поваренная книга автора - 2
Автор: Кейт Андерсеннвоскрешаю постаревший флешмоб (в принципе, собственного производства
) по случаю приготовления одного из моих любимых книжных блюд, знакового для истории амаранта. несмотря на слабую читаемость этой книги, наверное, я считаю ее одной из своих лучших историй. во многих строках не верю, что это могла написать я.
суть флешмоба:
используют ли ваши герои необычные/нестандартные/оригинальные рецепты, которые перекочевывают в вашу диету? или же ваша кухня отправляется к героям?
я вот подумала, что стану составлять свою «поваренную книгу», потому что реально пользую эти рецепты, для меня они — куда более «местная» кухня, чем наша гречка или польский бигос :)
сегодня у нас в гостях - паэлья.
— Счастье становится все дороже, Нина, — устало вздохнула мама Карла, разжимая ножом створки очередной мидии. Пропахшие тиной пальцы ловко соскоблили содержимое в миску, и пустая раковина полетела в ведро.
Задний дворик таверны смело смотрел в лицо горизонта за гладью моря. Туда, вниз по холму, звали сбежать чайки: намочить ноги в солнечном прибое и поискать морскую звезду. Если прошептать ей заветное желание и отпустить, есть вероятность, что оно исполнится. Так говорит папа Мигель. Но это не точно.
Только мама Карла слишком занята: сегодня в меню особо нежная паэлья без раковин, и нужно как можно скорее почистить целый чан вареных мидий. Сморщенная, как сушеный финик, тетушка Нина и мама Карла. У мамы большие черные глаза, и лицо от солнца не высыхает, а становится ослепительно бронзовым. Мама, по правде говоря, всегда занята.
Таверну «Горизонт» знают все на побережье. Хвалят отличную стряпню и чистые постели, но главный секрет «Горизонта» — счастье. Оно немного похоже на брызги моря на рассвете, чуть больше — на последний луч солнца, чуточку — на ореховое масло с медом и очень сильно — на мандариновый чай. Хотя точно описать его невозможно. Все говорят, что счастье — это очень дорого, но в «Горизонте» оно просто живет, и достаточно лишь прийти. Сесть за деревянный столик и поесть маминой паэльи, и сердце уже похоже на птицу. А еще вечером у камина можно послушать папину сказку на ночь. И потом — сразу в кровать. Простыни там пахнут свежестью бриза, и отбеливает их солнце. Так что, несомненно, каждый путешественник, ступивший на холм Святой Марии, просто обязан побывать в «Горизонте».
кстати, вот снова мандариновый чай, о котором было в первом посте... чай пророс, наверно, в каждой книге
на деле вышло так, что, когда я писала о Кристине, а ее родители держали таверну у моря в Испании, я шерстила, что же они могли есть, наткнулась на паэлью и памятуя личный детский опыт чистки мидий ввела это вот дело.
конкретный пошаговый рецепт я нашла позднее. а, решив приготовить, но, разумеется, разошлась в творческом процессе и отошла довольно далеко от рецепта. каково было мое разочарование, когда полгода назад, попав наконец в Испанию и заказав паэлью, я поняла, что мой вариант - это чисто паэлья "Горизонт", которой не существует официально нигде, кроме книги. ну, и моей кухни :)
Итак, что нам потребуется (с пропорциями туго, как говорила одна француженка "забудьте про меры, кулинария - это процесс творческий ;)):
- рис типа Арборио - важен эффект именно кругленького мягенького риса, по пропорциям - примерно треть готового блюда. ставим, варим - он варится долго. сегодня я имела прихоть подсыпать туда соли, смешанной с шафраном и розмарином, что дало замечательный желтый цвет и соответствующий вкус и аромат, а также сушеный барбарис (что дает отсылку к плову, конечно, но сложно отказаться от его сладкой кислинки, когда раскусываешь в готовом блюде).
