Оказались в 1943 году и попались нацистам. Отрывок.
Автор: Алевтина ВараваВ морозном, погружённом во мрак лесу слышалась стрельба. Аня пришла в себя и приподнялась, коленями и локтями утопая в снегу. От холода защищал воинский сарафан. Она села и осмотрелась.
Деревья скрывали полную луну и уходили во мглу. Где-то далеко воздух проре́зала автоматная очередь. В том направлении кричали.
– Аня! – окликнул кто-то справа, и она вздрогнула.
Голос высокий и уверенный, сердитый. Резко обернувшись, Аня различила силуэт Артура.
– Мы же не оказались в 43-м году, правда? – с нотками паники спросила она.
– Очень на то похоже, – процедил жених подруги и, сделав к ней несколько шагов, протянул ладонь.
Его заикание бесследно испарилось, поменялся даже тембр. Аня не впервые наблюдала подобную метаморфозу, видимо, о них же говорила ей и Кристина. Впрочем, сейчас деятельный Артур был куда как более кстати. Оставалось уповать, что это не означает рукоприкладства.
Она встала и поёжилась.
– И где мы можем быть? Стреляют, кажется.
– Вторая мировая, кажется, – буркнул Артур, – стрелять много где могут. – И добавил, будто сам себе: – Вот и случилось.
– Что случилось?
– Полагаю, мы где-то на северо-западе России, – протянул он, глядя в небо. – Между Ладожским и Онежским озёрами.
– Ты это по звёздам определяешь?! – вытаращила глаза Аня.
– Что? А… да. Да, кое-что в этом смыслю.
Тишину ночи снова вспорол одинокий выстрел.
– Нас же вытащат отсюда? Почему Тутэлла не забирает нас?! – Аня затравленно осмотрелась и звонко вскрикнула: вдали, в сугробе, прислонённый к дереву и почти сливающийся со снегом в лунном отблеске, сидел замёрзший труп. Артур проследил за её взглядом и повёл губами.
– Вряд ли спасение близко, – обронил он. – Когда нас по твоей милости засосало в эту воронку, ситуация не выглядела особенно уж радужной.
– Ты думаешь… думаешь, это он? Другой ход вещей? Тот, в котором правят боги? – встрепенулась Аня.
– Здесь правит Вторая мировая война, – произнёс Артур, приближаясь к оскаленному мертвецу и разглядывая его мундир. – История сохранилась такой, какой она была. Соответственно, наши победят Жанну. А потом вытащат нас. Пока же придётся пожить тут.
– Что значит пожить?! – дёрнулась Аня.
– Пошли, – велел Артур и двинулся влево, – непонятно, сколько мы тут пробудем. Нужно найти укрытие.
Они брели по лесу несколько часов. С трудом: Анины каблуки увязали в снегу. Хорошо, что костюм сдерживал холод и утомление, но всё происходящее отдавало полнейшим безумием. И ночную тишину этого безумия то и дело прорезывала далёкая пальба.
– Почему тут зима? Почему мы попали именно в это время года? – пыталась рассуждать она. – И почему сюда?
– Аня, откуда мне знать?! Может, здесь и сейчас родился тот младенец, душу которого потом использует Жанна. Поторапливайся, нам следует отыскать хоть какое-то жильё.
Они наткнулись ещё на троих убитых, прежде чем вышли к брошенной деревеньке. В рассветных лучах она казалась мёртвой. Часть домов сожжена, на площади в центре у колодца – новые трупы, припорошённые снегом.
Последний час пути Аня и Артур молчали: сказывались опустошение и усталость. Здесь, в деревне, они залезли в какой-то полуразрушенный дом. «Сумасшествие!» – думала Аня, засыпая на соломенном тюфяке. В этом жилище всё было перевёрнуто и разграблено. А Артуру пришлось вытаскивать из сеней на улицу колыбель с разлагающимся тельцем ребёнка. Окна открыли настежь, чтобы убрать сладковатый гнилостный запах. Погодных условий они всё равно не ощущали.
Принцесса Авелилона не рассчитывала уснуть, но буквально провалилась в благостное беспамятство.
