Субботний отрывок

- Джалил Зафир!

Раздались быстрые шаги, полог, закрывающий вход в каморку, отдернули и внутрь вошел второй пират, судя по богатой одежде — капитан. Черты его лица можно было бы назвать благородными, если бы не хищный взгляд и глумливая улыбка, кривившая губы под ухоженными усами.

- Итракна*, - повелительно сказал он.

Страж выметнулся прочь. Дон Винченцо приподнялся на локте и сел, не отрывая взгляда от капитана. Несколько ударов сердца они разглядывали друг друга, затем сахрейнец проговорил, растягивая слова:

- Твое имя?

- Винченцо из рода Конти, дук Вольной Джинеры.

- Хорошо, - кивнул капитан. - За тебя просила дочь, и я рад, что она не лгала.

— Она жива? — Конти, не смотря на раздирающее душу беспокойство, постарался придать голосу безразличное звучание.

Кажется, его тон несколько сбил пирата с толку.

— Зачем мне было убивать ее? Она очень красива.

— И где же она?

— В мой каюте.

Дон Винченцо опустил веки, чтобы пират не заметил его чувств, и спросил все тем же спокойным тоном:

— Ты овладел ею?

— А я думал, что этрурри больше привязаны к своим чадам! — вырвалось у Зафира. — Но верно, ваши сердца из меди.

— У меня есть деловое предложение для тебя. Однако все зависит от того, сдержал ли ты коня своей страсти.

— Ты говоришь как один из нас. Но это я собирался предложить тебе кое-что. Я не притронулся к твоей дочери. Она девственна, а девственность дорого стоит на рынке Саэтты... — он прищелкнул языком. — Однако и познавших мужчин северянок покупают охотно, так что я еще не решил ее судьбу. Но — оставь мысли о ней. Во сколько ты оцениваешь собственную жизнь?

Конти, отогнав мысль о том, каким образом пират мог убедиться в невинности Лары, сказал:

— Мне доводилось бывать в Саэтте и многих других городах Сахрейна, и я знаю цены на красивых невольниц даже знатного рода. Я предложу тебе гораздо, гораздо больше. Восемь тысяч динаров золотом. За две жизни. Ты отпустишь и мою дочь тоже.

Рот Зафира округлился, но быстро справившись с изумлением, он пробормотал:

— Уж не возомнил ли ты, что сидишь в своем джинерском дворце, дук?

— Лара — часть крайне важной для меня сделки, - спокойно пояснил Конти. - Я должен доставить ее в Талассу. Нетронутой. 

Зафир картинно развел руками:

- Мне она нравится, клянусь чреслами Сейд Тахрира! Я оставлю ее себе. 

- Женская красота — что цветок под солнцем, девушка может заболеть и подурнеть, или вовсе отправиться в горний мир. 

— И тут ты прав, - скривил губы в подобии усмешки Зафир. - Зачем ждать? Что скажешь, если я позабавлюсь с ней на твоих глазах? А потом отдам своим людям. Скольких она выдержит, прежде чем умрет? Возможно, это добавит тебе сговорчивости, да как бы не было поздно. 

— Ничего не помешает тебе так поступить, джалил Зафир. Однако подумай, стоит ли мимолетное удовольствие упущенной выгоды. 

— Я хочу вознаградить себя. За страдания. В бою погиб мой названный брат и многие славные воины... 

Дон Винченцо взглянул пристальнее:

— Ты говоришь о капитане другой шебеки? Ты не слишком торопился вступить в бой, будто...

— Придержи язык, — прошипел сахрейнец. — А то велю вырвать его и бросить морским гадам. Выкуп ты заплатишь и без языка. 

— Если я судил неверно, меня покарают и боги — мой и твой... — ответил Конти, наклоняя голову. Он лихорадочно размышлял. Зафир не дурак и не станет резать овцу с золотым руном, угрозы и бахвальство — пустое, по крайней мере в том, что касается его. Если не переходить грань. Но Лара, как спасти ее? И не предал ли Зафир своего товарища, позволив им расправиться с первым кораблем? Тому могли быть разные причины, раздор между пиратами или нежелание делиться добычей. Попытаться упирать на алчность? Он вновь посмотрел в глаза капитану:

— Тогда тем более — щедрый выкуп утешит нанесенные сердцу раны. Десять тысяч. За двоих. Иначе ты не получишь ни динара.

— Жалкий торгаш с душой червя, пожирающего падаль. Есть то, что не исчисляется золотом, — презрительно процедил Зафир.

- Слава. Тебе известно, что за последние пятьсот лет никто не мог бы похвалиться, что захватил в плен одного из джинерских дуков?

В глазах пирата вспыхнул огонек, но он упрямо проговорил:

— Девушка останется. 

— Если ты не отпустишь Лару, мы не договоримся.

— Уверен? 

- Боль, сколько бы она не длилась, — миг для Звездной Вечности.

— Что думает по этому поводу твоя дочь? Хочешь — я приведу ее сюда, и ты сам спросишь?

— Приведи. Дак якун аль-киделик.** Лара примет любое мое решение. И ты убедишься, что у «жалких торгашей» души львов.

- Червь видит свою длинную тень на закате и думает, что стал драконом, но стоит ему заметить малую птаху...

Конти, напряженно наблюдавший за пиратом, решил использоваться последний аргумент:

- Позволь задать тебе такой вопрос: если ты убьешь меня, твой покровитель — как он отнесется к подобной... неосмотрительности?

Пират надменно выпрямился:

- Разве есть тот, кто обуздает свирепый Ноэт, что жарким дуновением способен погрести целый город под песком?

Однако на лице его мелькнула досада, и Конти продолжил с большей уверенностью:

— Пусть твой бог напитает тебя мудростью, джалил Зафир. Десять тысяч динаров или ничего. Глиняные черепки кувшина с водой, разбитого в гневе, и из которого уже не выжать ни капли умирающему от жажды.

— Ай, дук джинерский, ты удивил меня! - вдруг рассмеялся Зафир. - И пожалуй, я соглашусь. Пятнадцать тысяч.