флешмоб "кофе и стрелы"
Автор: Кейт АндерсеннКофе и стрелы, и еще по чуть-чуть побед -
ни капельки смысла в них нет.
Вельвет. Стой.
что за история без конфликта? даже педагогика говорит, что "противоречия - двигатель прогресса".
так что хочу флешмоб посвятить популярному тегу (ЛыРному, с основном, увы) "столкновение/противостояние характеров". впрочем, есть некий оттенок разницы между столкновением и противостоянием: характеры могут столкнуться, но не обязательно станут противостоять, а, возможно, попытаются притереться; не станут конфликтовать, но лишь поводить бровями или вовсе избегать друг друга. однако, подобный конфликт будет одним из гвоздей программы, на которых держится книга.
да и автору ведь жуть как интересно поглядеть, как товарищи выберутся.
поэтому поговорим о том, какие характеры вы сталкиваете? вне зависимости от вытекающих из них следствий. повторюсь: речь о коренных различиях между героями, что удерживают интерес/напряжение/конфликт на протяжении истории.
у меня из тут опубликованных вылезла сплошная романтика, эх 
тег кофе и стрелы
Яге было неловко. Да что там неловко! Сгореть от смущения и то было бы мало. Хорошо хоть Иван-дурак не злоупотреблял: едва ногами дна коснулась, так и отпустил.
А зубы от холода дробь выбивали, совсем не слушались. Трясло, и сделать ничего будто было нельзя.
— Не пужайся, не смотрю, — Иван отвернулся и скользнул в камыши. — Выходи, там рубаха где-то есть, вот и надень. Ты коротенькая, тебе как платье сойдет. А я штаны возьму. Да только ж рушник сначала, вытрись насухо.
— Д-да я д-да-альше поплыв-ву... — упрямо простучала челюстью Яга за его спиной.
Ну как тут согласиться? Стыд и срам, с какой стороны ни посмотри. Вдруг обернется, пока выходить? И невелика бы беда, нарушение неприкосновенности ее частной жизни — дело нередкое, можно стиснуть зубы и перетерпеть, но... она ж его вчера по небу пустила. Хорошо, ни парика, ни носа при ней сейчас. Но он тут... спасает, помогает. И не знает — кого! Помогать ее и спасать в принципе неприемлемо, потому что потом надо отдавать должок, ну а уж ему-то...
Но холодно, в речке студеной оставаться смерти подобно. И ему же она помогать поклялась, не было печали.
В общем, слишком много неожиданных факторов случилось, мозг подвис, хотелось спрятаться, да было некуда. Кроме рубахи Ивановой, но от Ивана как раз в ней не спрячешься. Разговаривать придется, благодарить, вообще...
— Одеж-жа у мня там осталась...
Выбора нет. Держись, Яся, будешь плыть — согреешься.
— Захвораешь лихорадкой и умрешь. Берегом дойдем. Нельзя долго купаться в такой воде студеной, а ты ведь не из-за ближней излучины приплыла, верно?
И обернулся быстро. Словно чтобы проверить, что прав. Она сама не помнит, сколько излучин этих по дороге было. Хороша!
И про «захвораешь» он прав. На работе больничный брать не комильфо. Выходные в Тридевятом, а завтрашний понедельник есть понедельник. И воротиться придется нынче вечером, и на сопли времени нет.
— Эх, — погреб Иван к берегу, вырос напротив, взял за плечи да обернул спиной к себе. — Не гляжу, говорю ведь.
И вытолкал на берег илистый. Она еще и оступилась. И опять впечаталась, уже не под водой, уже всем, чем можно и нельзя. Зажмурилась.
А тот уже накинул на плечи что-то. И по ним похлопал сквозь ткань льняную.
— Разотрись-то хоть, девица. Или тоже мне прикажешь?
Яга разозлилась.
— Девицей м-меня не называй, — процедила как могла грозней и начала зябко кутаться в полотенце.
— А как называть-то? Бабой? — прыснул Иван.
Он и не подозревал, как к истине близок. Яга хмыкнула, вспомнив его давешний полет. Дурак, самый настоящий дурак!
Но добрый дурак — что есть, того не отнимешь.
