До сих пор не люблю взрослых!

— Чьи стихи Вам наиболее близки?
— Конечно, свои собственные.
— Не понял.
— Тут все очень просто: я же пишу о себе. А кто лучше меня напишет обо мне самом?! Как сказал Николай Глазков — я «лучше всех пишу свои стихи»!
— А чьи стихи Вам меньше всего нравятся?
— Конечно, свои собственные. Я как филолог вижу, увы, их недостатки. Их несовершенство.

Евгений Степанов

ЯОН https://author.today/work/350799

Как ни печально, но один сезон пионерлагеря для меня, только окончившего девятый класс, был и стал одним из наиболее счастливых воспоминаний из восьмидесяти лет жизни моей. 

Интересно, надо ли жалеть ребенка, пресыщенного изобилием, но лишенного нормального детства. Хотя, мне иногда приводили детей с улицы – поиграть, но главное, чтоб лучше ел. Сажали «гостя» за стол, предварительно проследив, чтоб он тщательно вымыл руки и начинали потчевать жирной обильной пищей, подзадоривая меня: «Вот смотри, как Петя-Витя-Саша… хорошо кушает, он будет хорошо расти, он сильным будет и здоровым.

Еда и визиты к Абрам Палычу с его домашней бормашиной, приводимой в движение ножным приводом, как наша швейная машинка «Зингер», стали перемежающимися кошмарами моего детства в домашнем заключении.

Что принести мне маме на могилу?

Своих несчастий непосильный груз,

Свои давно истраченные силы,

Или печаль моих усталых муз?

Мне нечего нести, но я не плачу,

И ты, родная, я прошу, не плачь,

Я отгоняю от себя удачу,

Я сам себе  - и жертва, и палач.

Цветы на холмике давно уж порыжели,

И что-то тлеет глубоко в земле...

Я посажу там, в изголовье, ели,

Как поздние прощания тебе.

Еще стихи... На памятник нет денег.

Одни долги. Брат не оплатит их.

И ели кинут на могилу тени,

А корни их тебе прошепчут стих,

Мой стих, мое последнее причастье,

Тем, кто ушел, желать не надо счастья.

Их дух раскован и свободен он.

Я ж плотью ослабевшею стеснен.

Написано лет 30 назад.

«Чудовище, - говорила мне моя мама, - это из-за тебе мои ноги в ужасных венах, лучше бы я тебя не рожала!». Помнится, в романах «Песнь Льда и Огня» Джорджа Мартина в том же упрекал младшего сына – карлика лорд Тайвин Ланнистер. В своем ревматизме мама тоже обвиняла меня, хотя иногда рассказывала, что застудилась, когда бегала участковым врачом по сугробам довоенного Иркутска.

Нет, я конечно жалел маму… Когда она впала в полную беспомощность и во время кормления с ложечки была в полусознании. Я и уехал потом почти сразу, чтоб средний брат принял её смерть...

Я сам себе  - и жертва, и палач…

Вообще-то дико выглядит восьмидесятилетний старик, перемывающий давно истлевшие косточки своей матери! Но, тем ни менее, затянувшимся инфантилизмом, который потом перешел в алкоголизм, я обязан именно матери и отцу-подкаблучнику. Даже в пионерлагере меня через месяц уволили, так как больше играл с ребятам старшей группы, чем занимался обязанностями физрука. 

Хотя я и не был физруком – меня приняли на должность инструктора по плаванью с окладом в 76 рублей 20 копеек, но физрука вообще не было так что я проводил с лагерем утреннюю зарядку, организовывал всякие соревнования, контролировал купание в речке глубиной по пояс курице и обязательно сопровождал ребят в походах.

Пионер лагерь был организован Хайтинским фарфоровым заводом. Хайтинский фарфор отличался чистотой и белизной массы, тонкостью и прочностью черепка, чем обязан высококачественному сырью — каолиновой беложгущейся глине из Голубичного карьера Узкого Луга близ Хайты и чистейшему байкальскому кварцу -по качеству она была сравнима со знаменитыми бельгийскими каолинами. Он был основан в 1869 зажиточными крестьянами Даниилом и Филиппом Переваловыми при впадении реки Хайтинки в реку Белую на базе залежей белых каолинов. Изготовляемые на фабрике изделия славились отличным качеством и изяществом на всю Россию. Фабрика приносила владельцам ежегодный доход до 50 тыс. рублей. Здесь выпускали чайные и столовые сервизы, чайные пары, предметы для сервировки стола, чернильные приборы, подсвечники, папиросницы, спичечницы, курительные трубки, туалетные наборы, декоративные блюда, вазы, мелкую скульптуру, детские игрушки.

