонких лапок и попытался принять угрожающую позу, блестя тревожным алым пятном вдоль спинки. Паука размазали по бетону тут же — мелкую ядовитую тварь, укус которой способен был задушить взрослого человека в параличе.
Второй ботинок был проверен тем же способом, всё с той же молчаливой ухмылкой, приклеенной к тонким губам. Впрочем, ухмылка эта ничего не значила. С ней Алвин стоял перед Хойтом, с ней же впечатывал того скота из душевой зубами в раковину. С нею же, наверное, ловил в перекрестье прицела чью-то голову и нажимал на спуск. Давняя гримаска, очень давняя, вон, даже сеточка из морщинок вокруг рта проступила.
— Оп — и я снова спас твою жизнь, — промелькнуло в голове язвительное. Ухмылка обратилась в саркастическую улыбочку — Мэл ничего не оставалось, кроме как скривиться в ответ, наверное, довольно кисло. Высматривать мелкое создание половину ночи и прозевать утром — глупее не придумаешь. Зато теперь можно завалить саму себя упрёками — трупам такая роскошь недоступна, Алвин же опять всё поймёт по глазам. Но не удовлетворится, придвинется, как сейчас, вплотную.
Он и вправду придвинулся, навис без угрозы, будто обнять намеревался, не касаясь при этом.
— Насчёт мести… да, это была месть. Пойми наконец: ночами лучше спать, а не шарить в головах. К тому же мои сны, — он склонился ещё ниже, и, переместившись, горячим воздухом защекотал висок с другой стороны, — далеко не так приятны, как то, на что сейчас смотрел я.
