Грибочки и галюны

В ванной я умывалась и умывалась, то пытаясь прояснить воспоминания, то, наоборот, смывая их. Королевам положен отпуск, и отец пару раз пытался меня отправить, но можно ли считать отпуском побег? Рик в конце концов спросит, где мама, а канцлер поинтересуется подписанными документами.

Из зеркала на меня смотрела бледная до синевы девчонка с черными кругами под глазами. Плюшевая белая пижама в желтый горошек придавала ей потешный и нелепый вид, но смеяться не хотелось. Я не была в Санд Харбор, и Джош никогда не ездил со мной и Келли в одной машине. Откуда вообще всплыл Санд Харбор? Это должно что-то означать. Надо разобраться, что именно.

Или у меня с головой не в порядке. Виктор был сумасшедшим, а сумасшествие передается по наследству, мы родственники, он мой двоюродный дядя, а отравление запустило процесс. У сумасшедших отнимают детей!

Отравление! Станет ли отравитель покушаться на моего сына?

Заколотилось сердце. От испуга перед глазами все расплылось, и меня бросило в жар. Внутри будто что-то натянулось, будто сердце разбилось на миллионы кусочков, а эти кусочки связаны со всем миром, с каждой его частью. Меня потянуло в разные стороны, что-то яростное и пугающее рождалось внутри, поднимаясь горячей волной.

От ужаса задрожали ноги. Или пол? Раковина под пальцами мелко затряслась, стакан закачался, а потом упал и покатился, теряя по дороге зубные щетки. Все вокруг тряслось и скакало, пугая до чертиков.

Я шагнула к двери. Пол выскользнул из-под ног и чуть не сломал мне запястья. Трещина по плитке побежала между рук, и стакан покатился следом. Вибрация пронизала все, я сама стала вибрацией, заныли зубы, а трещина все ползла и ползла. Пружина внутри свернулась так туго, что стало больно.

Меня сковал страх. Я не могла позвать на помощь, не могла закричать.

— Тереза! Что у тебя происходит?

Ручка задергалась.

Зеркало со звоном рассыпалось.

В дверь застучали настойчивее, а вокруг нее в плитке веером расходились трещины.

— Открой дверь!

— Землетрясение! — Я поборола ступор, но все равно не услышала своего голоса.

В дверь уже ломились, а я боялась встать и полететь кубарем, потому что пол то и дело вздрагивал.

— Уходи! — заорала я.

Волна, которая поднималась изнутри, набрала сил. Дверь сорвало с петель и унесло в комнату.

Из комнаты донеслись приглушенные проклятия.

Чарли! Я кое-как выползла из ванной, отбрасывая валяющиеся пузырьки шампуня. Паркет в комнате ходил ходуном, будто каждая маленькая деревяшка норовила выбраться из плена и пуститься в пляс, люстра раскачивалась, со стен срывались фотографии.

На полу рядом с кроватью валялась дверь, а из-под нее торчала нога Чарли. От ужаса потемнело перед глазами, но тут Чарли отодвинул дверь и сел, прожигая ее недовольным взглядом. Из коридора донеслись крики, какие-то испуганные причитания, от которых стало еще страшнее. Я скорчилась на пороге ванной, боясь двинуться дальше и наблюдая, как паркет отплясывает чечетку. Дом сейчас обрушится нам на голову!

— Тереза! — Чарли оказался рядом и потряс за плечо. — Посмотри на меня!

— Землетрясение.

Я схватила Чарли за руку, но ничего не почувствовала. Дикий страх перед стихией забрал все эмоции, свело челюсти, и я не смогла выговорить, что надо вывести из дома людей и уходить самим. Дрожь раздирала тело на части, тянула во все стороны, а горящее сердце заглушало все ощущения.

— Тереза! Прекрати! Остановись! Слышишь?

Лязг перекрыл его голос. В углу упал торшер, и я вздрогнула.

— Тереза, черт тебя дери! Ну-ка глубоко вдохни и возьми себя в руки! Я понимаю, ты напугана, еще и меня пугаешь, но напугать весь район я тебе не позволю.

Чарли тряс меня, как куклу, дом вибрировал, и у меня внутри вибрировало. Оставшиеся фотографии упали со стены.

Пульс застучал, горячая волна окатила тело и застыла в сердце. Перед глазами засверкали искры, заслонив танцующий пол.

— Ты понимаешь, что делаешь, или нет? — Чарли орал в ухо. — Как ты это делаешь? Остановись! Хочешь, чтобы нас доставали из-под обломков?

Я пыталась уловить смысл, но слова рассыпались на звуки и пропадали.

