Глава шестая моего романа.

Выкладываю с целью узнать, получились ли у меня всё-таки описания. Комментить просьба только по делу, за любимые насмешки и/или флуд - бан на год, и на год же закрываю после этого произведение от всех.

"«Впору было пасть духом. Проделана немалая работа, и всё зря! И тут...»
(из передачи «Следствие вели»)
Но не успел я забыться и отрешиться от всех этих осточертевших забот, как на породе комнаты появился Николай-Нидворай.
— Здорово, толстяк! — улыбнулся он всем своим уже довольно немолодым из-за примеси человеческой крови лицом.
— Слушай, вот только ТВОИХ шуточек мне ещё и не хватало, а... — с трудом произнёс я еле ворочавшимся после сытного обеда языком.
— Да я и не шучу почти что, — подойдя, он хлопнул меня по вывалившемуся из расстёгнутой красной рубахи животу, покоившемуся на столе. — А потом ещё возмущаешься, что ваш этот Гриша-барон тебя за цыгана не считает! А ты где вообще цыган таких видел?
Вспомнив о Гришке, я скрипнул зубами. И вся расслабленность тут же мигом слетела с меня.
— Ну, с такой отцовской фамилией, как «Зильберминц», он меня всё равно ни в каком виде цыганом не считает, — недовольно бросил в ответ я. — А ем столько из-за переживаний. Вон посулился же Джуро его спасти (тебе Паша рассказывал эту историю, кстати?), однако воз и ныне там, как говорится! А он-то на меня надеется!
— Рассказывал, — кивнул незваный гость. — Только я не помню, когда это ты МЕНЬШЕ ел.
— Значит, память у тебя тоже состарилась из-за человеческой крови, — пробурчал недовольно я.
— И вообще, а как ты собираешься Джуро-то помочь, если и в двери теперь не пройдёшь вон? — продолжал он свои расспросы.
— А я и не собираюсь проходить, — огрызнулся я. — Здесь вон, у вас, останусь. Ибо КАК я теперь в глаза-то Джуро с Самариным хотя бы посмотрю? Я же последней надеждой для них был, и подвёл! Так что нет мне теперь туда пути, к сожалению... А ты-то зачем пришёл, кстати?
— Да хотел узнать, не знаешь ли ты случайно адрес Менялы. А то он мне целых сто рублей в стиры прошлёпал и не отдаёт!
Почему я после брошенного изумлённого на него изумлённого взгляда вдруг повалился на пол, этого я так и не понял. Правда, Псих и Николай-Нидворай тут же меня подняли и усадили обратно на лавку, а я водрузил свою самую выдающуюся часть тела обратно на стол (хорошо, в «Баре» хоть столы низкие, а то так просто сидеть неудобно...).
Хотя не думал, конечно, что она когда-нибудь снова станет самой выдающейся от таких переживаний-то. Вроде давно уже и вес, и аппетит нормально контролирую...
Ладно, с собой потом разберёмся. Сначала надо Джуро и Самарину помочь, это сейчас важнее.
— Значит, он взял у тебя деньги и не отдаёт? — прищурился я. И Николай-Нидворай кивнул лысеющей головой.

— Да. В лагерях бы ему за это... Впрочем, ты и сам всё знаешь, ведь куда больше меня же провёл у Хозяина!

— А ведь он — единственный изменитель в Москве, насколько я помню... — не обещавшим ничего хорошего тоном процедил я. — Ну, теперь С РАДОСТЬЮ помогу тебе узнать его адрес, и даже знаю, кого об этом попросить! Ну-у сволочь, ответишь ты мне теперь за то, что подвёл Джуро под монастырь...

— А ты думаешь, он знал об этом? — возразил Николай-Нидворай. — Думаешь, злодей пришёл к нему и вот так с порога и с кондачка заявил — измени, мол, меня, я хочу превратиться в этого их Самарина Джуро под монастырь подвести?..

— С этим мы потом разберёмся, — отрезал я. — Можешь меня к Каратову доставить? А то я сейчас — ходок так себе, как видишь...

— Хорошо, — кивнул он. И в следующий миг я уже звонил в дверь коммуналки Каратова.

— Вопросы потом, — сразу же заявил я, едва он открыл. И, тяжело ввалившись внутрь, я сразу плюхнулся в кресло, заскрипевшее под моим весом. Нет, на хрен, надо с этим грёбаным обжорством заканчивать, пока не поздно...

