9 Мая день Победы и день Памяти.

Я знала трех мужчин, которые пережили войну. 

Мой двоюродный дед. Самый младший брат моей бабушки. Детей в их семье было семеро. Двое старших сыновей погибли на фронте. А один вернулся. Дядя Леня. Молодой, красивый, успешный, с орденами. После войны поехал покорять Север. Построил в Коми АССР в городе Инта угольную шахту и поселок. Долго руководил своим детищем. О нем написали книжку, кажется, даже стихи сочиняли. Взяли с женой девчонку из детского дома. Обожал ее и баловал. Однажды дело было у моря, на центральном пляже в громкоговоритель пригласил всех  земляков-интинцев поужинать в Ласточкином гнезде. Подогнал автобусы, чтобы собрать гостей. Широкой души человек, обожал жизнь. Я бы сказала, не мог этой жизнью надышаться. Потом к старости перебрался в Тулу. Он всегда отмечал праздники. Собирал всю родню: сестер, их детей и внуков.  Огромный стол в гостиной и обязательная песня "на посошок": "Тула веками оружье ковала. Стала похожа сама на ружье...".  Единственный праздник, который он не отмечал был 9 мая. В этот день утром он ездил к вечному огню, который в Туле расположен у памятника Три штыка. 

Он не надевал орденов, говорил, что не хочет, чтобы его замечали и дарили цветы. Он просто стоял там у вечного огня и молчал. Даже когда совсем стареньким стал, все равно ездил в этот день. Стоял по часу. Я как-то повезла его на машине, потому что в одиночку совсем уже было тяжело. Стояли вместе. 

"Прости что долго так. Память стала дряхлой, пока всех вспомнил, с кем воевал и кто погиб рядом..."

Вторый был мой дядя. Не родной. Муж моей тети. На фронт попал 15-летним пацаном. Потому что остался без родных, всю деревню немецкие солдаты спалили, жителей либо вывезли, либо перебили. А мой дядя, тогда еще просто Володя сбежал в лес. Прибился к военным. Как-то попал в разведроту. Наверное, потому что был очень молод, не дурак и совершенно не вызывал подозрений у противника. На фотографиях тот 16 и 17-летний Володя совсем не похож на своих ровесников из наших дней. С размытых фотокарточек смотрит молодой человек с серьезным лицом и взглядом военного. О войне рассказывал всякое. Чаще о каких-то бытовых приключениях. Никогда не хвалился военными достижениями. Хотя их у него, судя по орденам, было предостаточно. Вернулся в победой уже зрелым молодым человеком. Пришлось закончить вечернюю школу, поступил в институт, стал горным инженером. Женился по любви, родил двух прекрасных детей, как мечталось: дочку и сына.  А потом в тридцать шесть рак желудка. Как приговор. Знаете что сказал мой дядя, когда вышел от врача? "Я не для того выжил на войне, чтобы в мирное время сдохнуть". И знаете что он сделал? Он выжил! Вот тогда, в середине прошлого века, когда с раком боролись только шаманы, он объявил болезни войну. Это было эпическим сражением. Без помощи интернета, напомню. То есть инженер, никогда ранее не увлекавшийся ничем таким, перелопатил тонны литературы, выписывал какие-то журналы,  нашел каких-то целителей, занялся йогой, варил себе что-то из трав, которые заказывал по почте не то в Сибири, не то на Сахалине. Подробностей я не знаю, но через два года тот же врач, который ему диагностировал болезнь, развел руками и заявил, что все рассосалось. 

Каждый год 9 Мая моя мама покупала бутылку коньяка, брала меня за руку и шла к дяде Володе поздравлять. Она вручала ему этот коньяк со словами "Спасибо тебе, Володя". Он тут же его открывал, разливал по стопкам, и все выпивали, не чокаясь. За тех, кто не вернулся. И кому тоже надо сказать "Спасибо".

Третьим был мой отец. Он родился в 39-м, а спустя три года его отца убили на фронте. Странно, но бабушка никогда о нем не рассказывала, я не видела фотографий деда, как будто война стерла его из ее жизни ластиком. Только вот замуж она больше не вышла. Хотя была женщиной видной, жила в портовом Мурманске и работала в торговле. Папа же... он тоже о своем отце не рассказывал. Да и вряд ли помнил его. Детство мое прошло на Кольском полуострове в городе Апатиты. Это городок молодежи: ученых, строителей, горняков.  Ветеранов войны я там не помню. Но 9 мая весь город, я не вру, весь дружный молодежный город тех 70-х прошлого века собирался в колонну и шел на кладбище. С венками и цветами. К маленькому памятнику героям Великой Отечественной войны. И я видела, как мой взрослый и сильный  папа на глазах превращался в маленького, запуганного войной ребенка, у которого больше нет отца. Как и все вокруг эти прекрасные вихрастые физики и геологи, врачи и инженеры жались друг к другу словно беспризорники. Они были детьми войны. Теми, кто слышал как рвутся снаряды, кто замирал от страха, ожидая, что утро больше не наступит. Это дети, у которых матери рыдали над похоронками. Дети, которые выросли в страхе и горе. Дети, которые боялись войны больше всего на свете. 

9 мая праздник. Праздник победы добра над злом. Но еще это и день памяти. Ведь в жерновах войны погибло 20 миллионов советских людей. Это целая Москва. Огромный пустующий город, если так подумать, с кровью вырванный из нас. 20 миллионов не сбывшихся надежд, 20 миллионов не родившихся детей, 20 миллионов нас больше никогда не будет.

Как я проведу этот день? Вспомню дядю Леню, дядю Володю и испуганные детские глаза своего взрослого отца. 

Еще выложу рассказ КОНЕЦ ВОЙНЫ   

Он о том, что конец войны не тогда, когда объявили по радио, а тогда, когда решит твое сердце. 

- В битве под Брянском кто-то из вас – немцев убил моего сына. Ему было всего 17-ть, - отчеканила женщина, и он понял, что легкий акцент выдавал в ней не американку, а русскую. Как он мог перепутать? Русских же видно издалека. 

- Но при чем тут я?  

         Она пожала плечами. Взгляд ее был холоден как сталь. Желтые зайчики словно испарились. Это были глаза убийцы. Она собиралась нажать на курок. 

- Тогда почему вы хотите убить меня? – в нем как у всякой жертвы затеплился маленький огонек надежды. Теплый и слабый. Ему не хотелось умирать. Не ради себя, ради Эрика. Он не мог бросить сына в этом страшном, расколотом мире. Возможно, ему удастся уговорить русскую, и она уйдет? Может быть ей что-то предложить? Но у него совершенно ничего нет, кроме треклятых фотографий в коробке, которую он все еще судорожно сжимал в руках, закрываясь ею как щитом, хотя оба они понимали, что это бесполезно. 

- Кто сказал, что я хочу убить тебя? – она растянула губы в улыбке. Злой улыбке, - Я пришла отомстить тебе за смерть моего мальчика. Если я тебя убью, какая же это будет месть? Ты просто умрешь и ничего не почувствуешь. А я хочу, чтобы ты чувствовал боль потери так, как чувствуем мы – матери, у которых вы отобрали детей. Ты отобрал! 

- Что… - в горле у него пересохло, - Что вы сделаете? 

- Я заберу у тебя сына, - просто сказала она.