Утром в поселение вошли немцы. Аню разбудила их отрывистая лающая речь. Выглянув за широко растворённый ставень, она увидела небольшую группу: семь человек в форме стояли вокруг пары, заступами копающей мёрзлую землю. Старик, едва взмахивающий своим орудием, и молодая женщина, синеватая от холода, были уже по колени погружены в вырытую яму. Кто-то из солдат курил.
Аня попятилась и растолкала Артура.
– Что п-п-происходит? – сонно сказал он. – Г-г-где м-мы?
– Там фашисты во дворе! – зашептала Аня. – И ещё двое, кажется, пленные.
– Ф-ф-фашисты? – спросил Артур. Потом тряхнул головой и откинул назад волосы. Его незабудковые глаза обрели ясность. – Что они делают?
– Пленные яму копают.
Артур встал и осторожно пробрался к окну.
– Сейчас их расстреляют, – констатировал он.
– Что?!
– Тихо, – шикнул Артур. – И не смей менять ход истории. Так надо. Не шуми, а то ляжешь там, рядом с этой пар…
– Руки вверх! – гаркнули вдруг.
В дверях стоял военный и целился в них из автомата.
– О, прелестно, – выдавил Артур.
Через пять минут они с Аней тоже оказались на улице около женщины и старика.
– Это русские, – уверенно сообщил их конвоир.
Все собравшиеся, даже приговорённые к смерти, с любопытством рассматривали Артура в его странной одежде.
– Запереть пока, – решил один из солдат, – приказ нужен.
– А девчонка хороша! – бросил другой. – Эт можно и без приказа, – загоготал он.
– Отставить!
К группе приблизились мужчины в бледно-серых мундирах, на груди у каждого две молнии, левые рукава украшены тканевыми эмблемами с изображением орла. На погонах по звезде[1]. На плечи одного накинута шинель, второй несёт свою за ворот.
– Расстрелять с партизанами, – велел более высокий из пары.
Аня похолодела – и невольно сжала пальцы, чувствуя, как на кончиках собирается энергия.
– Унтершарфюрер[2]! – внезапно резким тоном обратился к отдавшему приказ Артур на его языке. – Я обергруппенфюрер[3] СС.
– Какой дивизии?! – расхохотался немец.
– Тайного подразделения, подчинённого лично рейхсляйтеру[4] Геббельсу[5], – отчеканил Артур.
– Ты чё несёшь?! До чертей допился?
– Свяжись с командованием. – Артур говорил чётким, хорошо поставленным голосом, будто привыкшим распоряжаться, говорил даже с некоторым пренебрежением, и оно одновременно бесило и настораживало его собеседника. Все застыли. – Пароль «потеста́тем[6]», – продолжал Артур.
– Какой ещё пароль?! – не выдержала Аня.
– Молчать! – рявкнул один из солдат и ощутимо двинул её прикладом по спине.
Эсэсовец, к которому обратился Артур, смотрел на него недоверчиво: облачённый в маскарадный костюм, обнаруженный в захваченной русской деревне, совершенно не замечающий мороза… изъясняющийся без намёка на акцент.
– Попадёшь под военный трибунал, – прищурился Анин спутник. – Проверяй! Всё равно сдадут, – с насмешкой добавил он, кивнув на присутствующих.
Немец вздрогнул – и быстро окинул всех взглядом.
– Этого в амбар! – наконец выплюнул эсэсовец. – Остальных расстрелять.
– Девчонка со мной, – отрезал Артур.
– То-то разряжены, будто близняшки, – проворчал нацист. – Ну, держись. Не подтвердится – пожалеешь, что на свет уродился.
* * *
– Что за представление? – шептала Аня в амбаре, из предосторожности – по-немецки. – Нет, я в шоке. Тебе бы в актеры, обсуди потом с Маргарет – сделаешь карьеру. Нужно бежать. Заднюю стенку этой халупы можно…
– Мы не будем бежать, – оборвал Артур.
– То есть?
– Мы ждём результата проверки.
– Чтобы ты пожалел, что родился на свет? – ахнула принцесса Авелилона. – Что-то мне знакомиться с гестаповцами в деле не особо охота.
