Речевые характеристики
Автор: AnevkaВот что меня в книжках на самом деле расстраивает, так это персонажи с одинаковой речью. То, что автор извлекает их всех из своей головы, это бы ещё полбеды - но он ещё, подлец, может извлекать одну и ту же грань своего богатого внутреннего мира, как правило, ту, которую считает наиболее привлекательной.
Как изящно сформулировала этот феномен Enigma_net:
лексика и действия - ну чисто старший курс лицея какого-нибудь в Екатеринбурге)))
Но в повествовании, как правило, принимают участие разные люди. С разным жизненным опытом.
– Чем могу…
Мужчина с ножом влетел в неожиданно раскрывшуюся дверь и по инерции пробежал ещё несколько шагов через холл.
– …помочь? – договорил Джегг, реакции которого всё ещё были заторможены упорным самовнушением о необходимости сна.
А Уко уже вцепился в ногу ночного посетителя, от которого сильно несло айраксой. Тот от неожиданности ойкнул, удивлённо поглядел на оцелота:
– Ах, ты!.. – незнакомец легко отцепил зверька от голенища сапога и… укусил около того места, откуда начинал расти хвост. Уко взвизгнул.
– Вы напугали моего оцелота, – грустно сказал Джегг. – Дайте-ка его сюда.
Ночной визитёр без сопротивления протянул ему дрожащего зверя.
– Мужик, а ты вообще кто? – спросил незнакомец, с трудом фокусируя замутнённый айраксой взгляд.
– Меня зовут Джегг. Я тут живу. Вы ожидали застать здесь некого Йоруда?
Незнакомец кивнул, перекинул нож из руки в руку и с некоторым смущением спрятал за пояс.
– Йоруд Плешивый. Я его рожу ни с кем не попутаю. Он мне штуку торчит ещё с кушака. Чел с байдана брякнул, он в эту малину залёг.
– Некто из Космопорта сказал, что Йоруд, задолжавший вам тысячу кредитов ещё на поясе астероидов, проживает в этом доме, – сам себе перевёл Джегг.
– В натуре, – кивнул незнакомец. – Насвистел? А какой ему гешефт? Сам телегу подогнал ещё… – мужчина задумчиво почесал в затылке и поморщился. – Мужик, у тебя цветнашка, может, есть? Башка трещит.
«Все, кто был на празднике в честь аббатисы, имели возможность полюбоваться, как мы с ней гуляем и мило беседуем. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, к кому она обратится со своим затруднением по поводу золотой молодёжи, – думал тем временем Джегг, успевший вернуть себе ясность мысли. – А моя слава – палка о двух концах. Кому хочется, чтоб твой сын и наследник записался в экспедиционный корпус и провёл остаток жизни в искупительных походах или, как Кровавая Моль, покончил с собой таким изощрённым способом, что тем, кто его нашёл, кошмары будут сниться всю последующую жизнь?»
– Айраксы нет, – сказал Джегг, проходя на кухню. – Но выпить в самом деле стоит. Мне тоже пора освежить кровь.
Он вскипятил воду. Ополоснул керамический заварочный чайник особой формы.
– Я местный священник, – рассказывал он, указав незваному гостю на один из деревянных стульев. – И, насколько мне известно (а в своей юрисдикции я знаю всех), никого по имени Йоруд тут нет. Плешивых тоже не припомню. Разве что Ойле. Но он, во-первых, совершенно лыс, а во-вторых, никогда не был в заключении.
Руки Джегга порхали над глиняными горшками, набирая по щепотке содержимого в каждом. Залив получившийся купаж кипятком, он перешёл к флакончикам масел.
– Чёт хаза галимая для буквоеда, – незнакомец с сомнением оглядел аскетичный интерьер. – Да и зверюга не того…
– Не самый богатый диоцез, – Джегг аккуратно, на кончике ножа, стряхнул последнюю щепотку порошка кирпичного цвета. – Вот оцелота моего не стоит недооценивать. А тот человек в Космопорте выглядел состоятельным?
– Сазан, – кивнул гость. – Арба – лялька, полный фарш. Бугаи с волынами. Чин чинарём.
