Субботний поединок
Автор: Влада ДятловаПросто настроение такое. Не подумайте ничего, день я провела мирно: учила, убирала, готовила. И вот последний пункт и привел меня к этому субботнему отрывку. Я не могу готовить каждому отдельно, я уже просила их «огласить весь список 
того, что они будут есть, а не расчесывать мне нервы. Я не мишленовский ресторан, а работающий свою работу даже в выходные человек. С пониманием к этому относится только собака, даже помогает всегда, несмотря на то, что у нее лапки.
— А лук ты туда не добавляла?! — с подозрением косится на меня дочь.
— Нет, конечно! — просто наученная горьким опытом, я сделала это неподдающимся распознаванию. Главное твердо заявить, что его там нет.
— А почему вермишель не длинненькая, а звездочками. Ты всегда длинненькую...
Потому что купленная, когда больше ничего нельзя было найти, она тоже подлежит утилизации!
— Я не люблю вареную картошку! Я хочу жареную!
— Я не ем жареного!
Тогда гречка! А я хочу взять в руки половник и кастрюлю погулче. И как вдарить половником по кастрюле!
И потому на субботний флешмоб отрывок про рыцарский турнир:
Хин пристально наблюдал сквозь щель в пологе шатра, как на поле рыцарь с красным медведем на щите деловито разделывает под орех своего соперника.
— Вот с ним мне и драться в финале, — Хин бесцеремонно ткнул пальцем в Медведя, обращаясь к послу, выглядывающему из-за его плеча.
Авагди близоруко сощурился:
— Уверен? Второй тоже ничего — бойкий, увертливый.
Хин раздраженно фыркнул:
— К гадалке не ходи. Сейчас Медведь уделает его. И останусь я с Медведем один на один. Что знаешь про него, Авагди?
— Сын барона Эстварха. Счастье, что не сам Медведь, а Медвежонок. Но, понимаешь, у них с отцом, скажем так, семейное дело: пираты они. И опыта настоящих драк предостаточно.
— Вижу. Напор страшный. Силен, вынослив.
— Может измором взять?
— Не выйдет, — мотнул головой Хин. В этот момент принц, отсыпавшийся после вчерашней попойки, всхрапнул, пробормотал что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок, натянув плащ на голову. Хин оторвался от созерцания боя, скривил губы и добавил: — Вымотать Медведя у меня сил не хватит. Его надо вывести из себя, разозлить так, чтобы кровь глаза залила. Заставить ошибиться. Слышал я тут ненароком, как один невестин папашка говорил другому, что дочку за Медвежьего ублюдка нипочем не отдаст. Почему «ублюдок»? На щите знак старшего сына, законного наследника...
— Так только за глаза называют — боятся. История запутанная. Его мать обвинили в ведьмовстве. Если б дело дошло до суда — кроме всего прочего, брак признали бы недействительным, а ребенка — незаконнорожденным. Но она вовремя умерла. От оспы.
— Понятненько, — протянул Хин и кивнул на поле. Соперник Медведя неловко рухнул на колени и завалился на бок. — Ну что я говорил?!
Авагди понимающе покачал головой. Хин, не глядя, протянул руку, и оруженосец подал шлем.
Несмотря на предыдущий бой, Медведь оставался бодрым и уверенным в себе. Вымотать его не получалось, найти брешь в защите — невозможно. Он дрался расчетливо, упорно теснил Хина. Щит трещал, принимая удары, рука онемела, пот заливал глаза.
«Либо сейчас я разозлю его и заставлю ошибиться, либо он меня загоняет, как зайца».
