Зеркала Дориана Грея

Два недавних разговора, один в интернете, другой - по телефону, снова вернули к Уайльду. К "Портрету Дориана Грея". И я подумала, насколько же это бездонный роман.Он кажется простым, даже поверхностным. Может быть, из-за сюжета, который тоже кажется слишком простым. Может быть, из-за обилия парадоксов, которые будоражат воображение. но отвлекают внимание. А может быть, из-за несерьезного отношения современников к писателю, отношения, которое по наследству перешло к нам.Мне же представляется, что "Портрет Дориана Грея" намного глубже и удивительнее, чем его представляют.В определенном смысле, "Портрет Дориана Грея" - это борхесовский "Сад ветвящихся дорожек". Его можно прочитать,  как "готический" роман о красивом юноше и страшном портрете. Можно - как назидательную притчу о том, что преступления и пороки  не останутся безнаказанными. Можно - как литературно оформленный трактат об искусстве. А можно - как трагедию о душе.  Не о душе персонажа по имени Дориан Грей - о человеческой душе, том единственном, с чем стоит считаться, и том единственном, с чем не считаются вовсе.А еще история Дориана Грея - роман-зеркало, вернее, роман зеркал. В нем от начала до конца присутствует зеркальный принцип.  У Дориана Грея есть искушающий его портрет (портрет-"зеркало"), но и он, в свою очередь, выступает таким портретом для окружающих. Он - самое большое искушение для всех, с кем сводит его жизнь. Он - безжалостный раствор, проверяющий людей на банальность, и никто, физически, не может выдержать это испытание. Кроме лорда Генри, но и тут срабатывает зеркальный прием: если вначале лорд Генри, по определению моего собеседника в Сети, - манипулятор, а Дориан - жертва его циничных парадоксов, то к концу романа они меняются местами, и уже Дориан беззастенчиво эксплуатирует отношение лорда к себе.К слову, лорд Генри, который при однократном и поверхностном прочтении прямолинейно воспринимается как змей-искуситель - фигура не менее трагическая, чем Дориан.  Его сравнивают с Мефистофелем или даже с Воландом. И то, и, тем более, другое неверно. Лорд Генри - Пигмалион, ожививший Пандору вместо Галатеи. Самое парадоксальное в этом парадоксальном романе, что, говоря в начале романа о молодости, лорд Генри прав. Стоит ценить молодость и не стоить обесценивать даруемые ею ощущения. "Душу лучше всего лечить ощущениями..." - говорит лорд Генри Дориану, и это вполне сошло бы за речи искусителя, если бы не продолжение фразы: "...а от ощущений лечит только душа". Молодость, красота, ощущения - все по-настоящему прекрасно, когда одухотворено.Но Дориану нужны только ощущения, в первую очередь, собственной молодости и красоты. Душа его не интересует. Это потом он поймет, что душа - не отвлеченное понятие и не безделушка, которую можно без вреда променять на что-то более яркое и блестящее. А в начале романа он расстается с ней, как балованные ребенок с не понравившейся игрушкой. Расстается - и умирает.Нет, это, действительною, потрясающий роман. Может быть, единственный, в котором кульминация приходится на завязку.Не покупайтесь на эффектный финал - к тому времени Дориан Грей давно уже мертв. Он мертв на протяжении всего романа. С того самого момента. как пожелал душу отдать за то, чтобы портрет старился и дурнел вместо него. Поэтому тщетны все его попытки измениться к лучшему - мертвые не меняются. Поэтому на него не действуют мольбы Сибилы, увещевания Бэзила Холлуорда, страх перед братом погибшей Сибилы - что может подействовать на мертвых? И поэтому ему нужны новые жертвы, как вампиру, "живому мертвому", нужна свежая кровь. Дориан - это ощущения, впечатления, наслаждения и красота без души. Душа осталась в портрете. И вот вам еще один зеркальный прием - циник лорд Генри оказывается более живым человеком, чем страдающий Дориан. Он может ошибаться, уставать, в конце концов, тревожиться за того же Дориана.  Дориан не знает усталости и решительно не в состоянии тревожиться за кого-либо. Поистине, юный граф Дракула. Сам в себя вонзивший серебряный кол. И вернувшийся в портрет, чтобы оттуда, из зазеркалья, высматривать новые жертвы.