Мне приснился трансфер в ад

Возле моего дома строители сняли асфальт и прорыли глубокую траншею. До дальнего края прокинули деревянный мосток. Прожекторы заливали яму ярким светом: холодным острым, как в операционной. Разноцветные пучки проводов торчали из обрубков грязно-белых труб, между ними сновали рабочие в светоотражающих жилетах. Острые лунные тени перерубали их заживо, поперёк спин. Люди исчезали в темноте и появлялись вновь.

Я шёл по прогибающимся доскам, но подъезд удалялся, яма становилась все глубже. Рабочие превратились в муравьёв, лучи мощных ламп бликовали на их охряных касках, как на хитиновых телах. Грязь от тысяч ног покрывала доски. Только это заставляло идти вперёд: значит множество людей уже прошло по этому пути, и ничего с ними не случилось. Смогу и я.

Наконец, мостки кончились, край их едва цеплял неровно обрубленный асфальт. Я с облегчением спрыгнул на твёрдую землю, но вместо подъезда передо мной было казино с огромной светящейся вывеской. Разноцветные огоньки бегали по сплошной светодиодной завесе фасада. Гасли и снова загорались по цепочке лампы, окружающие огромные буквы вывески. И перед всем этим сияющим великолепием опять перекопанный асфальт, ямы, грязь.

Я не успел допрыгать до входа, как получил мощный удар в спину и скатился в канаву. Плюхнулся в жирную грязь, перевернулся, ничего не понимая. Это всегда шок, когда кто-то ударом пробивает границу твоего личного пространства, и ты сразу чувствуешь себя уязвимым и испачканным, пока не возьмёшь себя в руки.

На краю канавы стояли двое крепких парней в костюмах. Между ними присел на корточки смуглый мужчина в огромной бобровой шубе и с короной на голове. Корона была тяжёлой, фонари бликовали в крупных драгоценных камнях, украшавших каждый зубец.

— Что, больно? Страшно? — в голосе коронованного я слышал участие, но глаза глядели безразлично, будто канава перед ним была пуста. Так не смотрят на живого человека. Любовь, ненависть, раздражение, сочувствие, презрение, брезгливость, оценивание — что угодно может быть во взгляде, кроме полного, отстранённого безразличия, которое я видел в его глазах.

На какую-то секунду погасла иллюминация на казино за его спиной, и оно оказалось старой стекляшкой с пыльными витринами и дырами, закрытыми фанерой. Корона превратилась в разрисованную картонку из Бургер-кинга, но снова включился свет, и разгорелись огоньки в драгоценных камнях.

— Привыкай, — ухмыльнулся он. — Будет хуже.

Из этого ночного бреда и песни под постом родился сюжет самой долбанутой моей книги: "Медленный ад". Утром я уже читал про пылающий мост Сират и особенности мусульманского ада. А у вас были сны, ставшие чем-то материальным: книгой, песней, картиной?