Субботнее

Война наконец-то закончилась, пора было чинить всё разрушенное. Отстраивались и ремонтировались дома, разрушенные немецкими снарядами; с фонарей смыли краску, и по вечерам и ночам снова было светло; но, хоть пушки и молчали, враждебность никуда не делась. Только теперь боялись не «фрицев» или «япошек», но русских. Разумеется, как и в Америке, правительство верило, что «случись что, остановить их сможет только это оружие».

Разработкой ядерного оружия и должен был заняться комитет; пока что обсуждали предполагаемую стоимость — и немалую.«А ведь ядерная энергия — это и электричество... Даже пара таких станций куда больше пригодилась бы стране, чем эти треклятые бомбы...»

— Чего опять хмурый? — Хинтон, коллега по комитету, сел рядом с Патриком. — И чего сидишь? Мы уже ведь закончили.

— А, да? Задумался. Значит, пойдём.

— ...Как думаешь, Советы уже разрабатывают такую штуку? — поинтересовался Хинтон, когда они с Блэкеттом под лёгким снегом с серебристого неба шли мимо Уайтхолла, сохранившего величественный вид и после бомбёжек.

— Как знать. У них вроде как более важные задачи есть.

— Это какие же?

— Вообще-то, судя по всему, — Блэкетт смахнул с рукава пальто снежинку. — Их территории на западе совершенно разгромили. Не думаю, что это волнует их меньше, чем проект нового оружия.

— Но создать-то они его могут?

— Могут. И что?

— Как «и что»? А вдруг они на нас нападут? Тогда нам оно, разумеется, тоже необходимо.

— Необходимо... — хмуро повторил Блэкетт. — Все так говорят... Лучше бы метро как следует заработало — а мы собираемся влить кучу денег в эти чёртовы бомбы...

— Там, наверху, с тобой бы не согласились.

— Как и я с ними, — вздохнул Блэкетт.