Вместе с заводом возник поселок Мишелевка у старинного села Хайта, также связанного с фарфоро-фаянсовым производством. Впоследствии переваловский фарфор ценился за особую прозрачность и тонкость. В 1970 годах он выпускал более 30 млн изделий в год и славился не только в СССР. После разрушения ЦРУ нашего государства при помощи Горбачева и прочих предателей, чиновники Иркутской областной администрации, ставшие единоличными акционерами, быстренько продали его частному предпринимателю. В 1998 производство встало, завод разрушается, люди разъехались.

Просто удивительно – в Отечественную завод благополучно работал, дополнительно наладив выпуск изоляционно-технического фарфора и химической посуды. Мощность завода и послевоенную разруху продолжала расти. А после проявления первой волны капитализма он стал никому не нужен…  

Захирели и те прекрасные пионерлагеря на первозданных берегах реки Хайта - "Юность" и "Таёжный". И я – вот хоть убей(!) никак не могу вспомнить, в каком из них учил детей плавать.

Не могу не воскликнуть скорбно в малюсеньком отступлении, что в нашей стране (я нынче существую и лечу инфаркты в Израиле, но моя страна – Россия) в восьмидесятые годы прошлого века пионерлагерей разного типа (от спортивно-оздоровительных и  профильных  - юных техников, натуралистов, геологов и много еще каких  до оздоровительных и санаторных - для ослабленных и больных детей было больше 40 тысяч! В 2011году их  осталось меньше 2 тысяч. Сейчас положение немного выправляется, но большей частью строится на коммерческом принципе, так что большинству россиян такие детские «отдыхалки» не по карману.

В школу пришли ребята из горкома комсомола, на июнь им требовались вожатые в пионерлагерь. Пока я решался подойти… В общем, осталась только две вакансии: физрука и инструктора по плаванью.

- Ну, на физрука ты, салага, не тянешь, - сказала высокая девушка в строгой блузке, а вот плавать умеешь ли? И вообще – как у тебя с физкультурой?

- Бокс, теннис, фехтование. Плаваю хорошо.

- И где ж это ты научился?

Вопрос естественный, в Ангаре особо не поплаваешь. Правда для шпаны были искусственные «озера», оставленные похмельными экскаваторами при строительстве Иркутской ГЭС… Так что вопрос отчасти был провокационный.

- Папа на море возил и на озерах плавал…

Через неделю несколько нарядных автобусов ПАЗ или ЛИАЗ – не помню, а в инете смотреть не честно – в сопровождении двух милицейских машин торжественно и с песнями увезли детей за сто семь километров от города. 

В пути несколько раз останавливались:  девочки –направо, мальчики – налево. Благо, вдоль всего пути почти первобытный хвойный лес, наша родная тайга, по которой скучаю до боли в этом слащавом мире пальм и евреев. Ну а в лагере нас уже ждали, обслуживающий персонал: доблестные работники столовой (кормили нас вкусно и очень сытно); просто рабочие из соседней деревни, обновлявшие лагерь; медсестры во главе с тощей врачихой; директор, замдиректора, бухгалтер, счетовод… в СССР не было безработных. Ну и деревенские мальчишки с девчонками,  босоногие, в выцветших майках-футболках, ситцевых трусиках-щароварах, коих усиленно отгонял от дощатого забора пожилой сторож с берданкой.

Потом этот сторож в алкогольном бреду будет носится по лагерю, грозя перестрелять начальство и изредко разряжая ружьецо в небо, а плотный и спортивный старший пионервожатый со второго курса пединститута потом, когда деревенский милиционер отобрал берданку у алкаша, подошел к нему и ударил в челюсть, сшиб кулаком старичка – герой. А мы в это время безуспешно загоняли ребятню в спальни, я – старший отряд. И впервые старательно матерился на них для важности. Но они все-равно не послушались, проскальзывали между рук, глазели…

Да уж, тысячи, миллионы раз прав был и есть мой кумир – Януш Корчак, говорящий: 

