Роман "Инструмент": фант-допуск и голая правда

И вдруг догадаешься ты, что жизнь вообще – не про это.

Не про то, что кто-то умер, а кто-то нет,

Не про то, что кто-то жив, а кто-то скудеет.

А про то, что всех заливает небесный свет,

Никого особенно не жалеет. 

Д. Воденников.

Читаю роман "Инструмент" Ники Ракитиной. 

И не могу объяснить, почему он такой классный. Но он именно такой. Впрочем, я всегда дышу неровно к текстам Ники, но недаром мы столько лет работаем в соавторстве. В нем есть все, что я всегда ищу во всех текстах: зримая картинка, не картонные герои, достаточно тлена и столько же надежды на свет, который всегда, рано или поздно, прольется на героев... Вот это самое воденниковское "а про то, что всех заливает небесный свет, никого особенно не жалеет". В этом "не жалеет" и есть главный смысл. Все когда-нибудь смогут ощутить его на себе и увидеть в истинном свете свои поступки и свое будущее. И сделать свой выбор. 

Кто эти люди и где мои вещи

Главная героиня романа - женщина по имени Катриона (где-то в углу заплакал один маленький Льюис Стивенсон, во всяком случае, это была моя первая ассоциация, хотя автор от нее камня на камне не оставила). У нее нет имени и нет родины, а есть только магический дар, который позволяет менять реальность. А еще она -- женщина. И уже только поэтому не вполне человек. Она вещь, инструмент, которым ловко пользуется ее хозяин. 

То, что Катриона пережила до встречи с хозяином -- герцогом де Тоором, плохо поддается человеческому осмыслению. Потому что пройти через такие муки и испытания и при этом остаться в здравом рассудке и вообще в живых практически невозможно. А потом стать безмолвной вещью в чужих руках и продолжать жить.

А главного героя не похоже, что сильно мучат сомнения или раскаяние в собственных действиях. Он использует Катриону в своих целях. 

И вот тут начинается странное.

Вот это стул, на нем сидят

Меня с самого начала знакомства с этой книгой удивило, откуда столько негативных комментариев к тексту. А потом вдруг дошло.

Катриона действительно инструмент. Причем для автора тоже. Автор берет героя и с его помощью показывает читателю весь ужас положения рабства - во-первых, и участи женщины в прошлом - во-вторых. Подносит вплотную к глазам, так, что не увернуться. Смотри, говорит он читателю. Вот женщина, обреченная на роль настоящей женщины -- бесправного и безгласного приложения к любому родственнику-мужчине. Или к хозяину в роли магического ритуала. 

С другой стороны - герцог де Тоор. Из породы Властных Пластилинов, что сразу привносит в него кучу ожиданий от такой роли. И может показаться, что сейчас мы прочтем историю о том, как ВП встретил маленькую и несчастную жертву, освободил ее и раскаялся, и они полюбили друг друга через все муки и преграды.

Но нет. 

И герцог де Тоор отнюдь не белый и пушистый, и даже не собирается становиться таковым, пройдя через все перепетии истории. Надежды на то, что так может случиться, следует оставить в тот момент, когда он принимает власть над спасенной им от смерти Катрионой. В него даже тень сомнения в том, насколько этичен этот поступок, не закрадывается. Он всегда так делал -- использовал других людей для своих целей. И не видит, почему это вдруг должен перестать. 

Мы же не останавливаемся в приступе внезапного сострадания к молотку. Мы продолжаем усердно забивать гвозди. 

И теперь можно вплотную подойти к тому, за что читатели критикуют этот текст и ему подобные.

Входит дон Леонсио

Когда ты читаешь фантастику -- а роман заявлен как фантастический по умолчанию, исходя из литературного бэкграунда автора, хотя нигде впрямую фантастикой не назван, -- ты всегда ожидаешь какого-нибудь фант-допуска. Ну, предположим, перевоспитания антагониста или развития протагониста. А нам его не дают. 

Это как если бы в сериале про рабыню Изауру -- она с Катрионой в чем-то схожа, пускай только социальным положением -- главным героем обозначили бы не возлюбленного Изауры, а злобного дона Леонсио. Он, как мы помним из сериала, никакому перевоспитанию не подвергся и остался тем, кем и был всегда. Рабовладельцем, и в этом слове достаточно характеристик, чтобы ничего не добавлять к этому. Из романтической и сопливой (спасибо бразильскому кинематографу) истории мы получили бы жестокую социалку. А если ты сел к телевизору после рабочего дня, ты не ожидаешь такого подвоха. Ты хочешь пра_любофь и чтобы со слезами сочувствия и облегчения. Здравстуй, катарсис без усилий!

Как здорово, что все мы здесь

Чтобы получить катарсис на социалке, надо как следует мозги напрягать, а мы тут все здесь не для того собрались. И поэтому разочарованный читатель пишет – КГАМ и закрывает книгу.

А я хочу вторую часть. Я знаю, у автора есть наметки и дальнейшее видение сюжета. И если мне повезет дожить до продолжения, я буду четко знать: сейчас мне покажут правду, которую мне придется принять, какой бы она ни была. Потому что – «всех заливает небесный свет, никого особенно не жалеет».