– Информация подтвердится, – спокойно сказал Артур, – а нас доставят в Берлин.
– Ты что, рехнулся?!
– Информация подтвердится. Сверхсекретное подразделение СС, подчинённое Геббельсу, существует.
– Но это бред! Он вообще-то занимался пропагандой. А СС – это Гиммлер[7], ты спутал. Я неделю назад по истории писала билет!
– Уверяю тебя, всё правильно. Это сверхсекретное подразделение, Аня. Как только командование того болвана услышит пароль, нас начнут на руках носить.
– Откуда ты знаешь этот пароль?!
– Изучал историю Третьего рейха, – блеснул глазами Артур.
– Ок, ладно. Положим, случится чудо. Но ты же не этот что-то-там-фюрер, которым назвался! Они спросят имя, документы – и баста.
– Они не спросят у нас ничего. Когда информация подтвердится, эти шавки выстроятся в очередь, чтобы лизать нам ноги, и с комфортом повезут в Берлин.
– Зачем? – не сдавалась Аня. – Уж там-то обман точно раскроется.
– Мы же не вечно теперь будем жить в 43-м, – лукаво заметил Артур. – Нас отсюда вытащат, по идее – скоро. До столицы Германии – не день пути. Куда лучше ехать туда в тепле и почёте, чем прятаться тут по чащобам, отбиваясь от нацистов магией. Мы никого не должны убивать. Грохнешь немца энергетическим шаром под сосной, а потом окажется, что он бы твою прабабку позже изнасиловал и бабка родилась, – всем Сухановым конец.
– Ладно, сдаюсь. Поедем в Берлин. Если ты не напутал чего со своими историческими знаниями.
Проверка длилась до самого вечера: видать, со связью в лесу дело обстояло не очень. На обед пленников накормили жиденьким супчиком, зато горячим. Артур сказал, это из осторожности. Ещё им выдали два ватника, чтобы не задубели в амбаре. Артур потребовал ещё и форму – Ане объяснил, что в воинском облачении здесь и сейчас чувствует себя неловко.
Форму или другую одежду им никто не дал, только посмеялись. Это днём.
Вечером Аня ужинала жареным мясом и соленьями, запивая всё это чистым спиртом, как когда-то во время ужина при свечах в спальне Воланда (чары сарафана в горошек не давали опьянеть, а новые приятели из СС пропитались к выносливой девчонке нешуточным уважением). Артур гулял по близлежащему расположению в новеньком облачении обергруппенфюрера. Ему все салютовали, а фраза «Хайль, Гитлер!» превратилась в привычный жизненный фон.
Приходилось признать: историю Третьего рейха Артур изучал не зря.
* * *
Чтобы добраться к захваченной железнодорожной станции, пришлось некоторое время идти пешком по лесу. Выступили на рассвете. Получился целый отряд, сопровождавший Аню и Артура как наипочётнейших, но всё-таки пленников. Это чувствовалось в том, как зорко за ними следили. Немцы остерегались много болтать, Лунные воины – тоже, так что часы ходьбы выдались весьма унылыми. И ещё всё происходящее отдавало сюрреализмом. Объять разумом и признать то, что они в другом времени, в прошлом, – было за гранью возможностей принцессы Авелилона. Осознать по-настоящему, что сейчас 1943 год. Что то, что она видит, – не постановка.
Поезд ждали почти шесть часов. В пригромыхавшем наконец составе Ане и Артуру с их охраной выделили отдельный вагон, хотя все остальные были забиты под завязку. Сопровождение самозабвенно старалось услужить, все его члены тайно лелеяли мечту зацепиться потом в тылу. Но даже спать Лунных воинов не оставляли одних.
За бесконечные, сменяющие друг друга сутки железнодорожного путешествия Аня повидала немало леденящих кровь картин за замерзшими стёклами купе. Эшелоны смертников, мертвецов, гниющих целыми кучами, оголодавших, похожих на скелеты людей.
– Какой кошмар, – то и дело шептала она.
