[18+] Флэшмоб постельных сцен: "Сердце бури"

— Тогда почему? — обернулась она к нему, — Если ты знал, что меня подослали убить тебя. Почему ты остался со мной наедине?

Килиан чуть усмехнулся и пожал плечами.

—  Может быть, потому что ты мне нравишься? — припомнил он собственные  слова, сказанные совершенно в другом месте и в других обстоятельствах.

Она, однако, не смогла ответить на улыбку.

— Это не причина...

В ответ Килиан лишь подошел ближе.

— Как раз это и есть причина. Ты мне нравишься. Я люблю тебя. Я хочу тебя. И самое главное, я верю тебе.

Лана снова отвернулась.

—  И во что же ты веришь? — не глядя на друга, спросила она, — В то, что я  непременно должна предать своих и принять твою сторону?

Страх,  боль, горечь, — в этот момент все ощущалось приглушенно, как через вату.  Она слишком устала. Слишком устала быть мячиком в их игре.

Игре без начала, конца и смысла.

—  Нет, Лана, — серьезно ответил мужчина, — Мне все равно, что ты и кому  должна. И уж точно ты ничего не должна мне. А если и должна... мне все  равно. Это не имеет никакого значения.

Чародейка бросила взгляд на  шпильку. Что-то внутри неё попрекало её тем, что она бросила оружие и  призналась во всем. Напоминало, что еще не поздно сделать то, что  должно. Схватиться за шпильку было бы делом одной секунды, а остальное  бы сделала магия.

Она должна была это сделать.

— Что же имеет значение?.. — спросила она вместо этого.

— Чего ты на самом деле хочешь, — ответил он как нечто само собой разумеющееся.

Чего  она на самом деле хотела... Кому какое дело? Даже жизнь одного человека  на фоне тысяч мелка и незначительна. А уж желания... чувства...

Сердце.

— Никому нет до этого дела, — вслух ответила Лана, скорее себе, чему Кили.

Не глядя на него, каким-то десятым чувством она поняла, что он улыбается.

— Разве я — никто? — задал провокационный вопрос ученый.

Лана  хотела было возмутиться, но вдруг почувствовала, как его ладони мягко  легли ей на плечи. Ей бы стряхнуть их, отстраниться... Но почему-то она  не смогла заставить себя это сделать.

Может быть, потому что устала вечно заставлять себя?

—  Убить меня, — голос чародея звучал бархатно, обволакивающе, даже без  его демонских свойств, — Или предать своих. В любом из этих вариантов.  Где в этом ТЫ?

Он выделил голосом слово «ты». Точно так же, как это делала она, когда пыталась помочь ему освободиться от Ильмадики.

— Что ты делаешь?.. — хрипло спросила девушка.

—  Ты очень напряжена, — ответил Килиан, — Когда ты в последний раз хоть  немного расслаблялась? Точнее, ты в обозримом прошлом хоть раз  расслаблялась?

Вопрос был явно риторический. И не дожидаясь ответа  со стороны Ланы, мужчина вернулся к своему занятию. Он массировал и  разминал её плечи, — не лаская и возбуждая, а уверенными, анатомически  продуманными прикосновениями снимая застарелое напряжение мышц.

— Приляг, — сказал ученый. И видя, что она заколебалась, добавил:

— Доверься мне.

«Тебе  не кажется, что доверять парню, которого тебя подослали убить и который  вполне может быть воплощением Властелина Хаоса на земле, это несколько  тупо?» — спросила она сама себя.

Но ей не казалось. Чародейка прислушивалась к своим чувствам, и они говорили одно.

Что  за последние месяцы он был единственным, кто думал о ней самой, а не о  том, что она ему должна. Что он единственный заботился о ней.

И возможно, единственный хоть немного понимал, что ей нужно.

Улегшись  на живот, девушка прикрыла глаза. Казалось, весь жар, что ощущался от  тела мага во время танца, сейчас сконцентрировался в руках. Под их  прикосновениями ей было тепло и уютно. Она чувствовала себя в  безопасности.

Кажется, в первый раз с того самого дня, как в её жизнь впервые вторглась война.

Килиан  массировал ей спину, постепенно спускаясь ниже. В какой-то момент Лана  почувствовала неловкость: ученый прикасался к ней там, где не подобает  прикасаться постороннему мужчине. Наверное, она могла бы заставить себя  потребовать прекратить это...

Но она не желала себя заставлять. Ни в чем.

Казалось,  его прикосновения к её спине исцеляют незримые раны, оставленные  множеством предательств. Оставленные всеми, кто использовал её, продавал  и разменивал. Оставленные теми, кто почти заставил её предать саму  себя.

Почти.

Легким прикосновением прошелся Килиан по нижней  части спины, — каким-то десятым чувством найдя то место, где  чувствовала она нематериальный холод. Погладив её раскрытой ладонью,  ученый приложился губами к спине девушки.

И она уже не желала останавливать его.

Снова  и снова Килиан целовал её вдоль позвоночника, и девушка почувствовала,  как разморенное массажем тело бросает в жар. Сколько раз он делал шаги к  ней, а она пугалась и отталкивала его или сама отступала назад...

Но теперь она не боялась.

Поэтому  Лана не стала сопротивляться, когда Килиан осторожно стянул с неё  трусики. Сейчас он целовал её там, где никогда прежде не целовал ни один  мужчина, — даже муж.

Но почему-то это казалось правильным.

Лана  еле слышно застонала, откликаясь на ласку. Ей казалось, что она должна  что-то сделать, проявить инициативу, чтобы отблагодарить его за то  удовольствие, что он ей дарил...

Но она почувствовала, что это не так.

Почему-то сейчас она совершенно четко осознала, что лучшей благодарностью для него будет, если она просто отдастся моменту.

И  она отдалась. Лана чувствовала, как Килиан ласкает самые потаенные  места её тела, и просто купалась в тепле его любви. Безусловной,  бескорыстной любви, которой так ей недоставало в жизни.

В какой-то  момент Килиан провел ладонью по её бедру, и девушка, поняв его намек,  позволила перевернуть себя на спину. К тому моменту ученый избавился от  камзола, — и когда только успел? Положив ладони на её груди, он заглянул  ей в глаза.

— Я люблю тебя... — прошептал мужчина.

И от нежности, с которой это было сказано, на глазах Ланы выступили слезы.

А  он уже снова покрывал поцелуями её тело. Лана прикрыла глаза от  наслаждения, чувствуя, как он зарывается лицом в ложбинку между её  грудей. Будто против её осознанного желания, её руки легли ему на плечи —  суетливо, суматошно помогая ему избавиться от рубашки. Сейчас все её  естество хотело слиться с ним воедино.

И потому когда он осторожно развел ей ноги, она и не подумала сказать «нет».

Даже ради приличия.

Даже ради статуса честной жены.

Почти  час спустя Лана лежала, уютно устроившись под боком у Килиана. На губах  мужчины играла блаженная улыбка; его ладонь рассеянно, ненавязчиво  ласкала нежную кожу возлюбленной.

— Что теперь будет? — нарушила молчание Лана.

Она  коснулась губами крепкого плеча, но в мысли постепенно возвращались  тени сомнений и страхов, тени мрачного будущего, что она не смогла  предотвратить.

— Теперь?..

Килиан склонился к ней, собирая губами её слезы с лица.

— После всего, что только что случилось...

Второй поцелуй пришелся в губы девушки.

— ...я, как честный человек... просто обязан...

Его губы скользнули по её ключице.

— ...совершить невозможное и остановить эту войну.

(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "В родстве с бессмертием" https://author.today/work/237913