— М-может, и б-бабой.
Сердца, у нее, возможно, и нет, а совесть имеется. И совесть говорит, что нехорошо вот так дуться. Но мозги куда сильнее и говорят, что коли с ним любезничать, сердце, того и гляди, проснется, и что тогда делать-то? Еще и отправится этот Иван восвояси, а сердце останется в избушке одиноким как никогда. Совесть, мозги, сердце... Слишком много на раз — не управиться.
— Смеешься отчего?
Шуршание за спиной значило, что Иван штаны натягивает. Наверное.
— Да не стой столбом, баба-девица, растирайся! А то околеешь. Вот так это делается, — подошел этот дурак сзади, выдернул полотенце из рук девичьих да стал тереть ей плечи и спину докрасна.
Это уже был перебор. Яга так и подскочила, да полотенце на себя дерг, только Иван крепко держал, ничего и не вышло. Так и стояли. Он в штанах и шляпе по одну сторону, она без штанов и простоволосая по другую, и полотенце помеж ними как стена иерихонская.
— Не дергайся, — молвил Иван ровно и рушником этим ее обернул, и плечи да шею да руки тер и тер, и жарко становилось, — горе ты непутевое. Думаешь, я девиц в беде не видел да не спасал? Опыт имеется.
Тут уже Яся не выдержала, глаза сузила, края рушника поймала, вырвала из пальцев его загребущих, обернулась прыжком, в стойку боевую становясь.
— И какой же такой опыт, добр молодец?
Взором сверкнула совсем по-Ягиному. Иван даже отступил на шаг, сморгнул, наваждение отводя, о корешок споткнулся, да еле на ногах удержался. Брови сдвинул да рукой махнул.
— Да какой — глупый вы народ, девицы. Когда помощь нужна, ломаетесь, а потом еще горше выходит, и спасать приходится от смерти, и хлопот не оберешься.
— А кто сказал, что спасать надо? Да и смерти я не вижу, - Яся показательно по сторонам посмотрела, даже за спину ему заглянула.
Иван сделал еще шаг назад и с поклоном пригласил барышню нашу к реке:
— Нет, хочешь, баба-девица — возвращайся. Я ж не держу тебя.
— Меня Ясей зовут, — наморщила нос Яга и чихнула.
Мысль о возвращении вплавь больше ее не прельщала.
(...)
— Провожу тебя. Где ты живешь?
— А тебе зачем? — прищурилась в подозрением Яга, и руку его не приняла, как вставала. — В гости припрешься? Без приглашения?
Иван крякнул. И попытался выкрутиться:
— Отчего ж без приглашения. Думал, пригласишь. Гости я люблю, но у меня у самого дел много. Дом строить стану. А вот гостинец прислать заморский, как в бродячем тереме доеду до рынка древностей — для того адрес нужен.
— Это что еще значит — «не обсуждается»?! — возмутилась Айли.
Из принципа? Вероятно, да. Потому как в целом когда мужчина хочет проводить — это приятно. А именно этот шикарный мужчина — приятно вдвойне. И при том неожиданно, и словно это делает ее должной, а... А она не может никому быть должной, тем более мужчине, тем более — этому шикарному мужчине.
— Да я взрослая и самостоятельная женщина, я...
Их окружил ночной шумящий угрозами ночной бури лес. Айли поежилась и невольно обернулась — где-то меж листьев отсвечивал огонек лагерного костра...
— Вот видишь, — не преминул заметить это Кук. — Да и темно, еще ногу подвернешь, — он крепче сжал ее локоть, контролируя шаг.
А темно-то, и вправду. Хоть глаз выколи. Джерри поморгал. Надо было фонарь захватить.
— Будто от того, что ты мужчина, ты видишь в темноте, — ввернула Айли, тщетно вырывая локоть.
И таки едва не споткнулась, ага...
— Нет, но я сильнее и обязан заботиться...
— Заботиться?! — фыркнула Айли.
Ой ли, после всего — «заботиться»?.. Видимо, он начал с того, что убрал из-под нее стул. Или с того, что схватил за ухо и преследовал по зарослям с первобытными рыками, а еще с револьвера, наставленного на ее ребра...
