Трудовые будни

Всегда прекрасная Татьяна Кононова придумала флешмоб и я решил к нему присоединиться. Так сложилось что главные герои моей повести Госпожа Дозабелда  являются не только королём и королевой, но ещё и начальником тайной стражи и главой церкви. Об их профессиональных буднях и пойдёт речь.

Аэриос

Аэриос спешил на встречу с Гортомом. Выносящий вазу* короля Сенистена Пятого узнал нечто важное и подал условный сигнал. К сожалению, Мабус, постоянный связник Гортома, подцепил где-то сиенскую лихорадку и лежал в бреду уже три дня, приходя в себя всё реже и реже. Выживет ли он?


Аэриосу не хотелось ехать самому, да и не по рангу было. Но агент, опасавшийся за свою жизнь в случае разоблачения, доверял только ему и Мабусу, а значит послать кого-то вместо себя было невозможно.


Облачившись в кольчугу работы безвестного рагнетского кузнеца, какие обычно носили однощитовые рыцари, имевшие честь состоять на службе у зажиточных баронов, начальник тайной стражи королевства Кират сел на неприметного жеребца мортагской породы и тронулся в путь. Первые два дневных перехода прошли на удивление спокойно. Даже на постоялых дворах обошлось без случайных драк и немотивированных скандалов, которые обычно учащались в это время года под воздействием молодого вина нового урожая. Дождливая киратская зима, казалось, на время отступила, и разогнавший хмурые тучи тёплый ласковый ветерок будил воспоминания о лете.


Настроение у Аэриоса было добродушно приподнятое, ссориться ни с кем, не хотелось, но тут он увидел ИХ.


Однозначно пришлые. Одетые в одинаковые, слишком просторные одежды - явно с чужого плеча, из какой-то не то выцветшей, не то вылинявшей ткани, с огромными, из такой же ткани, но более тёмного оттенка, заплатами на коленях, локтях и даже на заднице, молодой парень и двое подростков стояли и смотрели на Аэриоса, даже не собираясь кланяться благородному господину. Четвёртый, совсем ещё ребёнок, лежал, свалившись под тяжестью мешка. Кстати, заплечные мешки, имевшиеся у всех четверых, были, не в пример одежде, яркими, как будто эти предметы экипировки только что покинули чан красильщика: тёмно серый фон и ярко синие, зелёные, жёлтые и красные вставки. Было страшно подумать, что кто-то пустил такую красивую ткань на мешки, и тем более странно было видеть эти мешки на плечах каких-то голодранцев. Развернув коня, Аэриос подъехал к странной четвёрке и направил копьё на самого старшего из них.

- Где вы украли эти вещи? - грозно спросил он.


То ли вид копья, направленного в грудь оцепеневшему от страха Ебелдосу, так подействовал на Дозабелду, то ли её взбесило ложное обвинение в краже, но действовать она начала прежде, чем думать. Достав из кармана баллончик с перцовой вытяжкой, бесстрашная дочь защитника Белого дома направила короткую струю в ноздри лошади, после чего подхватила с земли все ещё пребывавшую в обмороке Даздраперму и бросилась в сторону. Тащить сестру было тяжело, тем более что на девушках всё ещё были надеты их рюкзаки, но младшую могли затоптать в предстоящей драке, поэтому страх придавал дополнительных сил.


Тем временем обезумевшая от боли лошадь встала на дыбы, и Кузькиным стало очевидно, что это конь. Всадник продержался в седле не более десяти секунд, после чего был безжалостно сброшен на землю. Проводив уносящегося вдаль коня печальным взглядом, рыцарь обнажил меч, а уже сбросивший рюкзак Ваучер выхватил свои сверкнувшие на солнце хромированные нунчаки. Секундой позже то же самое проделал Ебелдос. Чёрные восьмигранные рукояти его оружия выглядели не так эффектно, как у брата, но были от этого не менее смертоносны. Потёртые, с облупившийся краской, парные нунчаки Дозабелды лежали где-то глубине в рюкзака и ей пришлось, подхватив выпавшее из-за пояса младшей сестры её гламурное розовое оружие, броситься помогать братьям с чем пришлось под руку. Слишком маленькие нунчаки Даздрапермы крутить было неудобно, и Дозабелда только отвлекала внимание рыцаря, не переходя в атаку. На короткое время это дало некоторый эффект, но вскоре воин заметил её нерешительность и полностью сосредоточился на братьях, отгоняя их, словно назойливых мух, своим мечом.

Эта тактика его и сгубила. Пытаясь в очередной раз достать ловко отскочившего в сторону Ваучера, он проморгал неожиданную атаку Дозабелды и получил мощный удар жёстким каблуком армейского ботинка в левый висок. Этот удар вряд ли мог повлиять на исход битвы, если бы только Аэриос перед тем как подъехать к незнакомцам удосужился надеть шлем. Но сейчас, когда его голову защищал только кольчужный капюшон, он на мгновение выпал из реальности и в результате сразу пропустил удар утяжелённого свинцом куска дубовой древесины точно в лоб.

Дозабелда

Дозабелда стояла по пояс в воде. Конец лета выдался жарким и вода ещё не успела остыть. Берег озера заполняла толпа и нельзя сказать, что сейчас эти подданные очень хотели видеть свою королеву. Скорее наоборот. Уже год прошёл со дня мясорубки и в столице практически все дальновидные жители приняли христианство. И вот теперь ещё недавно скакавшие вокруг жертвенников благонадёжные подданные заваливали королевскую канцелярию кляузами с требованием немедленно изгнать или вообще сжечь на костре всех оставшихся верными старой вере сограждан. Когда вал доносов, коллективных петиций и индивидуальных обращений, с мольбой защитить всех добрых христиан от козней проклятых язычников, превзошёл все мыслимые пределы, у Его Величества сдали нервы, и он издал указ в соответствии с которым матушка Ираида теперь крестила в христианскую веру людей которые этого совсем не хотели.
Между тем Дозабелда сейчас размышляла о том всё ли правильно делала эти три года и уверенно пришла к выводу, что неправильным было практически всё. Она вспомнила как покупала первую свою паству рыбной похлёбкой. Как вышла за муж за человека которого едва знала, но который предложил защиту для её маленькой церкви и потом совершенно случайно оказался киратским принцем. А когда она вспомнила сотни жрецов под ногами которых лично запалила костёр ей вдруг стало страшно - «А достой на ли я вообще нести слово божие после стольких убийств и других неблаговидных поступков? Может Бог давно оставил меня и всё то, что я делаю бесполезно? Кто вообще дал мне право назначать себя главой церкви, полагать в сан епископов и священников?» - Дозабелда пыталась найти ответы и не могла их найти. - «Впрочем следует начинать. Люди ждут и не стоит отнимать у них время.» - завершила разговор с своей совестью матушка Ираида и решила начать таки исполнять указ своего венценосного мужа.
Первой стражники загнали в воду девушку в столь откровенном наряде, что её род занятий вряд ли мог вызвать у кого-то сомнения. Девушка, как отметила Дозабелда, была очень красива и было ей вряд ли более шестнадцати лет.
«Надо сегодня же убедить мужа ввести ограничение по минимальному возрасту для занятия проституцией, а то стражники недавно болтали, что в столичных борделях одни малолетки.» - запланировала очередное важное дело матушка Ираида, а сама улыбнувшись самой доброжелательной улыбкой какую только могла выдавить из себя в этот момент обратилась к малолетней жрице любви.
- Как зовут тебя девочка?
- Вольга. - нехотя ответила шлюшка оглядываясь по сторонам и как бы раздумывая, есть ли сейчас у неё возможность сбежать или лучше покориться судьбе.
- Вольга? Какое знакомое имя!
- Ну да. Так зовут мать Вашего мужа.
- И правда… Давай не будем о грустном!?
- Она Вас… Не приняла?
- Не злорадствуй! Вот выйдешь замуж…
- Вы правду думаете, что меня кто-то возьмёт?
- Поверь мне девочка и не такие чудеса в жизни бывают.
- И Вы ярчайшее тому подтверждение.
- Не дерзи! Люди ждут. Подойди-ка ко мне поближе. Да не бойся ты! Я же тебя не съем?
- От Вас можно ожидать, что угодно!
- При свидетелях я тебя есть не буду, да и без них… Ну скажи, что в тебе есть? Одна кожа да кости!
- Ладно делайте со мной, что Вам нужно, может быть останется время поспать. Мне всю ночь еще надо будет работать.
- А работу лучше другую найди ибо эта грех перед Богом.
- Ну грех значит грех!
Взяв строптивую малолетку за плечи Дозабелда торжественно произнесла: - Во имя Отца и Сына, и Святого духа…
Потом макнула девочку в воду с головой, а после положив руку на её на мокрую голову закончила обряд со словами: -  Властью данной мне Господом нарекаю тебе имя Ольга.
Потом матушка Ираида развернула новую христианку спиной к себе и слегка дав коленом под зад напутствовала её со словами: - И всё таки больше не надо грешить.
Вопреки ожиданиям Дозабелды девушка не пошла в сторону берега, а развернувшись, сверкнула глазами на неё с такой злобой, что она сама того не заметила как приняла наиболее подходящую стойку для драки по пояс в воде.
- Не грешить! А как я могу не грешить!? Замки, земли, дома, вы у нас всё отобрали. У меня на руках брат и две младших сестры. Когда вы убили отца, то мать… Мать не вынесла и… У меня нет ничего и никого, кто бы мог обо мне позаботится. Что мне делать?
Дозабелда молча слушала давая девочке выговориться, а потом спокойно сказала: - Приходи завтра в полдень ко мне во дворец. Я велю охране тебя пропустить. Ничего совсем без труда, я тебе обещать не могу, но попробую для тебя что-то придумать.
- Вы на самом деле хотите помочь? Но я Вас ненавижу!
- Бог велит нам помогать своим ближним, ну а ненависть… Всё в этом мире проходит и ненависть тоже пройдёт.
Дозабелда долго смотрела за тем как девица брела задумчиво к берегу, а когда та скрылась в толпе громко крикнула ближайшему стражнику - Давай следующего! - а сама при этом подумала -  «Ну зачем я этих… крещу?»

Даздраперма

Двухэтажный каменный дом в купеческой части города был покрашен в весёлый голубенький цвет и блестел дорогими стеклянными окнами. Конечно в городе да ещё и в столичном никто не бедствовал настолько, чтоб затягивать окно бычьим пузырём, да и слюда давно вышла из моды, но стёкла такого размера были удовольствием недешевым и даже в бывшем герцогском дворце вставлены в рамы были гораздо более мелкие стёклышки из-за чего иногда видя их Василиса пугалась, что снова попала в тюрьму. Здесь же, в вполне земного размера, окно было вставлено только шесть стёкол, что придавало дому вид небогатого особнячка из переулка в районе Остоженки или Волхонки. Первый этаж занимала как и положено лавка с сиенскими, и эльфийскими тканями, разноцветными нитками, лентами, и тончайшими, работы подгорных мастеров, иглами. Впрочем лавка была заперта на большой висячий замок и судить о её содержимом можно было только по рекламному списку товаров намалёванному на закрытой двери. На второй этаж вела деревянная открытая лестница с небольшим крытым дранкой навесом, недавно крашеными ступенями и балясинами украшенными изящной резьбой.
- Дорогие, однако, у купца стёклышки. - негромко заметила Феодора — Не меньше пятнадцати золотых за стекло.
- Так дорого? - Василиса вполне освоилась в новом мире, но многие местные цены её всё равно до сих пор удивляли.
- Вы госпожа словно с Луны свалились — нехотя и как бы извиняясь ответила Феодора — Они же в локоть шириной и высотой. Такие стёкла даже гномы делать не умеют.
- Это эльфийское стекло! - важно, словно открывая великую тайну, сообщила Таисья и после долгой паузы добавила — Эх, мне бы пожить так как этот купец!
- Думаю, что сейчас он с удовольствием с тобою бы местами поменялся так как уже наверное пол дня немножко мёртв.
- Ой! Я же так, по глупости сказала. Мне ещё рано умирать.
- Тогда не каркай! Как сказал какой-то мудрый человек «Бойтесь своих желаний ибо они исполнятся».
- Ужас какой. - пробормотала себе под нос бывшая проститутка и приотстав, непрерывно крестясь, поплелась замыкая их маленькую процессию.
В жилой части дома был полный разгром. Посуда, в том числе и достаточно дорогая, была перебита, столы перевёрнуты, один шкаф лежал на боку, а другой был уронен дверцами вниз и из под него торчали концы выпавших наволочек и простыней. Довершала картину разгрома перерубленная кем то на две половинки кровать и топор лежащий на дорогой из атласного шёлка перине. Только в самом дальнем углу на отделанном позолотой комоде из красного дерева возвышалась тончайшей сиенской работы огромная ваза.
- Какая прелесть! - произнесла Василиса и не обращая внимания на общий разгром и лежащее под грудой обломков мёртвое тело направилась к фарфоровому чуду.
- Да это настоящая сиенская работа! - гордо произнесла, вытирая платочком слезу вдова убитого.
- Это каких же деньжищ она стоит!?
- Не в деньгах счастье. - печально почти прошептала вдова.
«А в их количестве» - подумала про себя Василиса, а сама подозвав Таисью и Феодору тихим шёпотом дала каждой из них указания и продолжила разговор.
- И откуда у Вас это чудо?