В комнате обнаружился и Чекист, сидящий за столом и сосредоточенно разглядывающий какую-то фотографию. И надо отдать ему должное — он только на мгновение поднял на меня прозрачно-синие ледышки глаз и тут же опустил обратно, не высказав ровно никакого удивления. Впрочем, он не удивился бы, и наступи прямо сейчас конец света или прилети корабль каких-нибудь пришельцев, как и положено настоящему морою. Да и я тоже решил не обращать на него особого внимания, а объявил Каратову:

— Я знаю, с чего начинать поиски!

— И с чего же? — холодно поинтересовался Чекист, снова поднимая лысую башку от фотографии.

— В Москве есть только один изменитель — Меняла его звать, — продолжал я. — Так не пора ли, мэ думинава, к нему в гости наведаться?

— А ты думаешь, мы ещё не были? — тут же осадил меня Каратов. — Плохого же ты мнения о советской милиции, Алексей...

— Да, мы уже и без тебя наведались, — подхватил и Чекист.

— И что же? — внутренне похолодел я, вспомнив услышанную от Толика Зарембы историю про то, как у них в Ростове некий деятель до того перед убийством изуродовал одного терпилу, что тот после смерти ни вслух описать внешность нападавшего, ни письменно не смог.

— Что, Зарембову историю вспомнил? — жёсткая усмешка на мгновение промелькнула на губах моего врага. — Да ничего подобного, к счастью. Просто этот гад в маске пришёл.

Да, вот уж действительно гад... А я-то только надеялся...

— Да, хитёр, сволочь... — только и смог произнести я, хотя на ум слова пришли совсем другие. Которые я не стал бы вслух при всех озвучивать.

И что же теперь погонам-то делать, интересно знать? Алиби у всех Других Москвы проверять?..

— И что, совсем ничего? — просто на всякий случай спросил я.

— Ну, ты же и сам знаешь, так зачем спрашивать? — бархатный баритон Каратова стал ещё печальнее. — Нет, никаких. Только что фигура обычная была, не экзотическая.

Ну, это же совсем другое дело, охренеть как лучше. Значит, не у всех проверять, а только у тех, у кого стандартная фигура. Так вы покажите хоть, У КОГО из Других Москвы она вообще нестандартная, кроме меня!

— Единственное, если только среди знакомых этого самого Менялы попробовать поискать... — задумчиво продолжал Каратов. — Ведь откуда-то же наш злодей про него узнал!

— Слишком низкие шансы, — как всегда по-моройски коротко ответил Чекист. — На такие не ловят.

— Но уж лучше низкие, чем никаких, Алексей, — возразил Каратов. И меня, как всегда, передёрнуло.

Нет, ну вот он не может как-нибудь по-разному нас называть, а? А то и я у него — «Алексей», и Чекист! Честно, мало радости одно имя с моим главным врагом-то носить!

— Но больше пока ничего, значит? — со вздохом спросил я.

— Ничего, к сожалению. Разве что действительно среди знакомых поискать... Но верно же Алексей сказал — слишком низкие шансы... — и Каратов, отвернувшись к окну, уставился вдаль долгим взглядом.

И я вполне себе разделял его настроение, ибо у самого оно было не лучше. Стояла мерзкая погода, хотелось есть, да и чувствовал я себя опять последним предателем по отношению к Джуро и Самарину. Да и только ли к ним? А к Митину? Ведь он же мне тоже верил, а я...

— Слушай, — спросил я, чтобы сменить тему, — а почему вы себе лампочку в коммуналке нормальную не вкрутите? Уже аври двадцатый век давно, а живёте как самоеды какие-то, как в каменном веке!

И вдруг Каратов замер, будто его оглушили пыльным мешком по голове. И обернулся ко мне с изумлённым видом.

— Что ты так вытаращился, будто новоинициированный, впервые увидевший поднятый труп? — недоумевающе спросил у него Чекист. — Или догадался, кто преступник, что ли?

— Да, именно так, — ответил коллега. — И не «догадался», а я теперь ЗНАЮ, кто это. Наконец-то.

— И с чего это ты раньше не знал, а сейчас узнал вдруг? — недоверчиво взглянул на него Чекист. — Или у тебя есть дар ясновидения, о котором я не осведомлён?

— Слушай, давай так, Алексей, — перебил его Каратов. — Если ты приведёшь мне контрдоводы и сможешь опровергнуть мои предположения, то я подаю заявление на увольнение. Согласен?

Чекист кивнул лысой башкой. Я тоже заинтересованно уставился на на них.

— А ведь не поверил бы, — невесело улыбнулся Каратов, — что настоящий убийца всё это время был рядом с нами, а мы и не догадывались об этом..."

А это - картинка к главе: