Призма восприятия
Автор: AnnaУ меня больше не взглядов на одного и того же персонажа друзей, врагов и мимокрокодилов, а взглядов героев на себя и иногда на других во времени, внешние, но самое главное - внутренние изменения
Отец ушел, сославшись на важные вопросы, требующие срочного решения. Лара, в ожидании камеристки, присела на табурет перед столом, в ящике которого нашлось небольшой зеркало. Она вгляделась в свое отражение. Солнце и ветер сделали смуглее кожу, еще резче обозначились скулы и под глазами залегла синева. Да уж, красавица-невеста для приближенного владыки Альби, где всегда восхищались мраморной белизной лица и рук. Хорошо, что ей принесли шкатулку с косметикой. Лара подняла крышку и принялась разглядывать баночки с кремами и краской для век и губ и бутыльки с притираниями, как если ей никогда не приходилось пользоваться ими. Она открыла наугад одну из баночек. Внутри был крем из лепестков роз, и в воздухе разлилось благоухание, кажущееся чуждым и неуместным на военном корабле. Лара чуть улыбнулась — теперь капитану Фальго придется долго проветривать каюту, дабы избавиться от воспоминаний о хлопотных гостях.
После ухода Шеридана мысли Сьюзан невольно обратились к тому дню, когда они впервые встретились. Овеянный славой, он приехал выступить перед курсантами Летной Академии. Первое чувство, захлестнувшее ее с головой, и первая горечь несбыточного.
Тогда в его глазах еще не было этой отстраненности. Впрочем, она знает, что ее взгляд тоже стал совсем иным. Они оба изменились, что-то неуловимо и безвозвратно ушло, растворилось во мраке космоса. Как президент Шеридан далек от героя только что закончившейся минбарской войны, так и капитан «Титана» Иванова — от юной курсантки.
Беатрис окинула тревожным взглядом дона Мигеля и горестно покачала головой. Недвижный, с заострившимися чертами лица, он казался бы мертвецом, если бы лихорадка не зажгла на его скулах багровые пятна. Льняная простыня укрывала его до пояса. Затрудненное, неровное дыхание едва вздымало перевязанную грудь. Ставни были закрыты, чтобы солнечный свет не беспокоил его. У изголовья постели поставили небольшой столик, на котором доктор Рамиро уже разложил медицинские принадлежности, там же неярко мерцала лампа.
Как разительно сейчас он отличался от того блестящего гранда, который появился в их доме, верно, только для того, чтобы смутить душу сеньориты Сантана!
Впервые она увидела дона Мигеля де Эспиносу за обедом. Отец представил его как прославленного адмирала и друга дяди Ксавьера. Нечасто у них бывали подобные гости – прямо сказать, ни разу. Остроумный собеседник, де Эспиноса стал центром притяжения для всех присутствующих за столом. Лишь также приглашенный к обеду отец Игнасио хмурился и что-то бормотал себе под нос.
Дон Мигель был намного старше Беатрис, с резким лицом человека, привыкшего повелевать. Его черные волнистые волосы обильно пронизывали серебряные нити, а виски были совсем седыми. Беатрис с удивлением поняла, что в нарушение всех приличий ей хочется заговорить с ним – о каких-то пустяках, о море, о видах на урожай, о прочитанных книгах... Ей пришлось одернуть себя: такого рода поведение было бы совершенно недопустимо.
И разумеется, возможности для подобных излияний Беатрис не представилось и представиться не могло, хотя дон Мигель действительно появлялся в доме алькальда почти каждый день. Да и вряд ли бесхитростные беседы заинтересовали бы знатного гостя. Темные глаза де Эспиносы равнодушно скользили по Беатрис, и той отчего-то становилось грустно. А ведь она считала себя здравомыслящей и уравновешенной девушкой. Впрочем, она прекрасно осознавала всю беспочвенность своих тайных грез.