- Отец дал в приданое перед свадьбой. Он держал посудную лавку и много лет не мог эту вазу продать. Никто не хотел платить её настоящую цену.
- А как вы с мужем жили?
- Мы жили дружно. Слакас был очень любящим мужем, знаете таким ласковым… - тут вдова ненадолго запнулась, а после слёзы так и полились у неё из глаз.
Василиса молча стояла держа вдову за руку пока та не успокоилась, а после спросила — А Вы где были сегодня утром?
- На базар ходила, к булочнику опять же… Вернулась, а он тут лежит. - Тут вдова опять стала плакать навзрыд, а Василиса снова держала её за руку и ждала.
Тем временем вернулась с задания Феодора. Василиса выслушала прошёптанный на ухо доклад и так же шёпотом дала новые указания. Через некоторое время прибежала Таисья и всё в точности повторилось.
- А как Вы думаете, что искали преступники? - задала она вдове очередной вопрос когда та вдоволь наревелась.
- Я думаю что ключ от лавки. Мой муж никому его не давал, даже мне.
- Понятно. Лавка закрыта, значит ключ они не нашли. - вслух подумала Василиса. - И где он хранил его Вы не знаете?
- Нет. Откуда? Муж мне его не давал. Бедный Слакас!
- Простите нас за небольшую формальность. Нет Вы не думайте, что мы Вам не доверяем. Просто в соответствии с заведённым порядком мне нужно осмотреть ваши ногти. Не могли бы Вы вытянуть руки вот так. - очень вежливо произнесла Василиса перед этим посмотрев на вернувшуюся вновь Феодору и увидев её едва заметный кивок.
- Да пожалуйста.
В этот момент Василиса защёлкнула на запястьях вдовы маленькие гномей работы кандалы, зачем то выкрашенные Василисой в розовый цвет, и мгновенно изменившимся тоном спросила — Ну что!? Сами расскажете как убили дорогого супруга или мне Вам рассказать?
- Я… Я….
- Муж Вас бил!? Отвечайте! Я всё равно скоро узнаю. На запястьях кстати у Вас синяки, а под пудрой наверное глазик подбитый. Вон слезами размыло слегка…  Я же вижу!
- Да, последнее время Слакас стал пить, дела в лавке шли всё хуже и хуже. А потом начал меня избивать.
- В это раз тоже бил?
- Да, бил сильно, сильней чем всегда.
- И чем Вы его?
- Лайрой! Богиней.
- Чем, простите?
- Ну статуей, что стояла у него на столе.
- Большой?
- В локоть, из бронзы.
- Понятно.
- Что теперь со мной будет?
- Попытаюсь замолвить словечко за Вас, может быть удастся оформить как оборону.
Проводив задержанную на специальной карете в тюрьму, отвезя в другой карете в на кладбище тело. Полицейский морг пока ещё был только в проекте. Проведя опись имущества, подписав протокол, и в конце концов опечатав дверь дома и лавки, Василиса вернулась на базу. Пыль к тому времени в доме осела, а рабочие давно разошлись по домам.
Распечатав заранее припасённый кувшинчик вина, Василиса предложила отметить первое дело. Коллектив идею радостно поддержал. Аня сбегала в ближайший трактир за закуской и спустя час все семь сыщиц во всю пели песни. Песни впрочем были такими, что всякий прохожий неизбежно подумал бы, что в бывшем особняке Нисистакса поселилась какая то очень жестокая банда и нельзя сказать, что он был бы слишком не прав.

Последние два фрагмента взяты из неоконченной повести Господа Даздраперма.