Айли отважно топала вперед, во тьму, почти наощупь, но не сдаваясь бяке Меткому Глазу.
— Просто меня хорошо воспитали, — усмехнулся Кук, не отставая и не снимая руки-железной-перчатки с ее локтя.
— О-о, это заметно! — расхохоталась Айли.
Нарочито беспечно, потому что ночной лес до жути пугал, гул ветра в кронах деревьев, как и рев океана, что долетал даже сюда. Как они ночевать-то будут там?.. Сегодня никаких спаний «под открытым небом»! Да и звезды за тучи зашли уже... Темно-то как!
— Послушай, Айли, тебе тоже не мешало бы... А то... будешь вечно садиться мимо стула.
— Это угроза?!
— Не угроза, но... боюсь, ты вынуждаешь заняться твоим воспитанием.
— Нету у тебя такого пра...
Нога ее вдруг сорвалась в пустоту, но бдительный Кук резко рванул девушку на себя. И они повалились на землю.
Кук при приземлении болезненно ухнул.
Сердце скакало зайцем. Айли робко поднялась с груди Кука на четвереньки. Не видно ни зги. Кем надо быть, чтобы придумать идти через лес в такую погоду?!. Надо было берегом...
Хотя это ж она сама лыжи навострила через лес — так короче и теплее.
Кук пошевелился, повторяя нечто среднее между «ух», «ох» и «ах».
— Что... случилось? — спросила Айли в ту сторону, где должно было бы находиться его лицо.
— Я ж предупреждал... коряги тут везде, — прокряхтел Кук, шурша сосновыми иголками.
Айли вытянула руку вперед и уткнулась в него. Снова в грудь, кажется. Сел, значит. Шеф в ответ требовательно стиснул ее ладонь.
— Не отходи ни на шаг.
Властный, ну да... Хотелось хмыкнуть. Только он был прав, и Айли это четко понимала. Им еще друг от друга теперь потеряться. Первобытная тьма... и ужас клубком в желудке.
— Ты... в порядке? Идти сможешь? — несмотря на страх, Айли гордилась умением заставить себя мыслить трезво
— Боюсь... я несколько потерял направление, — признал Джерри. — И отшибла мне коряга спину или нет, здесь роли не играет.
— Отшибла спину?!
— Не знаю.
— Дай прощупаю.
— Ты врач, что ли?
— Нет, но... это ж лучше, чем ничего не сделать, правда?..
— Нечего меня щупать, — отбрил Кук. — Вас таки еще воспитывать и воспитывать, сударыня.
— Эй! — Айли воспользовалась случаем и ткнула его в грудь кулаками со всей силы. Опора исчезла, а Кук снова разохался. На корягу упал, наверное...
Айли бросилась шарить по земле, чтоб его найти.
— Ох, прости... Но ты же все время меня провоцируешь...
— Боюсь, я с тобой не дотяну до утра, — Кук нашел ее первым и предупредительно сомкнул пальцы на запястье.
— До утра?! — ужаснулась Айли.
— Второй рукой не маши, пожалуйста, а то останусь без глаза. Сейчас он мне, конечно, ни к чему, но при свете пригодится. Ты что же, хочешь продолжить путь?
— Но ведь... девочки волноваться будут... Они спали, когда я ушла, а Том их разбудил, и тогда не имел понятия, где я. А теперь шторм, а я не вернулась... Да и Том тебя искать разве не станет?
Волнение все же сделало речь девушки сбивчивой. Так всегда было, она отчаянно работала над впечатлительностью, но прорывало чаще и сильнее, чем хотелось бы.
— У них есть фонарь, им и карты в руки. Мы себе ноги переломаем, Айли.
— Но...
— Сейчас лучше смириться с положением и устроиться поудобнее и как можно более безопасно. Жаль, что я увлекся спором с тобой и не подумал про фонарь.
Кук двинулся вправо, влево, нашел удобное место, видать, и тогда вольно притянул девушку за плечи к своей груди и укутал курткой. Стало теплее. Только... она ни за что не сидела бы так с ним при свете дня! Айли попыталась вырваться из захвата.
