Эротические сцены
Автор: AnnaИх есть у меня! разной степени откровенности и дозволенности
И в фанфиках Питер Блад + Арабелла
– Как же близок я был к тому, чтобы потерять тебя… – медленно склонившись к ней, Блад приник к ее губам.
Жар его поцелуев расходился по телу Арабеллы, окутывая ее нежным облаком. Но Питер вдруг остановился и проговорил с сожалением в голосе:
– Нам не стоит. Это эгоистично с моей стороны. Тебе нужен покой. Ты еще не оправилась, и тебе вредно переутомляться...
– Питер, – рассмеялась Арабелла, – иногда полезно забывать о своем врачебном долге. Но твоя рана? - тут же обеспокоенно спросила она.
- Рука не болит, - улыбаясь, поспешил уверить ее Блад.
- А мне как раз не помешает немного переутомления, – и Арабелла сама потянулась к нему.
Синие глаза Блада вспыхнули, но его застенчивая жена не отвела взгляд.
– Смелое заявление! – воскликнул он, сопровождая свои слова долгим поцелуем. – Я запрещал себе даже надеяться…
Благоговейно, будто перед изваянием богини, он опустился возле нее на колени. Руки Арабеллы обвились вокруг шеи мужа и она погрузила пальцы в его волосы, ласково перебирая темные пряди.
– Как же я тосковал по тебе… – тихо сказал он, восхищенно глядя на нее.
Блад касался жены бережно – так бережно, словно еона была соткана из морской пены и лунного света, и любое грубое или даже просто неверное прикосновение могло заставить ее исчезнуть. И словно в первый раз, он открывал ее для себя, покрывая горячими поцелуями каждый дюйм ее тела. Его руки поднимались от изящных ступней вверх, к бедрам, смыкались на талии, затем скользили по бархатистой коже ее живота к небольшим округлым грудям.
С приглушенным стоном Арабелла выгнулась под руками мужа, вверяя ему себя. Каждое его движение рождало в ней жаркую волну, мрачные тени прошлого отступали, таяли, и оставались лишь она и Питер, а потом яркое солнце затопило их ослепительным светом.
и дон Мигель де Эспиноса + Беатрис
Они поднялись в гостиную, и Беатрис подошла к небольшому резному шкафчику, где она хранила свои «зелья» – как их называл дон Мигель. Поставив склянку с маслом сеньора Рамиро на стол, она повернулась к мужу и спросила, зная, как щепетильно он стал относиться к бытовым мелочам, неожиданно ставшим для него затруднительными:
– Вы позволите вам помочь?
– Я полностью в вашем распоряжении, донья Беатрис.
Де Эспиноса с легкой усмешкой наблюдал за тем, как жена с сосредоточенным лицом расстегивает его камзол.
– Ваши пальчики столь проворны, что у меня возникает искушение отправить Хосе возить дрова и каждый день просить вас об этой любезности.
– Мне это доставит только радость, дон Мигель, – Беатрис не верилось, что после казавшегося бесконечным периода холодности и отчуждения муж вновь шутит, и в его глазах плещется ирония.
Рубаху он стянул сам, затем уселся на низкую кушетку, обтянутую бархатом, и выжидательно приподнял бровь, глядя на Беатрис:
– А где ваш мешочек с песком? Разве экзекуция не предполагается в своем полном объеме?
Беатрис рассмеялась:
– Вместо меня ее уже провел маэстро Лоренцо.
Она налила чуть-чуть масла в ладонь и, подойдя к мужу, начала осторожно втирать ароматную субстанцию ему в спину и плечи, с особым тщанием массируя правое.
Дон Мигель блаженно закрыл глаза, отдаваясь во власть нежных рук жены и чувствуя, как расслабляются закаменевшие мускулы. Неожиданно он понял, что ладони Беатрис ласкающе скользят по его коже: это уже были прикосновения не врачевательницы или сиделки, а пылкой возлюбленной, и кровь забурлила в его жилах. Наклонившись, она дотронулась губами до его искалеченного плеча и желание штормовой волной накрыло дона Мигеля. Сдавленно застонав, он поймал сперва одно, потом другое запястье женыи притянул ее к себе на колени. Давно, как же недопустимо давно он не сжимал Беатрис в своих объятиях!
– Пожалуй, мне следует... поблагодарить тебя, – прерывающимся голосом сказал он, – за твои простые наряды, которые ты упорно носишь, несмотря на мои пожелания... Как было бы неуместно сейчас парадное платье, – он усмехнулся, со страстью и нежностью глядя ей в глаза.