– Я забыл спросить – как ваше имя?
– Сигарь я, – неохотно отозвался гость и покосился на чайник. – Это что за дурь? Если синтетика, то я пас – я только откинулся и уж теперь узелок завяжу.
– Никаких наркотиков, – священник снял оцелота с плеча, тот недовольно фыркнул и забрался под потолок по занавеске. – Я спросил не погоняло. Имя.
Сигарь беззвучно двигал губами, как будто пережёвывая пока ещё не произнесённое слово.
– Ольде… Ольдеон.
– Несущий благо, – задумчиво перевёл Джегг. – Неплохо. Что же, Ольдеон, идём.
Он собрал посуду на поднос и вышел в боковую дверь – по направлению к кованой беседке во внутреннем дворе.
– Пусть настоится, – священник поставил поднос на стол, сел сам и указал собеседнику на противоположную скамейку. – Итак. Что мы имеем. Богатый колонист в Космопорте ищет (и без труда находит) только что вернувшегося из пояса астероидов убийцу, отбывшего срок. Поит его айраксой.
– Ты почём решил, что я мокрушник? – Ольдеон разглядывал оцелота, ловко перебирающего лапами по чеканным лепесткам навеса беседки.
– А разве нет? – Джегг уже разливал ароматную жидкость по чашкам.
– В натуре так, –- ухмыльнулся тот. И тут же помрачнел. – Кореша я своего завалил. Под цветнашкой вот тоже…
– Айракса кратно увеличивает склонность к агрессии, – Джегг сделал первый глоток и откинулся на спинку скамейки. Вытянул ноги.
– Но с сазаном про это базара не было.
– Купил доступ к базе Космопорта. Там есть личные коды всех транзитёров.
Ольдеон тоже осторожно отхлебнул глоток и теперь прислушивался к ощущениям.
– Раз-збирает! – признался он и смачно выругался. – Это что за чифирь?
– Просто набор душистых трав, – сказал Джегг, расслабленно созерцая пейзаж. – И некоторых других веществ, которые в этой звёздной системе довольно сложно добыть легальным путём.
– Мгм… – невнятно отозвался его визави, осушивший уже половину чашки. Жидкость была странной на вкус: немного терпкой, немного горькой, она припекала язык, как острая специя и согревала кровь, как крепкий алкоголь, но при этом освежала дыхание, будто ледяной мятный напиток. Ольдеон сделал ещё глоток и вдруг понял, что что-то странное произошло и с миром вокруг: он стал вдруг как будто более объёмным и насыщенным. Воздух приобрёл звенящую прозрачность, листья деревьев шелестели в невыразимо прекрасном союзе со стрёкотом насекомых и пением ночных птиц. Он поднял лицо к небу и чуть не упал со скамейки – голова закружилась от бездны звёзд.
– Не дурь? Отвечаешь за базар? – снова подозрительно принюхался к чашке Ольдеон.
– Нет. – Джегг закрыл глаза и подставил лицо ночному ветерку. – Тебе просто хорошо. Наслаждайся. Скоро пройдёт.
– А потом что? Ломать будет?
– Тоже нет. Но похмелье от айраксы не вернётся.
Они сидели некоторое время молча, думая каждый о своём.
– Так чего тот хмырь мне про Йоруда насвистел? – спросил Ольдеон, обратив на священника проясневший взгляд.
– Это просто, – Джегг подлил ему ещё полчашки. – Он надеялся, что ты меня убьёшь. Приняв за Йоруда или просто ради денег. Тебе ведь деньги были нужны?
– До ха… до дома. Мне хватило только досюда. Я знал, что Йоруд свалил к этой звезде. А Йоруд мне…
– …должен был. С его стороны глупо, конечно, было на своём транспортнике тебя везти. Но они вообще не очень умны и считают, что, если выключить сигнальные маячки, частный борт нельзя отследить.
– А чё он просто тебя не заказал?
– О. У него были причины.
"Они у меня все происхождения высокого, вот и разговаривают одинаково и на равных, - отбивается автор. - А с гопниками всякими они не общаются. Я про гопников не пишу вообще".