— Я никогда не видел Рика. — Чарли схватил меня за подбородок и поднял голову, наверное, смотрел на меня, но я видела только искры. — У меня есть лишь фотография. Он ведь похож на меня, да?

Неподходящий момент, чтобы обсуждать Рика, но Чарли не унимался, говорил и говорил, потряхивая меня за плечи. Я попыталась вслушиваться в слова, потому что тогда страх чуть утихал.

— Если бы ты увидела мои детские фотографии, сомнений не осталось. Я попрошу Марту прислать нам парочку. Рик на фотографиях больше похож на мою мать, только цвет глаз не разглядеть. Бьюсь об заклад, они зеленые, как у нее.

Еще какие зеленые, особенно, если в них отразится солнце. Совершенно невероятное зрелище.

— И надеюсь, у меня будет возможность познакомиться с ним поближе. Ты меня с ним познакомишь?

О, как только вернемся! Сама собой в голове вспыхнула картинка: ладошки Рика обняли меня за шею, светлые кудряшки пощекотали ухо, веселые зеленые глаза заглянули в душу. Дрожь успокаивалась, больше не тянуло в разные стороны, но люстра на потолке качалась и отвлекала.

— Тереза!

— Д-да…

Перед глазами все еще плясали искры, но теперь я рассмотрела лучше. Это были не искры, а скорее нити как в «паутине». «Паутина» опутала всю комнату и ванную, и немножко коридор, прицепилась к каждому предмету, каждой мелочи и дергала все это в разные стороны, будто несколько десятков взбесившихся пауков тянули паутинки как попало. Это не землетрясение.

Целый канат из паутинок полз по паркету. Я видела нити и под веками, когда закрывала глаза, и светящимися полосками, когда открывала. Именно из-за них все и дрожало. Черт подери! Это я делаю? Я представила, что рву нити — они потускнели и пол перестал дрожать.

— Назови его второе имя, — не унимался Чарли.

— Второе имя Рика? Бенедикт, — выдавила я.

«Паутина» тускнела, и лицо Чарли вновь проступило перед глазами. Судя по выражению, имя ему не понравилось. Я оборвала нити, тянущиеся в коридор.

— Фредерик Бенедикт Дедрик Йохан Ольденбург, герцог Эттерский.

— Что? Серьезно? — Чарли удивился.

— Он же принц! Его не могут звать Джо Смит.

Я даже обиделась на его недовольную гримасу. Стало легче, когда нити перестали тянуть в разные стороны. Теперь надо успокоить те, что хозяйничали в ванной.

— Ладно, — Чарли усмехнулся. — Пускай зовут Фредерик Бенедикт Дедрик Йохан. Вы что, наугад открывали книгу с именами и тыкали куда попало?

— Да нет же! Это имена предков по линии Ольденбургов…

— Пусть так. — Он дотронулся до моей щеки и снова требовательно заглянул в глаза. — Полегчало?

Я открыла рот, но запнулась о выражение его лица. Он будто бы прислушивался к дому, оценивал потери и мрачно прикидывал последствия.

— В пакете со сверхспособностями тебе, видимо, забыли выдать инструкцию.

— Черт. — Я скукожилась на полу. От ужаса затошнило: я разрушила дом людей, которые мне помогли. Но как это вышло? Я же так не умею! Как это связано с эмпатией?

Я сосредоточилась на нитях в ванной и мысленно собрала их в кулак, чтобы оборвать, но в этот момент там что-то треснуло и зашипело, зажурчала вода.

Чарли поморщился, вскочил и похромал в ванную.

Я довела дело до конца — оборвала последние нити, — и вибрация окончательно прекратилась. Пыль оседала, паркет перестал скакать по полу, только все еще качалась люстра, и в наступившей тишине рядом неожиданно мяукнул кот. Я отскочила как ошпаренная, ретивая нить выстрелила перед глазами, и кота отнесло в другой конец комнаты, протащив по пыльному полу. Кот заорал и умчался, прошкрябав по паркету. Я забилась в угол к тумбочке с разбитым ночником и твердо решила, что больше отсюда не выйду. Из угла меня можно будет вытащить только силой.

— Где перекрывают воду? В подвале? — Чарли выскочил из ванны, ринулся к двери, но обернулся и погрозил пальцем. — Сиди тут. Ни о чем не думай и ничего не делай. Заодно выясню, кто кричал.

Он ушел, спотыкаясь о паркет, а я вжалась в стену, и последняя нить, напугавшая кота, медленно тускнела перед глазами. Тошнило от слабости и ужаса. Что же я творю?! В таком состоянии я не могу вернуться в Холлертау. Это конец всему!