Казалось, они попали в фильм ужасов. На фильм ужасов. Смотрела его Аня из относительно комфортной вип-ложи. Мысли в голове задубели в неповоротливую массу. Восприятие притупилось. Несколько раз глухими ночами вспышки редких станционных ламп или фонарик громыхающего в узком коридоре дежурного напоминали принцессе Авелилона открывающийся портал Ворот Времени. Сердце замирало, волной окатывало облегчение – а потом снова наваливалась тяжесть беспомощности. Их не оставляли одних. Если бы хотя бы можно было поговорить с Артуром… Соратники убивали время бесконечным карточным турниром, в котором постоянно сменялись другие участники. Спала Аня плохо. С каждым днём казалось, что их всё глубже затягивает в болото.
Как-то ночью боевых товарищей высадили из состава вместе с конвоем и переправили в кузов грузовика. По мёрзлым колдобинам ещё почти день они ехали мимо лесов и болот. Трясло нещадно, но путешественники и тут приловчились играть в карты. Напоследок Аня выиграла у штандартенфюрера Браунфельдса десять рейхсмарок и проиграла юнкеру Тиллю серёжки от своего воинского костюма.
Крошечный аэродром прятался на вырубленной в лесу поляне. Грязно-серый маленький самолётик с облупленными крестами на крыльях не внушал никакого доверия, но выбора не оставалось. У Ани всё оборвалось внутри, когда она поняла, куда они все приехали. И вовсе не из-за сомнительного средства передвижения. Авиаперелёт, пусть и на таком корыте, катастрофически ускорит дорогу в Берлин. Лунные воины слишком уж запаздывали со спасением. Из нацистской столицы после такой аферы и при помощи чар не убежишь. А уж сколько родóв будет загублено на корню во время сего мероприятия!
Браунфельдс помог Ане надеть затасканный комбинезон и парашютный рюкзак, а затем накрепко пристегнул к сиденью внутри кабины ремнями.
– К такому меня жизнь не готовила, – пробормотала принцесса Авелилона, наблюдая, как избранные счастливчики из их конвоя тоже размещаются в допотопном агрегате.
Эта развалина нещадно гудела, ходя ходуном в воздухе, и будущая императрица была уверена, что, если бы не давно снятый физически сарафан, всё ещё оберегающий своей магией, она бы осчастливила попутчиков лицезрением всего съеденного во время бесконечного карточного турнира сухпайка. А посадка снилась принцессе Авелилона потом ещё не раз.
И всё-таки они выжили. Но так ли это хорошо? Аня пыталась гнать мысли прочь, следя за разрушенными городами, мелькавшими в окнах нового, куда более комфортабельного поезда уже в Германии. Снова одни сутки сменяли другие, неудержимо приближая нацистскую столицу. Тутэлла так и не появилась. А на рассвете четырнадцатого января 1943 года состав, испуская клубы чёрного пара, остановился на перроне берлинского вокзала.
Здесь царило странное настроение. Тревога читалась на сумрачных осунувшихся лицах прохожих. Нехватка продовольствия уже наложила на население печать. К тому же, несмотря на все усилия министерства пропаганды, новости о постоянных бомбёжках немецких городов охватывали страну подобно спруту. Люди боялись. Они запутались. Газеты и радио вещали о победных бросках и новых завоеваниях – в подворотнях шептались о разгроме и отступлении армии. Отпускники, те, кто посмелее, болтали лишнее, множа неуставную панику. Столица ещё не подвергалась мощным авианалётам, но и нескольких воздушных атак хватило, чтобы ужас угнездился в сердцах людей.
По пути следования правительственного спецавтомобиля встретилось здание, в которое попала бомба. Зияющая рана среди обычной улицы, припорошённой снегом, щерилась обломками перекрытий. Мимо шла женщина с ребёнком, просматривая измятые продуктовые карточки. Она даже не повернула голову к руинам. По коже принцессы Авелилона побежали мурашки.
Артур же был устрашающе спокоен. Общаться не было никакой возможности: охрана ни разу не оставила их наедине и на минуту. Не было возможности и запереться где-то, чтобы развоплотиться, снять кольцо Памяти, и успеть, вернув защитный сарафан, переодеться в предоставленную одежду. Ане хотелось верить безмятежности товарища, но это всё больше шло вразрез со здравым смыслом.