Хин отскочил и, вращая мечом, пошел по кругу, стараясь повернуться спиной к солнцу. Из прорезей забрала за ним следили внимательные глаза. Медведь сделал шаг в сторону, не позволяя завершить маневр. Хин приподнял забрало так, чтобы соперник расслышал слова и, не дай Юсулах, не пропустил ни одного:
— Чего ж ты, ведьмин сын, полосу-то на гербе не носишь? Любому ублюдку положен перечеркнутый герб, — и нанес удар острием меча, скользящий, мгновенный. Противный скрипящий звук резанул по ушам — острие прочертило полосу наискосок через щит противника. Словно перечеркивая красного медведя. Соперник зарычал так, что над ареной в мгновение ока установилась мертвая тишина. Зрители вдохнули, а выдохнуть забыли. Медведь пошел в наступление. Удары посыпались безостановочно. Тяжелое лезвие свистело, потрепанный щит Хина грозил разлететься в щепки. Дистанция сократилась предельно, и Медведь, забыв обо всем, попробовал ударить Хина краем окованного щита в подбородок, под забрало, открываясь слева. И в эту, единственную за весь поединок, брешь Хин и вогнал меч. Снизу вверх, в голову. Ремни, удерживающие медвежий шлем, не выдержали. Шлем снесло. Голова мотнулась, глаза Медведя закатились, блеснув белым. Но его топор, уже разогнавшийся для удара, со страшной силой опустился на щит Хина. Щит треснул и проломился — и что-то хрустнуло в самом Хине. Его согнуло и перекосило. Боль почему-то не приходила. Только стая черной мошкары перед глазами. Сквозь этот рой он увидел, как медленно-медленно падает на спину противник. В голове гудело так, что лязга и грохота, с которым обрушился на землю Медведь, он не услышал. Как не услышал воя и визга толпы. Он разогнулся, махнул перед лицом рукой, пытаясь разогнать черные точки.
«Дело надо довести до конца», — он наобум побрел туда, где пестрели яркими красками платья. Спотыкаясь, стараясь не сбиться с выбранного направления, Хин думал об одном: «Только бы не упасть».
***
«Давай, Тьер! Еще немного! Осталось совсем чуть-чуть!» — глядя на бой Тьера и фейрского рыцаря, думала Айфе, судорожно стискивая ручку кувшина. Эстварх теснил более легкого и не такого высокого противника. Судя по крикам, никто и не сомневался в победе гверлского воина. Чужак чудом вывернулся из-под очередного удара Тьера, отскочил, пытаясь выровнять дыхание.
— Сдавайся, фейрский заморыш, — слева непочтительно улюлюкали простолюдины. — Хватит тянуть кота за яблочки.
— Зря тянет время, — удовлетворенно и деловито справа от Айфе обсуждали дворяне, — Медвежонок его в землю по плечи вобьет. Будет долго помнить Гверлу, фейрская собака! Его счастье, что не с самим бароном Эствархом дерется. Есть у него шанс живым отсюда уползти.
Чужой рыцарь чуть поднял забрало и что-то сказал. Что — никто, конечно, не расслышал, кроме Тьера. Медвежонок закричал так страшно, Айфе показалось, что он ранен. Но Эстварх пошел в новую яростную атаку. Девушке почудилось, что сейчас от Тьерова соперника останется только облачко пыли.
Хрустнуло и лязгнуло так, словно небо над полем проломилось. И замерло на целый удар сердца.
«Все!» — внезапно поняла Айфе. Она ожидала, что соперник Эстварха сейчас упадет. Но упал Тьер, а противник так и остался стоять, правда, неловко согнувшись.
«Как же так? Не может быть», — назойливой мухой в пустоте головы билась мысль.
Рыцарь с синим орлом с трудом разогнулся. Он шел медленно, чуть сгорбившись и припадая на левую ногу, мимо затаивших дыхание невест. Тяжелый, туманно-серый взгляд равнодушно пробежал по девушкам и остановился на Айфе. Она вздрогнула, когда в полной, удивленной тишине глухо лязгнула стянутая кольчужная перчатка, и рука протянулась к ее кувшину с водой. Взглянула в злые серые глаза и выронила кувшин из рук. Неуловимым, стремительным движением рыцарь подхватил кувшин. Толпа запоздало ахнула.
— Мой повелитель, владыка Фейра, просит руки девицы Айфе для своего племянника, — произнес глухой, низкий голос. Рыцарь стянул с себя шлем. Черные волосы слиплись от пота и крови, худое, бледное лицо с узкими губами чем-то напоминало ассуранского ястреба.
И сделал глоток. Со странным выражением сделал еще один, словно пытаясь распробовать что-то в чистейшей, холодной, до ломоты в зубах, воде. Но ни грана магии не почувствовал.
«Передумала. Испугалась. Вдвойне дура», — решил Хин, чуть кривя губы. Вернул кувшин. И тут боль, наконец, разлилась в боку кипящим маслом. Пронзила спину и затылок, вцепилась зубами в ногу. Хмурое небо стало стремительно падать на голову. Перепуганные лиловые глаза оказались совсем близко. В ушах зашумели море и ветер. И Хин упал на мягкий, хрупкий вересковый ковер.
Я не люблю писать такие сцены, мне сложно. Я человек мирный, но иногда так же хочется размахнутся и врезать, чтобы гул пошел, и испытать облегчение. А в тексте все можно