"Операция 48", сюрикэн, числа, Шпенглер, Третья Мировая...

Артемий Константинович вдруг вспомнил, что, когда он учился в школе, ему однажды понадобилось посмотреть в словаре Ожегова значение слова "авантюра". Определение отчётливо всплыло в памяти: "Авантюра — рискованное и сомнительное дело, предпринятое в надежде на случайный успех". Вся эта "Операция 48" - авантюра, на которую его послали чёртовы веруны в числа. Только вот пытаться от них скрыться — это тоже авантюра.

"На эсперанто aventuro означает лишь "приключение". А "авантюра" в русском значении будет "misaventuro", — усмехнулся Моравский во время перерыва между тренировками.

— Что тебя рассмешило? — спросил внимательный поручитель.

— Как будет по-немецки "авантюра"?

— Abenteuer. Только это ты в связи с чем?... а, ну да, ясно. Не ссы, Тёма!

— А знание немецкого у тебя откуда?

— От верблюда, — с внезапной недоброжелательностью ответил Дмитрий. Он тоже мог быть суровым не хуже Милована.

Получив такой ответ, Артемий раздумал задавать поручителю те вопросы, которые он задал руководителю их группы вчера— когда старшие единицы приехали в Польшу, где остановились и прочее.

Затем пилот снова повез будущего киллера к скверу Шевченко. Там уже гулял Милован с палками для скандинавской ходьбы, изображал немощного старика.

Дмитрий и Артемий к нему не приближались, прошлись по дорожке от парковки до памятника и обратно. В пикете у монумента Рады Стельмах на этот раз не было.

Дмитрий выбрал место, где Моравский будет ждать объекта на обратном пути к автомобилю.

— Кидать тебе предлагаю ему в затылок. Он без головного убора ходит как пижон, и пострижен почти налысо. Нож ему кожу на затылке пробьет точно, даже если бросишь метров с четырех, а больше и не надо ничего.

— Пробьёт и сюрикэн, - сказал Моравский.

— Кинешь для верности и твой дрючок, и нож. Сначала — нож. Ты, вроде, с ножом тоже хорошо наблатыкался. Прошлый раз один охранник шел впереди, а двое не по бокам, как надо: сзади по дорожке метрах в двух от него, парой. К парковке дорожка узкая, эти идиоты по раскисшей земле не хотели идти, обувь пачкать. Мечешь свои инструменты из-за их спин. Потом бежишь ко мне как спринтер. Мировой рекорд бега на пятьдесят метров — секунд шесть, ну, ты пробежишь за 12. Кстати, вечером потренируйся где-нибудь у дома. Эх, утром в лесу надо было потренироваться!

Охранники неквалифицированные: вполне возможно, что все бросятся сначала к Стельмаху, сразу к тебе повернуться не догадаются. А это секунд 5-7 выигрыша во времени. Ты пробежишь за это время метров 20-25. Даже если будут палить тебе в спину, с 25 метров попасть трудно, особенно из травмата. Это только в кино с полста шагов из пистолета бегущего человека срезают.

Моравский не комментировал. Но думал о том, сколько может быть случайностей. Он может промазать. Он может во время бега поскользнуться. Охранник из "Азова" с военным опытом может стрельнуть ему в спину без промаха. Авантюра.

— Ну, и перед делом проглотишь пару кое-каких таблеточек, Тёма. Они тебя взбодрят: и кинешь точнее, и побежишь быстрее. Одна таблетка такая стоит тыщу баксов, мощная химия!

У Артемия Константиновича невольно вырвалась дебильная фраза:

— Химия, химия — вся залупа синяя.

— Шутишь — это хорошо, Тёма! Не бойся, я чую: всё будет квэд. Однозначно! Помнишь, как мы с тобой в вагоне тех нунчакистов раздолбали? А ведь ты там без всякой подготовки работал, чисто на адреналине.

— Я тогда на семь лет моложе был.

Шел уже четвертый час, начало смеркаться. Но украинские пикетчики от памятника не ушли, зажгли электрические фонари на древке украинского флага, над стендом с фотографиями, и над ящиком для сбора денег.

Милован повел Дмитрия и Артемия ужинать в ресторан польской кухни "Ружана". До заведения от сквера идти было минут десять, но находилось оно в тихом и сравнительно неприметном месте. То есть, Милован хорошо знает Варшаву? Впрочем, он мог просто в интернете найти ресторан национальной кухни поблизости от памятника.

В ресторане ели говяжью вырезку, маринованную в травах на винном соусе. Милован и Артемий выпили по паре бокалов польского розового вина Турнау — ничего выдающегося в том вине Артемий не заметил. 

О деле не разговаривали: всё было обсуждено вчера. В субботу Милован идёт в сквер к началу митинга. Если на него прибывает Стельмах, глава группы шлёт сообщение подельникам. Через пять минут к дому, где живёт Моравский, приезжает Дмитрий на мотоцикле, максимум через десять минут мотоцикл прибывает на парковку у памятника. Если в субботу Стельмах не выступает, в воскресенье — тот же план.

За столом разговорились о посторонних вещах, о политике. Дмитрий тихо, чтобы не привлечь внимания других посетителей, но горячо рассуждал о военных действиях. Ругал российских военоначальников, разносил президента за нерешительность и "слюнявый гуманизм". Артемий, которому в своё время довелось поработать в пресс-службе железной дороги, высказал удивление, что наши не бьют по региональным управлениям "Укрзализницы", по диспетчерским центрам, по локомотивным депо.

Милован же стал говорить о числах. Сказал, что в этом году 100 лет со времени выхода в свет книги Освальда Шпенглера "Закат Европы" (в буквальном переводе - "Закат западных стран"), в которой философ предсказал упадок западной цивилизации.

— А первая глава работы называется "О смысле чисел"! И там в самом деле о числах, о математике в нашем, суммовском смысле. О "математических" и "хронологических" числах. О том, что, нет "числа в себе". О Пифагоре, о Диофанте, о Декарте...

Артемию Константиновичу слушать было скучно, но он кивал и изображал интерес.

После монолога о первой главе "Заката Европы" Милован показал на экранчике своего смартфона Дмитрию и Моравскому три строчки цифр:

28.07.1914

01.09.1939

24.02.2022

—Узнаёте, что это такое?

Оба узнали: даты начала двух первых мировых войн и "специальной военной операции".

— А теперь гляньте:

28+7+19+14=68

1+9+19+39=68

24+2+20+22=68

Моравский подумал, что всё это нумерологическая ерундистика. А Третья мировая идёт уже давно.

Расплачивался в ресторане Милован. Когда он прикладывал карту к терминалу, который принес официант, дальнозоркий Моравский умудрился углядеть на ней хорошо оттиснённые золотом имя и фамилию владельца: MILOWAN HORVATH. Может, и фамилия его на карте настоящая?

Милован говорил с официантом на хорошем английском языке. Уже после того, как расплатился, тихо сказал:

— Ещё секунду, единицы. Мне, когда ходил по скверу, поступило сообщение от старших: в скором времени я получу важную информацию ...эээ... об уточнении деталей операции. Соответственно, остаток дня прошу вас обоих находиться на месте. Возможно, будет нечто требующее нашего немедленного сбора.

Моравский ехать на мотоцикле домой с Дмитрием отказался, они поехали с Милованом домой на такси — на разных машинах.

В своей кавалерке Артемий минут тридцать кидал сюрикэн и нож в мишень. С каждым днём успехи у него были всё лучше.

Никакое сообщение от Милована до конца дня не пришло. Моравский, несмотря на то, что завтра ему предстояло совершить убийство, спал крепко.