Зубы начали клацать физически, когда в сопровождении почтительного конвоя они вошли в холл представительного здания. Приступили к скрупулёзной проверке документов, касавшейся всех, кроме Ани и Артура. Мужчина в форме, за спиной которого маячили двое охранников в стальных касках, косился на пару незнакомцев, будто они святые, сошедшие с небес. Вскоре появился сопровождающий, поведший процессию за собой. Поднялись по покрытым красной ковровой дорожкой ступеням. Миновали два коридора и тяжёлые двойные двери. Суперинтендант, дежуривший у очередного входа, тоже изучил документы. Пара крепких молодца в форме членов нацисткой партии, вооружённые пистолетами и автоматами, тщательно обыскали Аню и Артура. Затем отворили дверь в канцелярию.
Устланный толстым ковром и освещённый дорогими старинными светильниками коридор тоже находился под неусыпным наблюдением. В приёмной дежурил наряд из пяти эсэсовцев, и здесь опять полагалось предъявить удостоверения.
– Хайль, Гитлер! – хором поздоровались две миловидные секретарши, и одна подняла трубку большого черного телефона, докладывая о посетителях.
Вторая, дождавшись отмашки, проводила всех в широкий кабинет. И гости из будущего предстали перед Йозефом Геббельсом.
«Вряд ли нас сразу расстреляют, – прикинула Аня, – это слишком просто». В голове всплывали исторические подробности: гестапо, нацистские врачи и их зверские эксперименты, концлагеря… Аня прочитала немало книг о Великой Отечественной войне. Отбиться чарами от всех нацистов города никак не выйдет. Нужно развоплощаться и применять к всесильному министру кольцо Памяти. Только бы успеть до того, как кто-то позовёт подкрепление или выстрелит. Может, и у Артура тот же самый план – околдовать главу пропаганды?
Ледяным взглядом рейхсляйтер Германии прожигал своих визитёров.
– Я требую немедленных…
– Поговорим о подвалах Ватикана, – перебил Артур. Караульные изменились в лице, то же произошло и с Геббельсом. Рейхсляйтер вскинул брови. – Только пускай все уйдут, – вызывающе потребовал посетитель.
– Оставьте нас, – тут же распорядился низкий и хилый с виду мужчина не терпящим возражений тоном, который совсем не вязался с внешностью. Он не сводил с дерзкого гостя прищуренных внимательных глаз. – Вы так же, – безапелляционно добавил доктор Геббельс, обращаясь к двоим телохранителям СД, находившимся в его кабинете.
Шестеро ошарашенных мужчин хором выдавили: «Хайль, Гитлер!» – и ретировались.
– Аве, домино! – обратился к рейхсляйтеру Артур после того, как за последним закрылась дверь. – Славься в веках, извечный бог бриттов! – Министр пропаганды заметно побледнел. А Артур добавил: – Мы прибыли из грядущего.
– Кто ты такой? – прорезал наступившую тишину отрывистой немецкой речью Йозеф Геббельс.
– Данкан, – услышала Аня совершенно запутавший её ответ. Затем молодой человек странно сложил пальцы левой руки и рывком дотронулся до уголка правой глазницы. Рейхсляйтер вздрогнул. – Ты переродишься в этом теле пятого февраля 1979 года, – уведомил Анин спутник.
Принцесса Авелилона окончательно потерялась. Она почти неосознанно опустилась на кушетку и уставилась на двоих мужчин.
– Не понимаю, – произнёс Геббельс после внушительной паузы, на протяжении которой буравил своего визави пристальным взглядом – пронзительным, пугающим и очень властным.
– Это необычное тело. Оно наделено сверхспособностями. У истоков рода те же, кто основал род Арабэллы Алэн. Ты ведь не позабыл Чёрную Вдову, домино?
Геббельс кивнул.
– Зачинщики заговора против богов – она и царь Вильгельм.
– Проклятье!
– В этом своём рождении я получил похожую силу. Долгая история. Один магический артефакт временно забросил меня и мою подругу, – он указал на Аню, – сюда. Я помню нашу с тобой встречу. Ты дашь нам кров, чтобы дождаться друзей из будущего.