Хорошая попытка, но нет. От фразы "аристократ не может разговаривать как гопник" у меня скоро уже будет глаз дёргаться. Господа мои хорошие! Неужели же мир делится на арстократов и гопников? А профессор филологии как должен разговаривать? Как аристократ? Или как гопник? А доктор медицины? А кандидат технических наук? А бродячий актёр?
При этом все мы, выступая в различных амплуа и в разных социальных ролях, умеем здорово менять манеру общения. Начальник и подчинённый, нежный муж и строгий отец, почтительный сын или свой доску товарищ - всё это об одном и том же человеке.
Мой благоверный супруг два раза в неделю играет в футбол с друзьями. Так вот один из них, которого с детства звали "Доцент" за серьёзность и успехи в учёбе, теперь действительно доцент, заведует кафедрой в Институте физики твёрдого тела, а параллельно ещё и преподаёт физику на профильном факультете. Во время игры матерится, как пиратский боцман. Друзья (некоторые из которых на своих работах матом разговаривают, ибо такова профессиональная традиция), пытались его стыдить, мол, невозможно ребёнка взять в качестве зрителя, но этот очкарик взмолился: "Пацаны, да дайте душу отвести! Да где ж мне ещё? На работе нельзя, ни на одной, ни на второй, дома тем более - жена, дочка. Да тут вообще единственное место, где на эмоциях можно!"
К чему это я? Дорогие авторы, позвольте своим персонажам быть разными. Даже если они у вас учились в одной закрытой школе и освоили общий поколенческий сленг, остаются такие различия, как нюансы социальных ролей, уровень экспрессии в силу разных темпераментов, разное чувство юмора и так далее.
Оле тщательно вытер ноги о коврик у двери – начался период дождей и лило как из ведра. Он огляделся, соображая, куда бы поставить огромный бумажный пакет, который держал в руках.
Из гостиной вышел Огг. Он больше не сутулился и снова был гладко выбрит. Влажные волосы лежали тяжёлыми прядями.
– А! Ты уже дома, дома уже! – обрадовался Оле. – А я, знаешь ли, решил, что мы должны это дело отметить! Отметить, как в старые добрые времена, ты помнишь, как мы отмечали, Огг? О, это было здорово!
Директор молча кивнул и забрал у священника пакет.
– Я достал лепёшки, настоящие Тандури Роти! Жалко, остыли уже, это жалко, жалко, конечно, – расстраивался Оле, разуваясь и снимая водоотталкивающий плащ. – И нужна будет твоя помощь, Огг. Помощь-помощь! Там две целых горсти маммии, но её надо вскрыть, вскрыть! Ты же не забыл, как вскрывать маммию, Огг, ты ведь этого не забыл?
– Не забыл, – отозвался директор и сделал шаг в сторону, пропуская Оле в проём кухни.
Маммия – местное дикорастущее растение, плодоносящее крупными орехами, созревающими как раз в сезон дождей. Мякоть маммии бесподобна на вкус, богата полиненасыщенными жирами, минералами и микроэлементами. Проблема только в том, чтобы её правильно вскрыть. Есть всего две точки на скорлупе, где можно ножом расколоть её на две ровные половинки. Попытайся в любом другом месте – и лопнет прилегающая к скорлупе мембрана, заливая всё едким ядом. Яд настолько токсичен, что может вызвать даже химический ожог рук, о том, чтобы есть мякоть, приправленную им, не может быть и речи. Маммию строго запрещено проносить на территорию интернатов. И каждый сезон дождей в каждом интернате проходит тайный турнир по её вскрытию. Было время, когда в этом тонком мастерстве молодой Огг не знал себе равных. Он выигрывал четыре сезона подряд.
Оле носился по кухне, создавая впечатление, будто находится в нескольких местах одновременно: вот он мелко нарезает овощи на разделочном столике у окна, вот взбивает один за другим несколько соусов, вот аккуратно заполняет разнообразным содержимым дюжину маленьких пиал. Когда Оле составил все пиалы на поднос и стал наполнять водой кувшин, Огг как раз отложил в сторону нож. По правую руку от него стояла ваза, доверху полная ароматными ядрами, а по левую возвышалась гора идеально ровных, будто распиленных пополам, скорлупок. Директор не ошибся ни разу.