— Ты чего руки распускаешь, Кук?
— Хочешь уйти и свихнуть шею? Что ж... на здоровье.
Кук вытолкнул ее из объятий. Хотя ногами они все еще соприкасались. Но... спасительное тепло куртки со смесью запаха кофе и парфюма непоправимо исчезло.
Эх, нет. Поправимо. Только... ценой собственной гордости.
— Если... — цеплялась Айли за соломинку, — если мы найдем ручей и пойдем вниз по его течению, то выйдем как раз в районе мыса, а...
Кук не ответил и не пошевелился.
— Это разумнее, чем пережидать ночную грозу в лесу!
— Это не гроза, а буря. Дождя, молний и грома нет. И, судя по всему, дело ограничится легким штормом. Не сгущай краски.
— Это-то легкий?!
— Ты сколько раз была на море? Это первый?
Айли пристыженно умолкла.
— Но нас может придавить поваленным деревом, — привела она слабый довод.
Кук хмыкнул.
— Я уже говорила, что ты еще и упрямый, как осел? — надулась Айли. — Давай... свою куртку... холодно.
— Ты не подумай, что я сам горю желанием с тобой ее делить, — укутал Кук ее обратно. — Просто вежливый, я уже говорил.
— Вежливый осел.
— А ты взбалмошная лиса.
Сосны скрипели и гнулись в кронах, океан бушевал отдаленным шумом, темнота добавляла ощущения жути. Айли не считала себя чересчур пугливой, только придвинулась к Куку так близко, как было возможно, и вцепилась за борт куртки.
— Время для леденящих душу историй, — зловеще прошептал Кук над ухом.
— У Альгамбры своя особая история. Может, поэтому.
Помолчали.
— И что, нас вот так просто пропустят? — снова взорвалась интересом Даша.
— Просканируют и все такое, если ты взрывчаток и оружия не носишь, тебе бояться нечего.
— А что мы там будем делать?
— Твоя задача — сопровождать. Делать буду я.
— Но...
— Никаких «но». Радуйся, что ты вообще идешь. Мероприятие закрытое, сама понимаешь.
— Ладно... и в качестве кого я тебя буду сопровождать?.. Секретаря?.. — наряд и прическа для секретаря были слишком. Да и нужны ли владельцам баров секретари?.. Хихикнула: — Или дамы сердца?..
— Я записал нас как сеньор и сеньора Сомбра.
Дерек зашел на очередной поворот серпантина.
— Ты... серьезно?!
Нет, наглость у него нескончаема, но такая..!
— Вполне.
Даша просто взрывалась вопросительными и восклицательными знаками.
Дерек вырулил на парковку, предназначенную для гостей пониже рангом — тут еще топать и топать. В горку.
Открыл перед девушкой дверь, протянул руку. Она нахмурилась и спрятала ладони под мышками, демонстрируя крайнюю степень недовольства.
— Я правда так записал, да что ты... — развел руками ом«Брэ.
— Как ты посмел — вот что я имею в виду! Всерьез думал, что прокатит?..
— Всерьез прокатит, — Дереку наскучило ждать, пока Русалочка примет его руку, и он просто вытащил ее наружу за запястье и сказал уже в лицо: — Если ты возьмешься за ум. Пошли.
— Не пойду я так далеко...
Дерек пожал плечами и потопал вперед. Даша помялась с ноги на ногу, вздохнула, приняла отсутствие выбора и засеменила следом в своих нюдовых туфлях.
— Может... как брат и сестра сойдет?.. — уже умоляюще пробормотала она, настигнув нечаянного кавалера на королевский прием.
Дерек сухо рассмеялся.
— Русалочка, один из показателей делового человека — правильный брак. Это вложение, это сделка, это выгода. Именно поэтому в деловом мире он так ценится, именно поэтому мне и нужна сегодня спутница — для веса. Составленная партия много говорит о человеке.
— Да уж, интересно, что говорит о тебе то, что твоя партия — русалочка, которая даже «не из приличных»?
Дашу просто распирало сарказмом и, оказывается, это так здорово.
— Ты об этом не труби на всю округу, и все будет окей.
Даша хмыкнула и остановилась.
