Адский субботний отрывок, part 2

Потом в лицо ему дохнул холодный сырой туман, а ноздри выжгло запахом озона.

Майк понимал, что пьян, но не мог понять, как они очутились на улице, почему это всё выглядит как серая пустошь и почему небо такое осеннее, хотя сейчас май. Рассеянная белизна дневного света больно давила глаза. И без того узкоглазый Майк теперь щурился до слёз.

Если это был всё ещё город, то явно обезлюдевший район. Хотя вряд ли, больше похоже на деревню: тёмные силуэты мелких домишек и большого поместья сквозь туман, голые деревца, а всё остальное занимают прореженные сухие злаковые стебли.

Майк думал, что такое можно увидеть только в кино, или вообразить в голове, когда читаешь книги английских классиков. Но точно не выходе из клуба с девчонкой, от которой пахнет сладко-горькой... гнилью. Она тоже была подвыпившая, но явно понимала, что происходит. Это она его сюда затащила.

Цветочный сахар оказался химозной пылью.

— Тупая сучка, где мы нахуй? — бросил ей Майк, чувствуя, что её рука ускользает из его пальцев. Жёстко же его накрыло...

Девчонка неожиданно задрала ногу.

Нет, не для того, чтобы эротично и горячо прижать Майка к стенке, которая, хотелось бы верить, на самом деле здесь есть. С разворота она огрела того, кто вылетел из тумана, и тот с грохотом и звоном, точно мешок с ветошью и металлоломом, отлетел и упал на землю, хрюкнув от боли.

Когда Майк разглядел у пнутого своё собственное лицо, то понял, что праздник жизни пора заканчивать.

Шаг назад — споткнулся о что-то и плюхнулся на корму. Белыми штанами в грунт... Тело качнуло так, словно упал в бездну.

Неожиданно Майк начал трезветь и с ужасом осознал — это реально. Это его не накрыло. Они точно не в клубе.

Небо реально белое, такое мутно-белое, что невозможно смотреть. Туман действительно сырой — от него мгновенно продрогнешь, особенно если до этого сильно вспотел. Под ногами земля, а не пол — сухая, рассыпчатая, светло-серая, пыльная, грязнит кроссовки.

А рядом — хрюкает и пыхтит — он. Чёрный, лохматый, небритый, замыленный, одетый как турист и бродяга одновременно, на спине огромный рюкзак, набитый чем только можно и чем нельзя. Так странно. Ненормально. Это не может быть зеркало или иные какие фокусы. И всё же — вот.

Накрыло, накрыло... взаправду.

И девчонка.

У неё реально нереальные фиолетовые волосы. Интересно, что за краска? Платье немного задралось. Стоит к нему спиной, её интересует лежачий. Если бы Майк чуть наклонил голову вбок, то увидел бы наконец её трусики. Но ему слишком плохо для этого.

Наконец он перекатывается на четвереньки и блюёт — блюёт на эту серую осеннюю пыльную землю из английских романов. Из него уходят десятки баксов понтового клубного алкоголя. Накрыло, накрыло...

Тот, кто лежит и стонет, смотрит на это, ощущая разрывающую боль в животе, от которой хочется сдохнуть, хотя он обещал себе и Даниэлю жить любой ценой. Но эта же жёсткая нога пинком переворачивает его на спину, чтобы все неровности рюкзака кололи позвоночник, ставит носок прямо на шею и давит, придушивает, ломает безжалостно. Потом отступает.

— Вы думаете, что от нас можно сбежать? Сколько ни скользите по мирам, мы вас достанем, так не проще ли никуда не бежать? Как ни предугадывайте, исход один!

Двумя движениями. Она убила его двумя движениями.

Злая. Мучительно смотреть вверх: на фоне этого мутного неба разглядывать её жуткие глаза, необыкновенные волосы, белые острые зубы... Проще смотреть ниже.

У неё розовые стринги! Выглядит так бархатно, хочется лизнуть... но лучше бы она его просто отпустила и дала бы встать.

Хотя сложно не клюнуть: вон тот моднявый повёлся, теперь его рвёт. У него такое же лицо. Только чистое, холёное, бритое, умытое.

Ох, дьявол, а ведь у него, у Майка Чана, странника по мирам, могла бы быть такая же классная куртка и крутые кроссовки, если бы однажды он не стал невидимым для окружающих...

Нет, нельзя сдаваться! Они вместе с Даниэлем верят в него!

Майк-странник вцепился в ногу девушки и попытался спихнуть её и встать. Девушка усмехнулась и свободной ногой так припечатала ему по лицу — по лицу! — что искры из глаз прилетели. Кажется, ещё и зубы: во рту стало солоно и колюче.