Наконец, друзья уселись друг напротив друга, взяли каждый по Тандури Роти, сложили их «лодочками» и приступили к трапезе.
– Нам повезло, что мальчик очнулся, – Огг аккуратно накладывал овощной гарнир ложкой с удлинённой ручкой. – У меня бы не хватило духу сказать старику, что у него погиб уже второй ученик.
– Стилу нужен второй крючкотвор, – Оле предпочитал макать лепёшку прямо в пиалу. – Нужен-нужен! Чёрный аббат отказывается даже говорить с ним. Помнишь, как он улетал? О, это было…
– Я помню, – Огг накладывал на лепёшку рассыпчатые зёрна айры, на этот раз широкой ложкой с гранёным камнем в рукояти. – Хотя это было давно. Даже я уже чувствую себя стариком. Что уж говорить о Стиле? Как думаешь, сколько ему стандартных лет?
– Он был уже взрослым, когда мы с тобой, мы с тобой были такие, как Джегг, – Оле пожал плечами и окунул лепёшку в пиалу с соусом, не заботясь об остатках приставшего к ней мясного рагу из предыдущей пиалы. – Чёрные священники, знаешь ли, обычно столько не живут, – Оле осёкся и с опаской покосился на собеседника, мысленно отругав себя, что не придержал язык.
Огг внешне никак не отреагировал на это заявление и продолжал молча есть.
– Я думаю, я буду учить Энну, – сказал белый священник, чтобы отвлечь директора от мрачных мыслей. – Энну-Энну! Хорошая девочка, очень светлая! Светлая, как светлячок.
– Даже чересчур, – Огг вытер руки салфеткой и встал, но посмотрел на вазу, полную чищенной маммии, и вернулся за стол.
– Как там её родители? Её папа с мамой? Ты узнавал? Ты обещал мне узнать.
– Мать всё ещё в коме. Но отец, судя по всему, будет жить.
– О-о-о, – Оле огорчённо водил остатком лепёшки по пиале с самым острым соусом. Хлеб уже так напитался, что белый священник опасался класть его в рот. А вот Огг бы и глазом не моргнул. – Я должен навестить их. Этот Урри из Космопорта – он не показался мне хорошим госпитальером. Нет-нет! Кто угодно, но не госпитальер. Его учил Альто. Разве Альто мог его научить, как возвращать к жизни? Альто занудный, старый, старый зануда! Думает только о правилах-правилах. Только о правилах и инструкциях. Больше ничего нет у него в голове. В его пустой голове, пустой!
– Не твоя юрисдикция, – сухо заметил Огг, отбирая у Оле пиалу с соусом и макая в него ядрышко маммии. – Их транспортник разбился на территории Космопорта, живут они тоже здесь. Вот если бы… – Огг на мгновение задумался. – Если ты станешь исполняющим обязанности главы Священной Миссии Космопорта, то священник-госпитальер Урри будет тебе формально подчинён. Если хочешь, я переговорю с конклавом, бумаги за пару часов можно оформить.
– Не-е-ет! – Оле протестующе замотал головой. – Нет-нет. Скоро вернётся Стил. Стил совсем скоро вернётся.
Огг достал длинную курительную трубку и испещрённую сложным барельефом металлическую коробочку.
– А когда вернётся, – продолжал белый священник, – проведёт с тобой серьёзную беседу о том, что ты снова принялся курить эту дрянь.
– Пусть проводит, лишь бы вернулся, – бесцветно сказал директор, набивающий трубку уверенными движениями, говорящими о большом опыте.
В общем, друзья мои, порадуйте старую ворчливую Аневку! Принесите показать, у кого есть какие разные речевые характеристики в произведениях.
Можно в виде диалога, можно просто несколько отрывков из разных мест. Ни в чём себе не отказывайте. 
ЗЫ: Обе цитаты из "Чёрного священника".