Собачий лыр

Присоединяюсь к флешмобу о второстепенных персонажах. В фанфике на самого себя, автор попадает в гг, а именно в собаку. Кроме прочих проблем, ему предстоит как-то нейтрализовать пассий гг.

«Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.»

(народная мудрость)

Ну и сон! Рассказать кому, обхохочется. Однако, что-то мне спать мешает. Пытаюсь лечь поудобнее, всё тело отзывается острой болью. Я попал в аварию?

Удалось открыть только один глаз, на втором плотная повязка. Большая часть тела стиснута гипсовым коконом. Хорошо ещё, ноги не на растяжках. Приборов реанимации не видно, значит, не всё так уж и плохо.

Впритык к моему спецложу спит на огромной табуретке смутно знакомая пушистую псина. В больнице? От моих шевелений висячие уши собаки мгновенно встают торчком, она резко открывает глаза, в них вспыхивает радостный огонёк.

— Любимый, я так испугалась! — она подаётся ко мне и облизывает мой горячий мокрый нос.

— «Это не сон! Кошмар продолжается», — от этой мысли мне не по себе.

Жулька, (А кто ж ещё-то?) по своему воспринимает мой взгляд:

— Сильно болит? — она торопливо спрыгивает с табуретки, — Врача позвать?

— Не надо, — сам вспоминаю сюжет, — Что с кошками и дядей Ваней?

— Кошки тут, — она сникает, — а дядя Ваня.., — осекается.

— Позови их и оставь нас одних, — выдавливаю из себя, — пожалуйста

— Ладно, — она выходит, опустив голову, хвост, только что был весело помахивающий, повис мочалкой.

Не успел пообщаться с женой, явилась любовница:

Чёрная депрессия накатывает волной. Не помогло всезнание: в тот раз погибли лишь крысы, теперь — человек.

Это мой личный ад атеиста?

Из мрачных раздумий вырывает цокот коготков в коридоре. Вбегает Кнопка.

— Милый! — она сразу вспрыгивает на табурет и тычется нос в нос, облизывает, — Я, как узнала, сразу Антуанетыч меня отпустил.

Час от часу не легче! Мысли были, но это не прописывал. И что мне со всем этим делать?

— Тебе плохо? — её взгляд беспокоен.

— Терпимо.

— Может укольчик?

— Нет! — лихорадочно соображаю, — Я, наверно, уволюсь.

— Да, ты что? — волнуется, — Тебя к награде представили и звание повысят.

— А оно мне надо?

— Слушай, я понимаю, у тебя стресс, — изучающе смотрит, — Ты не спеши, подумай.

Суетливо спрыгивает на пол.

— Прости, с этими событиями дел много, — уже в дверях оборачивается, — Вечером забегу.

Не успела выйти Кнопка, в палату ворвалась Жулька. Чуть не от двери вскочила на табурет и уставилась на меня тоскливым взглядом:

— Скажи, у тебя с ней что-то было?

— С чего ты взяла?

— Она, прям, светилась от радости, когда я её видела.

— А ты бы предпочла, чтоб она пришла с чёрной повязкой на шее?

— Гавкин! — злится, — Не юли!

— Она боевой товарищ, — смотрю с укоризной, — рада, что цел.

— Не ври!

— Ну, — выдаю чуток «компромата», — сидели, однажды, в засаде вместе.

— А ещё?

— Вели как-то «наружку», — на ходу сочиняю, как можно, правдоподобнее, — Прикидывались парочкой, друг другу пару раз носик облизывали, — перехожу в атаку, — И вообще, это ещё до нашего с тобой знакомства было.

— Эх, Тявкин-Сявкин! — так она меня называла, когда обижалась, — А я-то думала, что ты пёс порядочный.

Она спрыгивает и опустив голову и хвост, идёт к дверям. В дверях оборачивается:

— Вещи твои сама к тебе перенесу, — скрябает задними по линолеуму, — Кобелина!

Может, оно и к лучшему? Если я умер, то проживу ещё лет десять-пятнадцать тут, как-нибудь один. Ещё и с Кнопкой как-то разобраться надо.

К счастью, вечером она не явилась, видимо, прямо на работе заночевала. Частенько такое случалось и, конечно же, все вместе спали на ковре в кабинете шефа. Отделение же не гостиница. Хорошо ещё, Жулька до этого не додумалась.

Однако, утром Кнопка всё же нарисовалась, с гостинцем в зубах.

Уверенно вскочила на табурет, но я прикрыл лапой свой нос:

— Надо поговорить! — ответ на озадаченный взгляд.

— Конечно, милый! — она заискивающе машет хвостом.

— Кнопочка, — тщательно подбираю слова, — я ничего о нас с тобой не помню.

— Ты из-за жены мне это говоришь? — взгляд потух

— Она тут не причём! — сержусь, — Её я тоже не люблю.

— Как так? — опешила.

— Видать, здорово меня шарахнуло, — гляжу виновато и цитирую классику, — Тут помню, тут не помню.

Она погрустнела ещё больше:

— Ладно, главное, что ты жив, — неуклюже спрыгнула, — Я буду ждать, пока память к тебе не вернётся.

Заковыляла на выход, однако из коридора вернулась:

— Тут к тебе твои раненые кошки, поговори с ними, — махнула хвостом, — Места ж себе не находят.

— Не хочу их видеть!

— Не срывай на них зло, — ласково, — бери пример с Вайта.

— Ладно уж! Только ради тебя.

Из миниповести " В собачьей шкуре", которая является фанфиком на мою же повесть "Гавкин и его команда".