– Из будущего? – сощурился глава нацистской пропаганды и тихо спросил: – Мы победим?
Смысл сказанного не сразу дошёл до Ани. А когда дошёл, невольно пробрала дрожь. Артур же устремил взор в пол. Лицо Геббельса окаменело.
– Я уже начал это подозревать, – обронил он и отвернулся к окну. – И ты не поможешь мне изменить всё.
Это был не вопрос, а утверждение, но Аню на секунду пронзил леденящий ужас. Красочно представилось: Германия выигрывает Вторую мировую войну благодаря чарам. Она рождается в совершенно ином обществе.
Гнетущую тишину нарушила резкая телефонная трель. Доктор Геббельс поднял трубку, с минуту послушал и молча повесил на рычаг.
– Будьте здесь. Я скоро вернусь, – выговорил он.
И ушёл, прихрамывая. Артур и Аня остались наедине.
– Я жду, – с суровой яростью напомнила о себе принцесса Авелилона. Внутри поднимала голову досада, словно её обвели вокруг пальца. – Артур?
– Артур ушёл в тень, – надменно усмехнулся собеседник, – и пока побудет там. Он тут лишний.
– Тогда кто же ты такой?
– Данкан. Домино. Бог бриттов. Был им когда-то. А затем – кем я только не был…
– И Йозефом Геббельсом?
– Боги продолжают перерождаться, Аня. Каждый из богов. Их просто никто не ищет, никто не даёт им законной власти. Управлять. Мы вели этот мир и знали, как это делать. Теперь нам приходится самим добиваться могущества.
– Даже так? – спросила Аня, кивнув на стену со свастикой: древний символ солнца в белом кругу украшал красный флаг.
– Как угодно, – ответил бог Данкан. – Любыми путями. Домино стремится к власти всем своим существом. Он сотворён, чтобы доминировать и управлять, для того он помнит свои жизни, для того перед ним закрыты врата Ада и Рая. Я догадываюсь, что преобладающее большинство выдающихся исторических личностей – низвергнутые с престолов боги в одном из своих перерождений. С некоторыми на протяжении веков я был знаком лично.
– Адольф Гитлер тоже бог?
– Адольф Гитлер был моей ширмой. Всего-навсего. Бери выше, ищи глубже. Герцог де Ришельё[8], король Карл IX[9], Томас Кромвель[10] – эти жизни тоже прожил когда-то я. Эти – самые яркие. Нам не всегда удаётся реализовать своё назначение. Но мы шли и будем идти к власти.
– Почему ты сказал, что Артур ушёл в тень?
– Потому что так и есть. Со мной подобное происходит первый раз. В этом теле по какой-то шутке природы уместилось две души. Возможно, из-за магии авелилонцев. Её наследник не мог уступить тело богу. Мы делим вместилище вдвоём… но мы очень разные.
– Так это ты, – внезапно осознала Аня, ещё больше расширив глаза, которые и так почти вылезли на лоб, – это у тебя… у тебя роман с Арабэллой?!
Её собеседник шумно расхохотался.
– Роман? – весело повторил он.
– Мэри-Лин утверждает…
– У нас не роман, а союз. Но да – в нём мы отдаём дань и плотским утехам. Из-за этой женщины рухнул положенный ход вещей, детка. Из-за неё боги утратили престолы. Из-за неё я потерял свой венец. Не скрою – это меня возбуждает. К тому же сейчас мы похожи. Жаждем могущества.
– То есть Бэлла всё знает?
– Разумеется. Именно так я и убедил её стать Лунным воином.
– А тебе-то это зачем?
– Власть, Аня. Я бог. На самом деле мы тянемся к гармонии. Мы умеем её создавать. Умеем управлять. Не воспринимай меня как зло. Борьба со злом за упорядоченность и гармонию – часть моего естества.
– Карл IX и Йозеф Геббельс особенно любили гармонию.