- мелкие морепродукты, они же "фрукты моря". я чаще использую сами креветки. в книге используются именно мидии. и ничего поменять нельзя :) для книги важны мидии, а я предпочитаю креветки
займут они вторую треть объема или чуть меньше.
обжарить на сковороде в масле, предварительно в раскаленное масло кинуть мелко порубленный чеснок для вкуса и запаха. после легкой обжарки, когда креветки пустят сок, налить немного белого сухого (разумеется!) вина (3-4 столовых ложки на мелкую сковородку). 1,5-2 столовых ложки меда урегулируют вопрос появившейся кислоты и добавят глубины вкусу.
- креветки добавляем в наверняка уже готовый рис, перемешиваем, снимаем с огня. теперь в дело пойдут овощи - последняя треть объема. зависит от того, что в наличии, но красный перец типа паприка и кабачки - мой мастхэв. еще морковка (я ее режу на четвертинки кружочков, так она будет приятно хрупать, а не теряться после пассировки), лук. опять же, на масло на сковородке кидаю чеснок. порядок жарки: сначала чеснок, почти сразу - лук, как зазолотится - морковка, начинаю резать кабачки и докидываю по ходу, на самый конец паприка и еще немного апельсина, очищенного от корки. дотушиваем в небольшом количестве вина и темного соевого соуса.
- добавляем в вок последнюю треть, перемешиваем, я люблю добавить еще чего-то в духе сливок/маскарпоне для нежности. туда-сюда - и готово!
в процессе готовки вино постоянно будет нужно, так что советую налить в стакан и наслаждаться ;) при употреблении блюда сей продукт так же показан к употреблению ;)
______________________
если вернуться к книге, то воспоминания о маминой паэлье (в исполнении, предоставленном выше, а вовсе не той томатной баланде, что мне подали в Испании, хех) и папиных рассказах для взрослеющей героини отождествляют тепло домашнего очага.
— Юнга! — окликнул Энрике сурово.
Кристина несмело подняла голову к шканцам и единственное, что увидела вновь — платье цвета огненного заката, от которого разило опасностью. Она вздрогнула. Теперь чувство было такое, словно ее прошила влажность болот, что надежды высушиться и согреться не остается даже на мизинец. Совсем.
Взошла наверх как на казнь. Одна ступенька была разбита почти в щепки и рискнула проломиться. Внутри Кри потерялась снова. В который раз. Только Венто с чашкой горячего шоколада рядом не окажется. И папы Мигеля со сказкой тоже. И мамы Карлы с паэльей, от которой печали высыхают, тоже не будет.
К счастью, она им написала. Бускадор непременно сдержит слово. Или не сдержит?.. Ведь угадать, где он настоящий, а где нет, сложно.
Люди, вообще, гораздо сложнее, чем кажется, когда слушаешь папины сказки.
На Холме Святой Марии морская пена ласкалась к берегу все тем же котенком: здесь ничего не менялось. Торговка бусами из морских раковин Марита, как и прежде, искала удачи у случайных путешественников на дороге из Валенсии в Барселону. В таверне «Горизонт» орчата была все такой же сладкой, прохладной и пахучей.
Только из «Горизонта» пропали сказки. Папа Мигель все свободное время плел корзины на заднем дворе. Из камыша. Он думал тогда, что, раз он еще на что-то способен, то тем более Кристина. И все у нее хорошо.
Мама Карла искала спасения у облаков. Едва выдавалась свободная минутка, она поднималась на крышу и смотрела в небо. Словно оно могло ей рассказать, где теперь ее дочь. И уверить, что она здорова и полна жизни.
Папа Мигель и мама Карла встречались только когда работали. Мельком. И перед сном.
Что-то будто сломалось между ними. Будто Кри была единственным, что их связывало. И это было странно, но только они ничего не могли поделать.
Но даже на Холм Святой Марии приходят перемены.
Папа Мигель стоял и смешивал прохладительные напитки. С тех пор, как он перестал рассказывать сказки, в таверну заходило все меньше народу. И теперь — всего несколько местных завсегдатаев, каждый звук гулко звучит в пустом доме.
