Отрывок из "Поступь Мрака"

— Это наш шанс! Гони коня, Юлия! — И монахиня обмякла, навалившись на шею Корина.

Графиня в отчаянии пустила жеребца в галоп, уже мало обращая внимания на творившийся хаос и полчище неизлечимых тварей, словно живое море с огромными волнами, колышущимися вокруг.

Корин принял новые — смертельные — правила игры от хозяйки без малейшего колебания, видно, коню было лучше отдать всего себя бегу, чем оставаться загнанным в ловушку, и сорвался в карьер. Он промчался ровно по тому месту, где всё ещё распадался на части крысиный человек, облепленный световыми жуками, и вконец развалил чужеродную фигуру.

Одной рукой держась за удила, Юлия другой старалась не дать Сабрине свалиться. Корин бешено нёсся по полю, но девушка понимала, что надолго его не хватит. Либо упадёт от изнеможения, либо перейдёт в итоге на шаг. Но всё-таки пятьсот шагов форы у них в запасе есть, прежде чем их начнут нагонять крысы, а там… как получится! Горизонт на востоке уже вовсю алел, показывая силуэты далёких горных вершин, словно оскалившиеся зубы огромного существа, готового вот-вот дыхнуть на беглецов пылом и жаром восходящего солнца. А позади пламень от грандиозного пожара осветил поселение. Деревянный храм Балансора вспыхнул, будто состоял из сухого хвороста, и, казалось, воспламенил само небо.

«Так сгорает Справедливость, — сказала Ваня».

— Ты тоже видишь?

«Всё, что и ты. И даже чуть больше».

— Расскажешь? Ну… что видела?

«Когда сольёмся. Моя память — твоя память, но в отличие от твоей, моя не блёкнет со временем. Она всегда свежая и ясная…»

— Я должна вспомнить больше, Ваня. Мне это необходимо. Почему выбрали меня? Почему наделили такой силой? Почему я местами ничего не помню, словно меня ударили по голове? Неоднократно… Почему?.. Я хочу знать больше!

«Познаешь, когда придёт время. Когда нам никто не помешает».

Корин устал, с галопа он перешёл на аллюр, с него — на шаг. И Юлия охнула, когда увидела, как по чёрному боку разбегаются ещё более смоляные вены. Набухают, пульсируют, разрастаются и отнимают у коня всё большую площадь здоровой кожи, превращая поражённую в пепельно-серый бархат с угольными прожилками, отчего Корин стал похожим на каменного коня, вытесанного из тёмного гранита.

Они как раз взобрались на очередной холм. Отсюда восход казался намного ярче и свежее. Алое небо отвоевало у тьмы со звёздами уже полнебосвода. Вот-вот взойдёт солнце, и они победят, но…

Только не Корин. Он остановился, его бока тяжело вздымались, в лёгких булькал воздух, словно его кипятили вместо воды, а крупные ноздри изрыгали хрип. Юлия медленно, опасаясь, что конём завладело безумие, как мужиками в деревне, слезла и стащила Сабрину. Когда Юлия отволокла безвольное тело подальше от Корина, посмотрела на бедное животное.

Жеребец боролся с внутренними демонами, подселёнными Мраком. Болезнь уже снедала коня, а мозг должен был пасть в неравной схватке с безумием давно, но Корин едва стоял, трясся и косил агатовым глазом на Юлию. Он явно боролся со своим желанием ей навредить. А потом просто рухнул на колени и завалился набок, продолжая хрипло дышать.

Здесь уж Юлия не выдержала и, наплевав на безопасность, подбежала к коню и обняла за шею. От морды до задних копыт Корина аж прострелила судорога, но он выдержал и даже не посмел укусить. Но было видно, как тяжело ему даётся удерживаться. Глаз косил на хозяйку, зубы щёлкали, а губы тянулись к Юлии. А девушка, крепко обняв шею коня, едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. Но вот последняя судорога пробежала по телу Корина, и он застыл, всё ещё грозно уставившись графиню. А затем чёрный глаз подёрнулся белёсой поволокой, и Юлия поднялась, шатко пошла к Сабрине.

Рядом уже слышался шелест и грозный писк судных крыс. Девушка подошла к монахине, встала между ней и надвигающейся крысиной лавиной и вынула из ножен клинок. Яркие светящиеся узоры поблёкли, и это, скорее всего, означало, что волшебные свойства меча слегка развеялись, но даже это теперь было бессмысленно. Крысы настигнут и обглодают как свиней, хотя у Юлии есть Ваня. Ей не вытоптать целое море судных крыс, а Юлии меч не поможет. Что он по сравнению тысячами злобных смертельных зверьков?

Ничто…

И вот во тьме угольками зажглись крысиные глаза.