Субботний отрывок 4

Вернулся я к данному флешмобу. Тема этого перевода отражается в моём эквимитрическом переводе опенинга аниме "Берсерк" 1997-го года. Отрывок из романа "Воин-паразит: Стать человеком".

"Забудь про стыд за свой вид,

Всё изменится,

Даже матерь не укажет верный путь,

Так, что очки надень,

Ведь всё изменится,

Не будет слухов, ни упрёков,

Только ты один,

Я нужные слова найду,

Чтобы тебя вернуть,

Я в силах, в силах всё изменить

Так скажи, так скажи,

Ты всё, что хочешь мне,

Не знаю я, не знаю я,

Чего ты вся в слезах,

Расскажи, расскажи,

О том, что на душе,

Не знаю я, не знаю я,

Подходящий ли час..."

«Ты победил. Я пообещала сама себе, что только один из нас уйдёт отсюда живым», – подумала Рене и, не осознавая от чего, заплакала.

Эспен замер с занесённой катаной, тяжело и громко дыша. Он уже её одолел, морально и физически. Снести башку ненавидимой стерве было лишь чистой формальностью, так почему он не мог опустить клинок на шею сучки?

– Какого чёрта ты хнычешь? – прошипел он сквозь зубы. – Ради всего проклятого, почему именно сейчас ты решила разрыдаться, тварь?!

Шмыгнув носом, Песнь Бездны просипела:

– Представь, что вся твоя жизнь прогорела в пустую… Всё за что я сражалась, убивала и сжигала – оказалось неправдой… Потому что жить в рабстве у Аммаста для меня было легче, чем терпеть лишения в борьбе за свободу. И казалось, если я стану его любимой рабыней, то он возьмёт меня в жёны и подарит настоящую свободу, но… – Рене всхлипнула: – Моя награда – быть погребённой здесь, под обломками башни. Моя душа отправится в самую пучину льда Нижнего Царства!

Разбитая, выброшенная на свалку истории – в её образе не осталось и следа от былой власти и силы. Рене сняла маску, что приросла к лицу за полсотни лет и под ней оказалась запутавшаяся, обманутая, натворившая таких делов, что ни в сказке сказать, ни пером описать, девчушка.

Ребёнок, которого вырвали из семьи, лишили любви и ласки и дали на выбор кнут и ошейник, без пряника. Естественно, чтобы не сойти с ума, она поверила в праведность идеалов культа. Потому что сжечь деревню «во благо» легче, чем признать, что всё это лишь кровожадная прихоть Темнобога, ненавидящего всё живое в том числе.

Но даже по прошествии стольких лет, в глубинах памяти, Рене ненавидела Патриарха. Та маленькая, обездоленная девочка проиграла бой, но не войну за сердце Магистра, и продолжала бить врага исподтишка.

И пусть эта победа маленькой загнанной девочки произошла в самый последний миг жизни этого тела, на коленях перед бывшим паразитом встречала смерть Ренесми, дочь Арчибальда и Эммы, внучка Ульрика, Палача Сект.

– Перед тем, как ты меня убьёшь, я лишь хочу тебе сказать, Эспен… – просопела Рене. – В казематах под башней полно малышей, таких же как я когда-то… И среди них есть одна черноволосая малышка, её родители всё ещё живы… Прошу… умоляю… – задрожали губы девушки. – Не как Песнь Бездны, а как простая женщина… верни её домой. Она не должна… хнык… пройти по тому же пути, что и я!

Эспен сжал рукоять катаны изо всей силы и с рёвом попытался опустить на голову Рене, но невидимая рука  сжала его запястья. Загорелые пальцы легли на плечо и знакомый голос успокаивающе произнёс:

– Не поддавайся мести. Не вешай на себя это порочное ярмо.

Обернувшись, Эспен увидел Азима, что продолжал держать его руки приподнятыми. Карие глаза кочевника тепло смотрели на брата по оружию, чей подарок он носил даже после смерти. Несмотря на сильный ветер, полы одежд Азима не шевелились. Значит, это всё было только в его голове…

– Ты познал любовь, радость и ненависть. Осталось тебе научиться последнему человеческому качеству – уметь прощать, – сказал кочевник.

– Прощение… – повторил Эспен, глядя на заплаканную Рене. – А-а-а!

И прогнав наваждение, Лис Пустыни опустил свой меч. Но ни фонтана крови, ни треска костей не послышалось. Лишь несколько вороных волосков были приподняты ветром и унесены далеко на восток, когда катана коснулась плеча Магистра.