– В мире с разрушенной системой её не так просто установить, – развёл руками бог Данкан, обходя огромный дубовый стол и усаживаясь в кресло. – Сначала нужно изменить сам мир. Укрепить власть. Отсечь лишнее. Немецкий национал-социализм вдохновил народ. Люди, детка, согласны страдать только за идею. Таков принцип человеческих общин. Но одной жизни в смертном теле чертовски мало. А я вынужден теперь делать всё в сжатые сроки. В минувших 40-х всё хорошо складывалось, и я, признаться, увлёкся. Переоценил ситуацию и возможности. Именно поспешность всё и погубила. Лишь о ней я сожалею. Нужен был более прочный фундамент. И мы бы выиграли войну.
– Всё, что ты говоришь, ужасно.
– Без фундамента, система работать не будет, киска. Насилие можно сломить исключительно насилием, а террор – террором. Только проделав эту черновую работу, следует приступать к созданию нового порядка вещей. Мне предстояло возродить мировоззрение, непривычное и незнакомое. Поверь, то, что подразумевалось после сурового подготовительного этапа, тебе бы приглянулось. Но само ничто не появится. И я слишком долго видел, куда ведёт отсутствие кардинальных мер. Они оправданы, Аня. Но нельзя было торопиться. Что ж, шанс попробовать заново даётся мне вновь и вновь.
– А Артур?
– А Артур тут совершенно ни при чём. Он лишь мешает, крадёт власть над моим собственным телом. Но оно так удачно, что приходится терпеть это – иначе я бы давно переродился. Это чертовски неудобно.
– Артур знает… о тебе?
– Артур думает, что у него диссоциативное расстройство идентичности[11]. Такой диагноз поставили психиатры. Он считает меня порождением своего сознания, обособленной личностью, альтером. Артур вычислил, как меня зовут, в общем представляет, как я веду себя. И конечно, старается не выпускать на волю. Потому что не помнит того, что происходит, пока телом управляю я. Можешь его просветить, детка. Правда, навряд ли его порадует такое соседство.
– Но ты должен быть на стороне Жанны! – вскинулась Аня. – Ведь она вознамерилась вернуть тебе могущество!
– Не мне, киска, – хмыкнул низверженный бог, закидывая ноги на стол и разрушая педантичный порядок, царивший там. Зелёный карандаш покатился по поверхности и бесшумно упал на ковёр, – вовсе не мне. Я, как и ты, по её плану перестаю существовать. То, чем я был девять веков назад, не имеет ко мне теперешнему никакого отношения. И я не вижу ни единой причины жертвовать собой ради его благ.
– Невероятно… Это когда же ты появился на свет? – пробормотала принцесса Авелилона. – Я имею в виду – в первый раз?
– Давно. В 1352 году до нынешней эры. Тогда люди поклонялись иным богам. Вскоре вымершим. Им на смену пришли новые боги. Мы. Перерождающиеся снова и снова, чтобы руководить своими землями. Таковыми стали все действующие правители, властвование которых выпало на день гибели олимпийских богов. Друиды объяснили нам систему и выучили волхвов, искавших впоследствии доминов в новых рождениях.
– Это тоже какой-то заговор?
– Не знаю. По крайней мере я в нём не участвовал. Просто вытянул счастливый билетик. Я бы предположил, что олимпийские боги сами себя перебили, если бы хоть один остался: норов у них был никудышный и наплодилась их тьма-тьмущая. Они жизни смертным не давали. Гармония воцарилась, когда её посеяли мы.
– А ведомо ли вам, домино, как нам выбраться из 43-го года? – саркастично спросила Аня.
– Нас отсюда скоро вытащат наши друзья, уважаемая принцесса.
– Откуда ты знаешь?
– Я помню. Когда-то мы, ты и я, уже были у меня в гостях. И я скоро тебя покину. Отдохни, поспи. Или поразмышляй. Мне нужно пообщаться с собой.
– Только не вздумай… – встрепенулась Аня.
– Расслабься. Я не собираюсь менять историю. Я в том как минимум не заинтересован. Рейхсканцлер Германии[12], даже победившей в войне, не сравним по своим возможностям с Лунным воином, наделённым природной магией. Мне ни к чему перекраивать ход вещей и прекращать существовать. Это во-первых. Во-вторых, здесь замкнутая временная петля. И я не скажу более того, что сам от себя когда-то услышал.