— Ты правда поверил, что я соглашусь?.. Да я умру лучше, чем даже просто назовусь твоей женой!
Дерек обернулся. Свел брови. Выражал нетерпение и усталость.
— Ну, так ты и умри. Рано или поздно. Никакой Вечности и Эрика.
Они стояли на темной дороге, а внизу раскинулись огни города, на соседнем холме, на следующем... Поразительно волшебно, так бывает, надо же.
— И тебе тоже никакой. Без спутницы ты ведь ничто. Отсюда и твой напор, да? — поняла вдруг. И добавила: — Тебе же все равно, увижусь ли я с Эриком, и ты все равно решил никуда меня не брать.
Взяла его под локоть.
— Ладно. Уверена, Эрик поймет, если узнает. Я сделаю вид, что твоя жена, так и быть. Но это все сделка, выгода и вложение. Так что не ожидай от меня миндальничанья на публике.
И потянула вперед. Дерек хмыкнул, приспосабливаясь к ее темпу.
— Выгодные вложения умеют играть нежность на публике. Сдержанно, но нежно. Вот наш девиз, Русалочка. Вперед!
И за следующим поворотом показались въездные ворота.
— Простите, Шон, нам срочно в туалет, — ослепительно улыбнулся детективу и, поймав упирающуюся девушку за плечи, втолкнул в боковой вход в светящееся здание — единственный путь к отступлению.
— Гарольд! Какой еще туалет! — сопротивлялась она в возмущении, оглядываясь по сторонам и тормозя изо всех сил.
— Там мои родители, — шепнул он ей на ухо. — Понимаешь, что они подумают, увидев нас вместе?
— В мужской?! Ты спятил?! — решительно вцепилась в притолоку Мардж. — Коннерз почти открыл нам карты, а ты…
— Но и не в женский, — растерянно заметил Гарольд свою семью в дверях. — Для инвалидов сойдет, — в последнюю минуту он запихнул Маргерет внутрь, протиснулся сам и защелкнул замок.
— Ты что?! — но он накрыл ей рот ладонью.
— Ты же понимаешь, что перекрикиваться в туалете странно? — пояснил тихо.
— Гарольд Кингстон, — негромко заявила Маргарет. — Объяснись! Что все это значит? Почему я прячусь в туалете вместо того, чтобы брать показания у Коннерза?
— Шон Коннерз, детективное агенство в Глазго, — показал Гарольд ей визитку из кармана. — Кстати, насчет показаний, — он с досадой стукнул по поручню. — К чему тебе было лезть в это дело с кафе, а? Мардж, ничем иным ты не могла себя занять?
— А что тебе не нравится? — скрестила Мардж руки на груди воинственно.
— Мне не нравится, что ты подвергаешься опасности, еще и в мое отсутствие, — терпеливо пояснил Кингстон. — Меня это волновало, волнует и будет волновать, понятно? Я и сам этому не так уж обрадовался, но факт есть факт, и от него мне не бежать некуда. У деда я все обдумал и решил, что раз тебе так важно четко знать уровень наших отношений, то — давай встречаться.
— Я… — закусила Мардж губу. — Не собиралась ни с кем встречаться… Так что, твои родители мне теперь не страшны, — неожиданно повернулась она к двери.
— Нет, — оттащил Гарольд ее за руку снова. Огляделся, опустил крышку на унитазе и приказал коротко: — Сядь и послушай. Не бойся, дарить поцелуй сейчас не в моих намерениях, — он усмехнулся. Маргарет покраснела. Ну да, промелькнула такая мысль, но что же тут еще подумаешь, с его-то репутацией?
— Мы провели две недели у моего деда, маминого отца. Он подхватил воспаление легких, и мама сильно переволновалась. Она, — Гарольд поморщился и с раздражением потер лоб, — как и все матери, мечтает меня женить. Себ наговорил про тебя с три короба, и теперь родители, воодушевившись, приехали в Пейсли, чтоб увидеть мою «девушку». Если мы скажем, что между нами ничего нет, понимаешь, какой для нее это будет удар?
Маргарет прищурилась. Впрочем, понятно, что это не ложь.
