Для чего нужны стулья

Поддерживаю флешмоб "Пасхалки в наших текстах", который предложил П. Пашкевич. Так уж вышло, что пасхалок в моих книгах немало Но я решила выбрать аллюзию на произведение, которое, я думаю, известно всем. Предлагаю вам угадать его по отрывку из моего мистического детектива "Купеческий сын и живые мертвецы". Да, и на всякий случай поясню: гримуар - это пришедшее из средневековья название пособий по оккультным наукам 

Иван уловил движение Валерьяна. Даже успел чуть привстать и слегка податься в сторону – в попытке уклониться от брошенного стула с цветной гобеленовой обивкой. Однако события последних часов не прошли для Ивана Алтынова даром: он слишком устал и упустил драгоценные доли секунды. И, когда б ни тетенька Софья Кузьминична, вряд ли это спасло бы купеческого сына. Гамбсовский стул если бы и не раскроил ему череп, то наверняка оглушил бы, а то и серьезно покалечил. Однако тетенька внезапно проявила такое проворство, какому могли бы позавидовать и гораздо более молодые женщины. Вскочив с места, она метнулась к своему племяннику, самоотверженно подставляя под удар самое себя, закрывая его от брошенного предмета мебели. И, поскольку Валерьян целил сидящему Ивану в голову, а тетенька была чуть ли не на пол-аршина ниже Ивана ростом, стул угодил ей гнутой ножкой в плечо. После чего – уже на полу – развалился: от него отпало обтянутое гобеленовой обивкой сиденье, а потом вывалилось что-то еще. Однако что именно – Иван разглядеть не успел. Ему стало не до подобных мелочей.

Софья Кузьминична издала громкий болезненный стон и осела на покрытый персидским ковром пол. Даже сквозь теткино платье Иван увидел, что её правая ключица искривилась – словно бы вдавилась внутрь. Но купеческий сын разглядел это за долю секунды, потратив на тетеньку лишь мимолетный взгляд. Он удостоверился, что она жива и даже сознания не потеряла, так что – к Софье Кузьминичне он не ринулся. Да что там – он через свою упавшую тетеньку попросту перескочил, когда с яростным воплем бросился на мнимого кузена.

Валерьян, однако, не намерен был отступать. Схватив с умывального столика фарфоровый кувшин с водой, он и его метнул в Ивана. Но теперь уж тот не оплошал: уклонился так ловко, что его даже не облила выплеснувшаяся из кувшина вода. Упавший сосуд с мелодичным звоном разлетелся вдребезги. А Иван прыгнул на своего родственника, сшиб его на пол, придавил его руки к туловищу. Валерьян извивался, пробовал ударить Ивана головой в лоб, а потом плюнул в него. Но купеческий сын своего недруга не отпустил – даже ради того, чтобы утереть лицо после его плевка. 

И Валерьян внезапно сопротивляться перестал. То ли – смирился, то ли – обеспокоился тем, что шум и крики могут привлечь в его спальню прислугу. Что уж точно было против его интересов. И почти машинально Иван отметил: смотрел теперь его родственник не в лицо ему, а через его плечо, ему за спину. 

И только тут Иван проследил направление его взгляда: из-под лопнувшей гобеленовой обивки стула торчала толстая книга в ярко-красном переплете. Тот самый гримуар, при помощи которого Валерьян Эзопов поднял из могил мертвых на Духовском погосте минувшим днем.