До сих пор муж властно вел Беатрис по дороге чувственной любви, а она следовала за ним, пусть достигая вершин блаженства, но в сущности, всегда подчиняясь его желаниям. Теперь же она видела, что он, полузакрыв глаза, тоже наслаждается таким вариантом их единения.
Беатрис короткими, резкими движениями толкала себя вперед, и тихие стоны текли с ее губ, пока наслаждение не затопило ее. Вскрикнув, она упала на грудь мужа и уткнулась лицом ему в шею. Дон Мигель сжал ее бедра, его разрядка последовала незамедлительно. Насколько минут в комнате было слышно лишь их бурное дыхание, потом де Эспиноса прошептал, гладя жену по спине и растрепавшимся волосам:
– Беатрис... ты самое дорогое, что у меня есть...
Она подняла голову, но эмоции, переполняющие ее, были настолько сильны, что она не могла вымолвить ни слова.
– Ты плачешь? – он провел рукой по ее лицу. – Почему?
Только тут Беатрис поняла, что по щекам ее катятся слезы.
– Сейчас все пройдет... Прости, – она всхлипнула и покачала головой. – Ты был так далек от меня...
– Сердце мое, я был погружен в свои думы и совсем не уделял тебе внимания, – на его губах появилась знакомая Беатрис усмешка. – Я обещаю исправиться, сеньора де Эспиноса.
И - в альтернативке спасенный Маркус Коул +Сьюзан Иванова из Вавилона 5 а здесь еще и телепатия с эмпатией в полный рост, бонусом... так сказать
Поняв, что другого ответа не добьется, Сьюзан проворчала:
— Будить меня вот так — плохая идея. Есть риск, что я тебя когда-нибудь пристрелю. Нечаянно.
— Ты тоже мне очень нравишься, — он невесело усмехнулся.
— Может, все-таки днем заглянешь в медлаб?
— Сьюзан, я в порядке.
— Уверен? Франклин сказал, что могут быть отдаленные последствия в виде кошмаров и велел сообщить ему...
— Да нечего сообщать. Ерунда. Прости, что разбудил.
Сьюзан, впрочем, вовсе не была уверена в том, что его слова отвечали действительности. Внутренним зрением она видела Маркуса будто опутанным обрывками грязно-серой паутины, и ей стало не по себе. Борясь с тягостным чувством, она объявила подчеркнуто деловито:
— Через час мне надо быть в рубке. Заснуть вряд ли уже удастся. А раз так... предлагаю провести время с пользой.
— Твоя практичность иногда приводит меня в замешательство.
Маркус рассмеялся почти беззаботно, и Сьюзан, встретившись с ним взглядом, с облегчением убедилась, что стылый мрак понемногу уходит из его глаз. Она придвинулась к нему и мягко толкнула на подушки:
— Да ну? Маркус Коул, уж не хочешь ли ты увильнуть?
— Не то, чтобы я возражал, но...
— Пристрелю, — ласково пообещала Сьюзан, закидывая ногу на его бедро.
Маркус не отказал бы себе в удовольствии и дальше дразнить ее, но она была в его объятиях, а щелковая сорочка вряд ли могла считаться сколько-нибудь серьезной преградой для... полноты ощущений. Сьюзан провела кончиком языка по его шее и внезапно чувствительно прикусила мочку уха.
— Ай!
— Наш стойкий рейнджер... — промурлыкала она.
— Рейнджеры не сдаются.
— Разумеется.
Сьюзан перевернулась на спину. Маркус окинул ее взглядом, чувствуя, как внизу живота закручивается горячий пульсирующий ком. Руки легли на ее бедра, поползли вверх, сминая тонкий шелк. Он прильнул к ее губам, затем спустился к впадинке меж ключиц, еще ниже - к груди.
— Меня продолжаюст терзать... подозрения. Наверняка ты мне соврал, что у тебя нет... то есть, не было опыта.
— Я никогда... не вру!
— В самом деле?
Лучезарно улыбнувшись, Сьюзан принялась выписывать кончиками пальцев замысловатые узоры на его животе, и Маркус втянул воздух сквозь зубы: реакции собственного тела до сих пор смущали его.
— Вален!
— Только Валена нам не хватало, — фыркнула она. — Если ты еще раз призовешь его...
— Это был великий человек и Учитель. И...
— Я бы на твоем месте не рассчитывала на его помощь. В данном случае, — ее ладонь скользнула к его паху.
— О-о-о!
— Посмей сказать, что тебе не нравится!
