Выбор, который меняет все

К флешмобу Елены Станиславовой https://author.today/post/485041  о выборе героев, который меняет все. 

...  Героине пришлось отказаться от хорошего продуманного плана и сделать выбор, который с большой вероятностью вел ее к смерти — но давал надежду на победу. 

*** Ждать больше было нельзя. Ей придется все сделать самой.

Как только она смогла остаться одна, Ежка спустилась вниз и выбрала в погребе самый большой и сочный кусок мяса из тех, что у Змея всегда были наготове для его Чудища, от души посыпала его Фроловым порошком и с трудом вытащила во двор.

...

 Чудище, не нюхая, заглотил ее угощение целиком. Ежка замерла. Что будет? Не уничтожит ли он с такого количества и скалу вместе с замком, и их всех заодно?

Ох, сейчас начнется, поняла она, когда ее саму начало трясти — то ли внутренней тряской, то ли это уже трясся весь замок.

И началось.

Ежка упала на пол, и то лишь лежала, не в силах шевелиться, то тряслась в конвульсиях. В том, что они с Чудищем связаны, сомнений уже не оставалось.

Свет солнца то появлялся, то пропадал. За окном то раздавался страшный рев, то виделись всполохи пламени, то вдруг наступала тишина, и лишь солнце мигало, пульсировало в бешеном ритме — видимо, Чудище носился по небу с безумной скоростью, то закрывая, то вновь открывая его. В самом замке то и дело что-то падало, и чаще всего это было что-то монументальное. Ежка забилась в угол и только молилась, чтобы ни ее, ни Никиту ничем не задавило — уничтожив заодно и такую близкую надежду на всеобщее спасение.

Она не знала, сколько времени прошло. Но время прошло, и все закончилось. Чудище потратил свой огонь.

Она кое-как встала, проверила кинжал на поясе. Сил, чтобы подойти к окну и посмотреть, осталось ли что-то после Чудищевых безумств, не было. Но замок был, и она была. А где-то наверху, в библиотеке, был Змей. И его-то уж вряд ли чем-нибудь придавило. Никита заперт и не сможет помочь ей его убить. Ей придется закончить начатое самой. Ежка, покачиваясь, двинулась к лестнице.

Однако она не успела и выйти из залы. Дверь распахнулась. На пороге стоял Змей.

— В тот раз я не был уверен, что это твоих рук дело. Но теперь у меня нет сомнений, — сказал он и покачнулся.

Что ж. Ей не придется тратить силы, чтобы подняться к нему. Ей нужно сил всего лишь на один удар. И нанести его нужно так, чтобы он не успел заподозрить и увернуться.

— Я... — сказала Ежка, сделав шаг к нему (голова закружилась). — Я... ничего не понимаю.

Это лучшее, что ей пришло в голову — прикинуться слабой безмозглой девицей, это всегда разоруживает мужчин. Тем более, что она и вправду ничего не понимала, тут и притворяться не нужно.

— Я...- она сделала еще шаг, но тут голова закружилась еще сильнее, ноги подкосились, и она без сил села на пол.

Змей, покачиваясь, подошел к ней, наклонился.

«Сейчас, когда его лицо так близко, снизу вверх, в шею», — подумала Ежка, но руки не слушались ее.

Змей кое-как поднял ее, подтащил к окну. Он тоже был слаб, но, к несчастью, Ежка была еще слабее.

— Ты здесь, чтобы давать мне огонь, но вместо этого уничтожаешь его? Такой силы разрушения нет даже у меня... И ты используешь это впустую! Посмотри! — и он поднял ее бессильно висящую вниз голову так, чтобы Ежка могла видеть.

И Ежка увидела. Часть окна справа оплыла вниз, гранитные потеки закрыли треть окна. Стекла больше не было. Весь пейзаж вокруг изменился. Ни одна гора, ни одна скала не осталась не тронутой. Все они были выжжены и оплавлены самым странным и причудливым образом, местами напоминая почти наполовину сгоревшие восковые свечи. Натеки — не воска, но гранита — образовывали самые неожиданные сплетения. В нескольких казавшихся прежде нерушимыми и вечными горах теперь зияли сквозные отверстия. Через них сияла синь ничем не смущенного и не удивленного неба.

На тонком пике, похожем на стрелу, оставшемся от горы справа, восседал Чудище-змей, и силуэт его делал пейзаж еще более фантасмагоричным.

— А знаешь, меня это даже заводит, — голос Змея был скорее исчезающе слабым, чем заведенным. — Женщины, которые способны меня удивить...— И он, явно из последних сил, приблизился к ней для поцелуя.

Ежкины губы приоткрылись, потянулись к нему... Огонь, безотказно вспыхивающий от одного его приближения, начал теплиться.

Но нет! Где-то в глубине ее сознания Ежкин внутренний голос пропел Ягинено заклинание. Она не должна позволить ему разгореться.

Ежка отстранилась. А у него, похоже, просто не было сил, чтобы схватить ее, как он это делал не раз. Но, может быть, если они будут так близко, она все же сможет... У нее ведь и самой тогда прибавится сил... Она прислушалась к голосу, поющему внутри нее.

«Тастиунайя шоримиин валенго маремилия лину»

Нет. Это она уже проходила. Она не сможет! Она отстранилась. Зародившаяся между ними искорка погасла.

Змей сверкнул глазами, и тоже отстранился:

— Что ж... Иногда и мне ненависть ближе, чем любовь.

Он крепко взял ее за руку и, обходя обрушенные части мебели и конструкций замка, повел к выходу. Силы постепенно возвращались к Ежке. Но и к нему, видимо, тоже.

отрывок отсюда