Поэтому топот и грохот привлекли внимание всех — в двери «Горизонта» влетел с неожиданной для всех и самого себя прытью старик Санчо. Влетел и едва не запрыгнул на стол, крича:
— Письмо! Письмо от маленькой сеньориты счастья! — старик Санчо с сожалением обнаружил, что его голос звучит, как пересушенный песок. Но все еще махал конвертом.
Папа Мигель вздрогнул и уронил стакан. Тот громко звякнул о пол и разлетелся на сотни мелких осколков — слишком тонкой была огранка. Любимый стакан мамы Карлы.
Солнечный луч скользнул на щедро рассыпанную горстку битого стекла, и на стене заиграла радуга.
И кто-то это заметил.
— Счастье вернулось в «Горизонт»! — охнул этот кто-то.
Кристине достаточно было написать письмо. Там, на борту корабля грозного пирата Искателя Ветра, перед решающей дуэлью и рискованной операцией. Если бы что-то не удалось, она бы не увидела больше, как солнце выходит в зенит.
Папа Мигель подскочил к Санчо и письму, которых окружили посетители. Мама Карла выглянула из кухни. Теперь письмом ей махал папа Мигель и радостно кричал:
— Письмо от Кристины!
Мама Карла больно стукнулась лбом о притолоку и схватилась за сердце.
А в двери «Горизонта» тянулись люди — просто торговка Марита услышала, что Санчо несет письмо от маленькой сеньориты счастья. А новости на Холме Святой Марии слишком редкие, чтобы делать их личными.
— Открывай же скорее, — воскликнула мама Карла, уже протолкнувшись к папе Мигелю. Она склонилась над конвертом, и снова стукнулась лбом. О лоб папы Мигеля. И они оба нервно рассмеялись. И почти счастливо.
Столько счастья из-за простого письма. Быть может, последнего в жизни.
А упрямая бумага все рвалась криво и выскальзывала из вспотевших пальцев папы Мигеля. Но наконец удалось извлечь исписанный и испещренный кляксами, покореженный влагой листок.
— Читай! — потребовал народ.
Они слишком давно не слышали историй. А теперь в «Горизонте» все по-старому.
«Дорогие папа и мама!
У меня все просто замечательно. Я научилась вязать морские узлы, а еще Энрике немножко продолжает меня учить фехтованию. Так что мы на настоящих шпагах сражаемся, папа. Спуску он мне не дает, но я не сдаюсь.
Мы довольно неплохо подружились. Так что, мама, не бойся — я тут в безопасности, с Энрике можно за меня не бояться. Если ему король доверяет, то тем более можешь ты.
Питаемся мы тоже хорошо, на корабле есть куры и даже несколько коз. Мне поручено о них заботиться. Это кроме драянья палубы, но это нормально — все должны заниматься уборкой, да и вообще, дисциплина — вещь важная.
Энрике говорит, что дисциплина — это когда ты хорошо знаешь, когда быть покорным, а когда стоять на своем. Я думаю, что счастье — это мое. Я не хочу его отпускать, я всегда буду стоять на нем. Я хорошо знаю счастье, папа. Ты научил меня.
Мама, а ты научила меня работать даже тогда, когда хочется летать. Это мне тут пригодилось, правда. Хотя жизнь очень странная, и иногда я по-прежнему с тобой не согласна.
Потому что, кажется, нельзя сделать из человека того, кем он быть не хочет. И неважно, хочешь сделать его хорошим работником или просто счастливым.
Безумно хочу твоей паэльи, мама. И твоих сказок, папа. Если бы я знала, какой порт будет следующим...
Но я точно из него напишу!
Целую и обнимаю, скоро начнется моя вахта.
Кристина.»
а еще любопытный факт, что изобретенное для Кристины ругательство "кальмарьи кишки" тоже плавно перетекло в другие книги.
приятного аппетита, если что:) фото делать лень, как-нибудь в другой раз :) но паэлья разноцветна, позитивна и великолепна 