— Боюсь, что...
— Что?
— Слишком нравится. Но послушай...
— Я вся внимание.
— Если ты немедленно не позволишь мне...
Вместо ответа она потянула его на себя.
— Боже, — пробормотал он погружаясь в восхитительную узость ее лона.
— Уже лучше, — согласилась Сьюзан, приподнимая навстречу ему бедра.
Почувствовав его внутри, она на мгновение напряглась, закусив губу. И вдруг решилась на то, что никогда не делала раньше. Даже с Талией: полностью открыться. Впустить в свое сознание неистовый вихрь его эмоций. Ощущения были настолько сильны, что дыхание перехватило. По телу пробежала дрожь; Сьюзан глубоко вздохнула, закрывая глаза. Она вбирала в себя переливающуюся радугу, которая исходила от Маркуса. И что-то в ней самой разжималось. Отпускало на свободу. Она будто плыла — над их сплетенными телами, над станцией, еще выше — к холодным звездам, бросая им вызов...
На миновала чаша сия и героев Орнея - Арно Брикасса и Лару
винмание спойлер, кто не читал второй том - лучше не открывать и вообще это все греховно и недозволено
- Перекусим, потом я соберу хворост для костра. У меня есть еще куртка, но ночью будет холодно.
Взгляд Лары упал на темные ломтики, и желудок скрутили спазмы.
- Я не хочу! - выкрикнула она, отшатнувшись и закрывая лицо руками.
- Сьера Лара?
Она замотала головой и сжалась в комок.
- Их крики! Они всегда будут звучать в моих ушах!
- Выпейте вот это, - Брикасс обнял ее, пристроив ее голову к себе на плечо.
Дрожащих губ Лары коснулся край фляжки, она сделала глоток и задохнулась: рот обожгло, затем огненный сгусток покатился вниз.
- Что... это?! - тяжело дыша, простонала она.
- Изарр. Вам станет легче.
Его бережные объятия и тепло рук успокаивали, заставляли ее чувствовать себя живой. Ее, но не тех несчастных, принявших жуткую смерть по ее вине! Лара подняла на взгляд и увидела в глазах Арно сочувствие и боль. И тоску. Голова закружилась, и Лара уткнулась лицом ему в грудь. С ее губ бурным потоком, более не сдерживаемым рухнувшей плотиной, полились бессвязные слова:
- Я должна была предупредить... Но все напрасно! Доля провидцев — знать и ничего не мочь предотвратить... Так сказал шаман. Он привел меня в Квилиан и держит до сих пор... Я чую... Я не хотела... такой судьбы! Читать в сердцах людей — это проклятие! Когда я увидела вас... Если бы можно было все изменить! Уехать... С вами... Далеко! Я желала этого еще тогда... на корабле!
«Странник милостивый!»
Она говорит... о нем?! Так значит, не только его насмешница-Ананк поразила запретной любовью? Несмотря ни на что, он продолжал видеть женщину, а не великую Искру. Любимую, желанную женщину. И теперь, когда она льнула к нему, и ее слова... Это наносило сокрушительные удары по его выдержке.
- Тише... тише, - его дыхание шевелило прядки волос у нее на виске.
«Я должен...»
Но что именно он должен, осталось недодуманным, потому что повинуясь внезапному порыву, Лара вскинула голову и приблизила свои губы к его. И замерла, с отчаянием глядя ему в глаза.
- Лара... - прошептал Арно. Его ладони скользнули по спине молодой женщины: - Лара, - повторил он и прерывисто вздохнул, а потом прильнул к ее губам, - нежно, очень нежно, видя, что она на пределе и не желая пугать ее.
Лара затрепетала в его руках, и он оторвался от нее, разжимая объятия, потому что ему показалось, что она вырывается. Но ее руки обвились вокруг шеи , и теперь она уже сама самозабвенно, до боли в губах целовала его, разжигая в нем пламя, которое он так безуспешно старался в себе погасить.
Арно медленно опустил ее на плащ и склонился, целуя ее мокрые от слез веки. Затем его губы скользнули по шее, коснулись ямочки между ключиц, и Лара с едва слышным стоном запрокинула голову, закрывая глаза. Ее запах, вкус ее кожи пьянили его...
Он провел рукой по бедру Лары.
- Какая ты красивая...
Его пальцы коснулись завитков внизу ее живота и она развела колени, покоряясь его напору и признавая свое поражение перед неистовым вихрем, который закружил их обоих, сметая любые преграды на своем пути и заставляя забыть обо всем.