Воскресный отрывок.

Доброго времени суток, дорогие друзья. Хочу предложить вам отрывок из книги Сердце рыцаря, сердце мятежницы: рождение легенды:

- Вы не смеете! – раздался крик, отвлёкший Рэма от размышлений. – Именем «Слова», отстаньте от меня!

Под сводами пещеры, стеснённой покошенными лачугами и хижинами, полдесятка мужчин в старых ветхих обносках с красными повязками окружили высокого парня в чёрной рясе.

- Мы тебя научим Мальфаса уважать, еретик! – крикнул «Надзиратель» и что было сил въехал по лицу, тот грохнулся на землю и тут же получил ногой по груди. – Во истину, Мальфас дарует праведникам своим силу.

- Нет-нет, - стал закрываться скрюченный парень, измаравшийся в грязи слякоти и желтоватой лужи. – «Слово» покарает вас!

Ассасин инстинктивно рванул в самую гущу противостояния. Он хоть и нёс на себе печать бездушия и хладности, взращенной школой бездушных убийц, но всё же общение с ушедшей в вечность «отрадой сердца», вернуло ему частику человечности.

- Стоять! – прорычал Абрахам, приковав к себе внимание толпы, которая отступила от несчастного.

- Так, ты совсем ошалел! Этот придурок проповедовал некое «Слово» на территории Мальфаса. Если ты его будешь защищать, мы и тебя отделаем во славу бога нашего.

- Ты уверен?

- Нас тут пятеро, а ты один, пархатый, - полубеззубый рот разошёлся в улыбке.

Рэм без лишних слов действовал. Он понимал, что часть людей — это тупые животные, на которых влияние оказывают сильные и глубокие эмоции. Пальцы сомкнулись на рукояти ятагана, одним быстрым движением он обнажил лезвие. Синее пламя пожаром охватило приятный и сияющий серебром клинок, голубоватый свет обволок чумазые лица, отразился первобытным ужасом в глазах толпы. Хуже всего, оружие испускало странную психическую ауру, призывающую прятаться и бежать, глаза змеи на навершии сверкали адскими рубинами, дёргая за потаенные страхи в душе. 

- Хоро-хорошо, дядя, - подняв руки, отступили «Надзиратели», ощутив смертельную опасность. – Мы уже уходим.

Нападающие быстренько разбежались, как крысы по норам. Наблюдавшие за этим «представлением» обычные жители, получив порцию потустороннего мистического страха, спрятались по домам.

- Вставай, - Абрахам помог встать побитому. – Опасность миновала.

- Сын пустынь, - узнал его «Страж Завета». – Тебя истинно послал Единый, ибо как говорит «Слово» - «Он защитит благочестивых своих, пошлёт заступников своих, дабы они спасали от грешников и еретиков».

- Кто ты? – монотонно спросил Рэм.

- Я Нерек кор Шаттон. Проповедник «Стражей Завета», пришедший сюда, где правят слуги ложного бога, дабы нести свет для душ болезненных. А так же братия и сёстры послали меня, чтобы я избавил народ страждущий от бедствий, - капюшон бросал сильную тень на лицо, Абрахам видел только лишь узкий подбородок и кинжально-острые, узкие губы; слышал надрывистый голос, пропитанный «пламенем». – А ты, а ты путник из Киры, зачем ты пришёл в это место душ заблудших? 

- Потому что меня привела сюда… «подруга». Точнее память о ней, - стоя пред служителем неведомой веры, ассасин чувствовал странное желание ему поведать кроху пережитого, будто бы он трактирщик, а сам парень упитый в доску и желает поведать причину обильного возлияния.

- Почему тебе так важна эта девушка? – спросил проповедник, Абрахама словно бы его в лицо бодрящим холодом ударил Боррээль[1]. 

- Она спасла меня, - фантомная боль и горе скрутили сердце.

- От чего же?

Воспоминания вновь охватили ум ассасина. На этот раз он оказался в клетке собственных ужасов, позора и стыда, источником которых стал приказ Золотой королевы. Пред глазами возникли образы прекрасного дворца в восточном стиле, оплот власти одной из аристократических семей, возглавляемой молодой девушкой, получившей расположение при Златом дворе благодаря подвигам, богатству и харизме. И всё бы ничего, но к ней чувствами воспылал молодой аристократ, который запал в сердце и Золотой королеве. Вот ирония – он стал камнем преткновения для двух могущественных особ, и оказывал больше внимания аристократке.

В тоже время злые языки распустили слухи, будто бы она занималась подготовкой к мятежу, плели сплетни, обвиняющие в жестоком предательстве и желании свергнуть Королеву с трона, установив собственное правление.