— Хочешь сказать… — подумала она вслух. — Что поэтому предложил мне встречаться? — о, и как прокомментировать такую подлость?..
— Ты бы хоть иногда думала головой, — пристыдил ее Гарольд. — Тебя расстраивает неопределенность наших отношений, разве не так? — он прислонился спиной к стене. — И меня не устроит, если от этого ты сбежишь.
Негодяй. Снова читает, как раскрытую книгу. Маргарет хмыкнула в ответ на его циничную прямоту.
— То есть, ты хочешь держать меня рядом, но без всяких обещаний, и чтоб никто не видел? Весело!
— А ты чего хочешь? Сама призналась, что нравлюсь, а встречаться отказалась?
— Я… не знаю, — залилась краской Мардж, — не знаю тебя.
— И ты — для меня загадка, — спрятал Гарольд нос в шарф. Помолчали.
— И что нам тогда делать? — грустно сказала Мардж, устало откидываясь на стену. Кнопка смыва не замедлила отозваться грохотом воды под крышкой. Мардж с ужасом подскочила и оказалась лицом к лицу с также переменившимся в лице Гарольдом. Через мгновение они хохотали, но тут же прикрыли рты, вспоминая, что место неподходящее. Мардж смутилась и облокотилась на стену рядом с мужчиной, глядя в пустоту. В самом деле, что делать, если сердцами уже поменялись, а руки отдать не хотят?..
— У меня есть идея, — подал голос Гарольд. — Но тебе вряд ли понравится.
— Почему ты так решил. Говори.
— Клин выбивают клином. Познакомимся лучше.
Мардж вспыхнула и толкнула его. Но вынуждена была признать:
— А вообще, ты прав. По моей практике, стоит познакомиться лучше, и человек перестает нравиться.
— По твоему опыту?
— Ну… — девушка смутилась и закашляла. Кто дернул говорить такое?.. — В общем, ты молодец, — стукнула его по плечу. — Идея хорошая, — и отодвинулась подальше.
...рыжего втолкнули внутрь. Рине не хотелось смотреть на него. Судя по звукам, его еще и побили. А она ничего не сделала. Хоть это и было бы глупо — вмешаться, а чувство такое, будто совершила что-то гадкое.
— На, держи, — услышала она рядом голос Зеленого.
— Перри! — встрепенулась Рина. — Вот уж не ожида…
Вид у него был ужасный. Это его побили, добавив к достижениям Иклиля. У Рины комок встал в горле от такого явления.
— Ну, что застыла? — усмехнулся Перри. — Трофей забрать не хочешь?
Рина перевела взгляд на его ладонь. Которая протягивала мокрый от пота и крови мешочек хны.
— Это… тебя снова поймали за рыжесть?.. — еле разлепила губы девушка, чтобы спросить.
Мешочек сунула в карман джинсов. Сейчас хна вообще ни к чему.
— Лучший вариант из всех, — пожал Перри плечами, и, видать, от движения ему стало больно.
Невольный стон он перевел в непринужденный кашель.
Араб что-то воскликнул вроде «хвала Аллаху!» и захлопал в ладоши. Что-то хорошее случилось.
— Ваша жена может забрать вас на поруки, — изрек там заместитель начальника.
— Какой же лучший! — воскликнула Рина, пытаясь не поднимать глаз на его расквашенную физиономию. — А потом удивляешься, что я довольна Задрюпинском?.. — фыркнула она в сторону.
— Прости, но никакого старого Задрюпинска больше нет, — кашлянул снова Зеленый. — Система изменилась во мгновение ока. Просто изменилась. Прими это, и все.
Рина вздрогнула и развернулась к нему в полном удивлении.
— А чем же я особенная? Почему я одна заметила, что мир сошел с ума?
— Кажется, ты в тот день не контролировала свои безумства, — поморщился Перри, прикладывая одну сторону лица к стене. — Тоже горячая... - протянул он разочарованно.
— Будто я одна такая была… Мало ли людей в отпусках были, книги писали, картины? В конце концов, напивались где-нибудь и делали какие-нибудь совсем уже неконтролируемые вещи?
— Но они не садились в мой поезд, — возразил Зеленый.