— Как же вы меня достали со своим тупым желанием выжить! Топите других ради своей шкуры — людишки! Homo sapiens, блядь... Доминирующий вид планеты Земля! Никто из вас не заслужил милосердия, вы мгновенно деградируете в условиях полной свободы, превращаетесь в воров и нахлёбников! Мы к вами были милосердны — о да! а потом лучшие из нас дохнут от каких-то вспышек! Вы не делаете ничего! Вы бесполезны — для каждой из вселенных! Почему бы не сдохнуть?! Я вас ненавижу, вы все до единого — вонючие уроды, обречённые на смерть с первой секунды смены потенциала! Вы все — ошибки системы и должны уничтожаться! Я убью каждого из вас, и буду убивать, снова и снова. Играть бесполезно, вы проиграете!

Злая, очень злая! Бьёт его ногами, не давая вдохнуть, не давая сопротивляться. Не сдерживается. Очень злая. Ломает. Жить уже не так хочется. Тот в куртке смотрит на это округлившимися глазами — два белка с чёрными точками.

И ведь какое безумие: Майк-странник, с разбитым носом и уже не такими целыми зубами, с распухающим от побоев лицом, уже несколько дней не мывшийся и скакавший по мирам как безумный с этой дурацкой картой и магнитометром — чувствовал, как внизу, в паху, разгорается пожар, всё сильнее и сильнее. Он, она, оно — не может к себе не привлекать, рядом с ним забываешь о страхе, своих несчастьях, проклятой жизни без дома. Хочется только коснуться, притянуть, впиться в эти тонкие, нежные, бархатные...

Даниэль видел, как это бывает. Сближаются две пары губ, длинный язык скользит в рот — а дальше ступор. Смерть.

Этот поцелуй убивает. Разум, волю к жизни, рефлексы. После такого ничего не стоит разрубить тело, милое сильное тело, о котором столько лет заботились — на кусочки! Изуродовать! Обезглавить!

Ни опознать, ни похоронить. Бесславная тупая смерть для ублюдков. Для них.

Они — те, кто в итоге объединился вокруг Даниэля и его Лины — прекрасно знают это: стройное существо с человеческим обличьем и начинкой ксеноморфа. Фиолетовые волосы, чулочки, улыбка, бомбезный голос и стрёмные глаза. Их самый страшный враг. От него они бежали, а теперь застряли. Но всё же и один мир большой, можно уехать на край света. Однако оно, это существо, всё равно найдёт их. И убьёт. Обидно и позорно, посмеявшись на робким вожделением и слепой доверчивостью.

Они знает его имя. Хотя запомнить его сложно...

Сейчас это девушка.

И она его почему-то избивает и кричит страшные вещи.

Впрочем, Майк знает, что он уже труп. Только Даниэлю до сих пор удалось избегать смерти. Хотя он видел эти фиолетовые волосы столько, что у него развилась фобия. Ещё одна к десяткам других.

А потом девушка присела — в своём коротком платье и высоких латексных сапогах, светя розовыми полосами трусиков, и вынула откуда-то нож. Тот самый страшный нож с невидимым лезвием, который режет плоть так чисто и ровно, что кровь не брызжет фонтаном во все стороны.

— Как тебе удалось проскользить так далеко?

О, небо! У неё снова чарующий приятный низковатый голос. Боль и вожделение смешиваются во взрывоопасный коктейль.

При попытке открыть рот из него что-то вытекает. Ощущения ужасные.

Немного приятно, что ей придётся тоже попробовать это на вкус.

— Джэниел приджал мдне жаряда... — прохрипел-проплевал Майк-странник.

Девушка склонила голову в очках-звёздочках.

— Какой Даниэль?

Почему она теперь такая спокойная и благожелательная, после того, как превратила его, Майка, лицо в кровавую лепёшку?

— Иджи нажхуй... — выдавил тот.

— На чей, на твой? — быстро ответила девушка.

"Было бы неплохо", — Майк-странник старался смотреть не в лицо, а на пах.

Тот Майк, который минут десять назад выпивал в клубе, а сейчас блевал на коленях, услышал, как девушка неожиданно разразилась истерическим смехом.

— Ха-хах, почему я вообще с тобой разговариваю?! Да я узнаю всё, когда твои мозги распотрошат и вытащат оттуда всю информацию! Аха-ха-хах, подожди минутку, я заряжу свою стрелу ядом!

И тут Майк-странник неожиданно набрал в грудь воздух.

— Чувак, слышь, не играй больше с букмекером и не туси с Томом, он кинет тебя! Чувак, не плыви по течению, держись берегов! Я видел варианты будущего! Не играй с тем, кто всегда побеждает, не надо!

А дальше всё как в тумане...

Но, кажется, Майк увидел собственное лицо, хоть и всё разбитое, в перчатках девушки, которая убрала голову в мешок, вынутый из сумочки, и начала обыскивать и обирать безголовое тело. Его тело. Тело другого его, который теперь частично был в мешке.