Наследник неожиданный, но вялый

Старший товарищ проводит воспитательную беседу:

— Излишняя доверчивость ведет к излишним расстрелам, тащ комиссар!

— Как что-то плохое... — бормочет комиссар, застенчиво ковыряя сапогом сырую землю.

Соскучились по массовым расстрелам? Давайте же отведем душеньку и поглумимся над попаданцем! Над этим картонным Марти Сью, который одной рукой внедряет промежуточный патрон в командирскую башенку, другой варит антибиотик из плесени и липового меда, третьей лениво ласкает ошалевший от страсти гарем, четвертой властно указывает сильным мира сего на парашу, возле которой отныне будет их место. Давайте же вволю оттопчемся на этом кадавре... как-нибудь в другой раз. Потому что сегодня на нашем уютном расстрельном плацу нечто совершенно иное. «Неожиданный наследник» Александра Яманова.

Попаданец... блистает отсутствием. Есть он в книге? Да, но нет. Перед нами история русской Железной маски, царевича Иоанна Антоновича, с детства заточенного в темнице. Неудивительно, что исторически бедняга к взрослому возрасту поехал кукухой. В романе же у него появляется незримый друг, называющий себя Майором — гость в его голове. Майор сам сперва прифигевает от таких раскладов, но потом решает, что чем одиноко бухать на пенсии, лучше уж заняться воспитанием ребенка, до которого в целом мире никому нет дела. Учит его чему может, от основ гигиены до решения олимпиадных задачек. И... на этом все. Дальше, Ваня, сам.

А куда дальше, есть. Роман открывается сценой в духе «Игры престолов»: императрица обсуждает с приближенными государственные вопросы, зная, что за стенкой умирает ее единственный сын. Бессердечная баба? А вы сами поуправляйте Империей, посмотрим на вас. Так как наследник все-таки умирает, приходится нехотя выковыривать из заключения того, другого, крайний резервный вариант. А он, вопреки обстоятельствам, не превратился в озлобленное животное, а смышлен, адекватен, не утратил чувства собственного достоинства — и готов бороться как за свою семью, так и за свою страну.

Таким образом попаданчество вместо привычного ну как бы невольного убийства реципиента или вытеснения его на задворки собственной психики (не знаю уж что хуже) превращается в акт сострадания и педагогики. Нормуль.

Эпоха выписана с любовью — поверьте, я узнаю любовь к эпохе, когда вижу ее. Политические, бытовые и, страшно сказать, культурные аспекты раскрыты. Комиссарское сердечко дрогнуло от того, что автор знает историю танца; обычно мужики все эти фигли-мигли презирают, «Рембрандта не читала? В койку!». А тут слово «менуэт» означает не то, что вы подумали.

В комментариях придираются к датам православных постов. Ну, знаете, это художественная книжка, а не катехизис. Буду оригинальна и поцепляюсь вместо того к лексике. В целом стилизация под эпоху нормальная, без «вельми понеже», но есть неуместные слова вроде «формалист» и «ситуация» — и нет, не в речи ГГ, у других героев. В речи ГГ бесит «данный» в значении «этот». Майор научил ребенка мыслить канцеляритом, негодник; кто попадет в головы предков, умоляю, разговаривайте с ними нормальным литературным языком, не позорьте наш двадцать первый век.

Из-за любви к эпохе герои второго плана, включая врагов ГГ — не картон, а вполне себе люди со своими мотивами и характерами; все выписаны по историческим прототипам, П — память. Введена романтическая линия, и она прикольная; баба — не сисявое мясцо, а вполне себе политический актор. У главного героя есть психика, он не всепобеждающий Марти; испытывает иногда робость, смущение и страх, живой такой паренек. Но и не слабак — выручает свою семью, заводит союзников, завоевывает доверие, сохраняет достоинство. Судя по названию серии, дальше нас ждут массовые расстрелы; само по себе оно дело нехитрое, но интересно, сохранит автор заданный характер героя или сломает об коленку в угоду сюжету? Буду следить. Маузер далеко не убираем на всякий случай.

Прогрессорство. В целом оно вполне в рамках заданной вводной, характера героя и логики сюжета; герой, его знания и действия довольно достоверны. Но так как это должно производить сильное впечатление на окружающих, окружающие местами... ну слишком уж просты. Единственное место в книге, вызвавшее реакцию «шта-а-а?» — когда герой лечит крестьянского ребенка от ангины медом с молоком, рассолом и клюквой. Я не спец в истории медицины, но неужели крестьяне такие тупые, что сами за столько поколений не догадались использовать именно те средства, которые почему-то называются «народными»? Серьезно? Понимаю, что герою нужно посиять и при этом остаться в рамках своих знаний и навыков, но за крестьян обидно как-то.

Язык произведения по АТшным меркам нормальный, но именно что по ним. Совсем комичных ляпов нет, но и повторы слов, и пунктуационные ошибки — в том числе стыдные запятые между подлежащим и сказуемым — присутствуют. Ничего такого, чего не исправил бы редактор; жаль, что это не модно. Не криминально, кровь из глаз не течет, но... Но в смысле погружения в эпоху, проработки героев и некоторого даже, не побоюсь таких слов, гуманистического посыла книга существенно выше среднего, а в плане языка — обычное АТшное «и так сойдет».

Сюжет. Хорошая новость — он есть, разворачивается довольно линейно, но последовательно, декорации меняются, герои и их отношения как-то развиваются, интрига закручивается. А вот теперь давайте наконец перейдем к массовым расстрелам, необъективному критиканству, зависти-обиде, пиару за счет более успешных авторов — к тому, за что вы любите этот блог. Потому что в бочке меда есть ложка дегтя — все это происходит о-очень ме-е-едленно. Ложка дегтя, если кто не знает, успешно превращает бочку меда в бочку яда.

Претензия не только к этому конкретному «Наследнику», но в к АТшным многотомникам в целом. Бе-бе-бесит. Вот вы разве не ждете от книги в жанре «приключения» погонь, перестрелок, взлетов-падений, резких перемен в судьбе героя (более одной стартовой!), шпионской или детективной арки, батальных сцен, неожиданных твистов в политическом сюжете? Главный герой должен не просто повстречать друга, врага и романтический интерес, но и вывести отношения с ними к яркой точке. Поставить цель и внятно прийти либо не прийти к ней, попасть в плен и освободиться, пережить ряд внутренних и внешних кризисов и суметь их разрешить. Герои второго плана тоже должны раскрыться в активном действии, хотя тут уже допустима сокращенная программа. И да, все это на один стандартный томик. Мартин, например, справляется, чего наши-то не могут? Да что там, ща будет нескромно, но даже любительский любитель товарищ комиссар справляется. У меня четыре тома (три и один) исторических приключений, и в каждом все это представлено в ассортименте. Отвечаю, фирма веников не вяжет. Хотя, справедливости ради, восемнадцатый год тут дает больше возможностей, чем восемнадцатый век. Но все равно выбрал жанр «приключения» — ну так давай народу, собственно, приключения.

Ну неужели так сложно? Или у массового читателя просто нет такого запроса? Как думаете?