— В твой поезд?! Так это… ты виноват?
— Прости, — попытался улыбнуться контрабандист. — Но такая система для всего мира лучше.
— Да что ты… знаешь о системах, революционер несчастный! — шлепнула Рина ладонью по скамье. — Страдаешь тут, словно средневековый мученик в своей замечательной системе! Эй! — она подбежала к решетке. — Вы не хотите ему дать воды хотя бы, чтобы умыться? Как можете арестовывать за такое! Вот за угон машины — другое дело! Но за цвет волос! Еще и побить! Вы сошли с…
Зеленый сгреб ее в охапку своими липкими руками и оторвал от решетки.
— Ты что! — воскликнул он громким шепотом в ухо девушки. — Те, кто идет против системы — труп! А ты и так уже…
— А я и так уже, вот именно, — возразила Рина, вырываясь из его слабых объятий. — Не учи бывалого революционера. Я тебе говорила: кто в юности не был революционером, у того нет сердца. У меня сердце в юности было. Эй! — снова застучала она в решетку. — Еще у него жена есть, отдайте ей на поруки, как араба, что ли! Не хочу сидеть с раненым в камере! Я, в конце концов, просто честный нелегал, где ваша толерантность!
— Что ты там вякаешь? — подошел к решетке наконец заместитель начальника.
Его подчиненные уже разбежались по поискам новых «преступников» против системы. В участке остался он один.
— Я не вякаю, — сердито сказала Рина. — Говорю, я честный нелегал. Никакого криминала не совершала, так что обращение заявляю как несправедливое. Вы бы мне еще наручники присудили. А он, — ткнула она в Перри пальцем, — разложится тут на кусочки. Звоните его жене. Придет начальник и скажет вам, знаете, что?.. Как можно лишать жен их мужей, еще и нанося им беспричинные увечья?
Зам почесал затылок. Он не любил думать сверх протокола. А начальник любил. Потому они не ладили, и огребал по полной, конечно, зам.
— Он же рыжий.
— Всего лишь ПОЭ, как и я.
— Проклятый. И неудачник.
— А меня вы на этот счет проверили? Ой, как нелогично.
— Кто бы за него замуж подался.
— Ну, кто-то подался, как видите. Проверьте и сами спросите счастливицу.
— Сейчас дам воды, — согласился зам.
— У меня нет жены, — прошептал Перри; выглядел он совсем плохо.
— Давай, ври дальше, — подсела к нему Рина и стала ощупывать руки.
— Что делаешь?
— Переломы проверяю. Не вертись.
— Если бы, — попытался несчастный засмеяться, но потом закашлял. — Я не вру.
— Я не специалист, — покачала Рина головой, — но в школе всякое бывает. Вот расквашенные рожи ненавижу больше всего! — погрозила она кулаком Перри. — Пьерито. Транжира. То есть как, не врешь?..
— У меня нет жены, — кисло усмехнулся контрабандист.
Рина бы ему тоже врезала.
— Вода, — возвестил зам за решеткой.
— Войдите и поставьте на скамейку, — велела Рина, не оборачиваясь.
Глаза Перри блеснули.
— Отлично, Ринуччо. Это наш шанс.
— Какой еще?.. — опешила девушка, пока ключ щелкал в замке. И тут до нее дошло. — Да ты ведь и шага не сделаешь! И, вообще, побег мне даже не предлагай!
— Мне надо тебя доставить в Академию… Я обещал.
— Каков! Обещал он! Про жену тоже сказал, как факт!
— Не верь всему, что слышишь.
Вдруг Зеленый вскочил и, как и Иклилю, залепил заму коронный удар в живот. Тот не ожидал такой подлости от раненого, расплескал воду и свалился на спину.
— Вперед! — воскликнул Зеленый, хватая Рину за руку и безумно вращая здоровым глазом.
— Ты… как можно! — возмутилась Рина, выносясь из камеры в открытую дверь и по ходу хватая свою итальянскую сумку.
Побеги с Перри становятся все эпичнее. Еще немного — и за ее голову выставят награду. Учительница из «Задрюпинска»?.. Кажется далеким сном.
_________________________