В другом случае, Двор начал бы расследование, запустил бы в движение жернова юстиции и всю мощь следственно-розыскного аппарата. Но не в этот раз, ибо даже казалось, что правительница и ставленница «всесвятого» Салдрина ждала этого. Приказ был дан, от ассасинов уже не спастись. 

И он забрал её жизнь, забрал слишком молодую и невинную, чья вина только лишь ревность владычицы кирийской. Абрахам не знал, действительно ли она была во главе подпольного движения, действительно ли готовила свержения. Это всё не важно было… важно лишь то, что он услышал от слуг, когда крался в тенях, что от её благотворительности зависит десяток детдомов и кихиятов[2], что на её деньгах держится помощь бедным и странникам. Её дети радовались, что у них столь чудесная мать, которая приютила их с улиц. 

Но приказ есть приказ, и он был исполнен с неумолимой эффективностью… смерть этой девушки стала катастрофой для семейства, для слуг, которым пришлось уйти побираться, для несчастных деток, которых обратно запихали в приют, и для Аль-Рашима в целом, ибо некому было содержать бедняков.

Ассасин осознавал, что сделал. «Оружие с человеческой душой» надломилось… впервые за свою жизнь. Ни одна награда, ни одно кольцо с самой сильной вплетённой в него магией, не могли заглушить то глубоко закопанное, то, что делало его выше любого животного, основу основ души любого существа, благословлённого разумом, благословлённого быть «царём зверей». Он чувствовал тяжесть содеянного, и никакие психомаксимы и медитации не могли облегчить этого груза.

«И куда меня это привело?» - спросил себя Рэм.

Тогда он встретил он её. В замызганном трактире на северных рубежах кирийской державы. Весёлая путешественница, с полными счастья глазами исследовавшая Вин, встретила его на танцах и плясках, куда он забрёл ради информации... одновременно напиваясь дешёвой водкой и неримским коньяком. Её рассказы, её заверения в том, что внутри него есть свет и то, что он может встать на путь исправления, вселили святую уверенность в себе. Её слова, что он сможет исправиться, может стать лучше и обрести потерянную человечность. Её теплота, забота и доброта к такому монстру как он, растопили ледяное сердце… впервые за долгое время он ощутил себя живым. 

Это слишком дорого стоило, чтобы оставить без возмездия того, кто приложил руку к её гибели, хоть и косвенно.

- Что же тебя ведёт? – спросил Нерек, выдернув Рэма из воспоминаний.

- Память, - прохрипел Абрахам, - когда мы всё теряем, когда за душой нет не единой монеты, у нас остаются воспоминания. Они у нас остаются, даже когда у нас отнимают всё остальное, - Абрахам запнулся. – Смешно ли сказать, но Золотая королева изгнала меня из Ордена только за то, что я увековечил память дорогого мне человека.

- Как это? 

- За то, что я лично вбил её имя на доску Священного почёта в крепости ассасинов, прежде чем уйти. Она была достойна этого. Быть может, - грудная клеть наполнилась спёртым и смердящим воздухом, вонь которого он даже не заметил, - я расскажу тебе когда-нибудь о её делах и почему я поступил именно так.

- Тебя ведёт месть, - констатировал Нерек, поняв глубинную суть желаний и деяний своего спасителя. – Но как говорит «Слово» - «Всякая месть губительна. Оставь возмездие Единому». Подумай, сын пустынь, кириец, о том, каковы могут быть последствия твоих деяний. Дверься «Слову», - фанатично убеждал «Страж».

Абрахам кивнул. Это была единственная реакция, к которой он мог прибегнуть. Ему всё равно на слова спасённого, плевать на учение и веру в какого-то Неведомого Бога. 

«Обычные фанатики, сошедшие с ума от безнадёги. Вы ищете спасение от нищеты, пытаетесь обосновать свои страдания, освятить их божественной волей», - подумал кирие; его ведёт цель, смысл пришествия сюда и он сделает всё то, чтобы хоть на миг заглушить боль. 

- У меня есть заказ на грязевого элементаля, который терроризирует нижние уровни. в этом районе, - продолжил Нерек, прошелестев старым пергаментом. – Я пришёл сюда, чтобы помочь народу избавиться от монстра и утвердить веру в Единого.

- Хорошо, - кивнул ассасин, погладив рукоять ятагана. – Давай я с тобой прогуляюсь, вспомню навыки. Какая награда?

- Пятьдесят медных шиллингов и булку хлеба с тремя бутылками воды.

- Достойно Подгорода.

[1] Боррээль – аэтернийское название холодного северного ветра.

[2] Кихияты – название богаделен и домов милосердия в Кире.