«Взрослые  не  умны,  они   не   умеют  пользоваться  свободой,  которой располагают.  Они  такие  счастливые,  все  могут купить,  что хотят, все им можно,  а они всегда на что-то злятся, кричат по  пустякам. Взрослые не  все знают,  часто отвечают,  чтобы отвязаться, или  шутят,  или так,  что понять невозможно,  один  говорит одно,  другой-другое, и неизвестно,  кто  говорит правду.  Сколько  на  небе  звезд?  Как по-негритянски  будет  тетрадь?  Как засыпает  человек?  Живая  ли  вода,  и  откуда  она знает,  что сейчас ноль градусов, что из нес  должен сделаться  лед? Где  находится  ад? Как тот нас сделал, что в шляпе из часов приготовилась яичница, и часы  целы, и шляпа не испортилась: это чудо?     Взрослые не  добрые. Родители дают детям  есть, но  это  они  вынуждены делать, иначе мы  бы  умерли. Они  ничего детям не разрешают, смеются, когда что-нибудь  скажешь, вместо того,  чтобы  объяснить, нарочно дразнят, шутят.Они  несправедливые,  а когда их  кто-нибудь обманывает,  то  они ему верят.Любят, чтобы к ним  подлизывались. Когда  они в хорошем  настроении,  то все можно, а когда злые, то все им мешает.     Взрослые лгут. Это вранье, что от конфеток делаются червячки, а если не заснешь, то тебя волк утащит, а если играть с огнем, то рыбы ловятся, а если бить друг  друга  ногами, то дьявола можно разбудить. Они не  держат  слова: обещают, а потом забывают, или выкручиваются,  или в наказание не разрешают,да и так бы ведь не позволили.     Они велят говорить правду, а скажешь правду обижаются. Они двуличные: в глаза  говорят  одно,  а  за глаза  другое. не  любят  кого-нибудь,  а  сами притворяются, будто  любят.  Только и слышишь от них:  "Пожалуйста, спасибо,извините, кланяюсь". можно подумать, и в самом деле добрые.     Убедительно  прошу  вас  обратить внимание  на выражение лица  ребенка,когда  он,  весело  подбежав к  вам,  в  запальчивости  скажет  или  сделает что-нибудь неуместное, и вдруг вы резко одергиваете его.     Отец  пишет, ребенок  прибегает с чрезвычайным известием и тянет его за рукав. Он  не понимает, что из-за этого на важном документе появится клякса. Обруганный, он смотрит полными удивления глазами: что случилось?     Опыт нескольких неуместных вопросов, неудавшихся шуток,  выданных тайн,неосторожных признаний учит ребенка относиться к взрослым как к прирученным,но диким зверям, на которых никогда нельзя целиком положиться.   

Кроме пренебрежения  и  антипатии, в отношении детей  к взрослым  можно заметить и некоторое отвращение.     Колючая борода,  жесткое лицо, запах  сигары отталкивают ребенка. После каждого  поцелуя он старательно вытирает  лицо, пока  ему  это не  запретят. Большинство детей терпеть  не могут, когда их берут на колени, если возьмешь его за руку-он осторожно высвобождает ее. Толстой заметил эту черту сельских детей, она свойственна всем не запуганным и  не  подавленным. О запахе пота,сильном аромате  духов ребенок с отвращением  говорит: "Воняет",-пока его не научат, что  так говорить некрасиво, что духи пахнут очень хорошо, просто она в этом не разбирается...     Все эти  господа  и дамы с  их  отрыжкой, ломотой в  костях, давлением,горечью во рту, боязнью сквозняков и сырости, со страхом  перед перееданием,с  кашлем, беззубые, еле ноги  волочат,  толстые, красные, сопящие,- все это так противно.     А  эти   их  ласки,  объятия,  поцелуи,  похлопывания  по  плечу,   эта фамильярность,  снисходительность,  бессмысленные вопросы,  смех  неизвестно отчего.     -  На кого похожа?  Ого, какой большой стал.  Поглядите только, как  он растет! - Ребенок, смущенный, ждет, когда это кончится.     Им ничего не стоит сказать при всех: "Эй, штаны потеряешь", или:     "Ночью рыбу будешь ловить". Они неприличны...     Ребенок чувствует себя более чистым, лучше воспитанным, более достойным уважения. Иногда он это и сам говорит».

До сих пор не люблю взрослых!

Не поэтому ли часть жизни провел с собаками, и в цирке работал, и с детьми работал.