Субботний отрывок

Присоединяюсь к бессрочному флешмобу от Марики Вайд. Представляю вашему вниманию давно написанную часть так пока ещё и не выложенной 12-й главы моего романа "Смерть Хризантемы", которая сейчас находится в работе и скоро, смею надеяться, будет выложена!

Тишину весеннего утра взрезал, словно тупым ножом, рокот двигателя грузовика. Он подъехал, скрипя тормозами, к воротам поместья, но, несмотря на протесты сторожа, не остановился и почти на полной скорости пробил ворота насквозь. Из него вылезло человек десять в шлемах, засаленных чёрных рубашках, с автоматами в руках - у некоторых даже на поясе болтались гранаты - и холёный, одетый в новенький серо-голубоватый костюм командир.

На всё это смотрели Ингрид и Элиза, стоявшие посреди центральной дорожки - передний двор представлял собой парк в стиле восемнадцатого века. Элиза держала руку на своей поясной сумке, а её мать с усмешкой и превосходством глядела на эсэсовцев.

Наконец, нежданные пришельцы притопали к дамам и остановились. Женщины перегораживали им путь, полностью занимая ширину дорожки.

- Доброе утро, - ухмыльнулся молоденький командир и достал из кармана зажигалку и пачку сигарет. - Моё имя - Ганс Шнайдер, я - унтерштурмфюрер СС. А вы, насколько я понимаю, фрау Ингрид и фройляйн Элиза фон Зоммер, верно?

- Верно, - сжала губы герцогиня. - А почему вы здесь? Мы никого не ждём.

- Видите ли, дамы, мы приехали сюда, чтобы проверить, нет ли тут государственных преступников. - Шнайдер поджёг сигарету и закурил. Ингрид скривилась: курение она презирала.

- А есть ли у вас разрешение на обыск? К тому же, вы сломали наши ворота. Всё это делает ваше пребывание здесь незаконным.

- Дамочка, какой, к чертям, закон?! Мы - СС, мы - закон! - вякнул какой-то из солдат, но командир скривился. Ему, видимо, просто хотелось завершить всё это побыстрее и как можно меньше времени тратить на грубых, неотёсанных солдат.

Элиза не смогла сдержать наглого смешка.

- Вот уж не думала, что у нашей великой страны столь невеликий закон…

- Где разрешение? Покажите ордер. - Ингрид одобрительно ухмыльнулась словам дочери.

- Пропустите нас. Вы загораживаете нам дорогу. - Шнайдер начинал раздражаться. Ордера у него явно не было. - Мы ищем расово неполноценных беглецов.

- Интересно, что же они совершили? Уж не банк ли ограбили? Или просто жили себе, никого не трогая? Все люди суть люди, позвольте мне так выразиться…

- О да. Немка ли, еврейка ли, негритянка ли - все в постели одинаковы… - фыркнул другой солдат и заржал. К нему присоединились остальные девять.

Элиза не вытерпела, твёрдой походкой подошла к тому, кто это произнёс и одарила его звонкой пощёчиной. Тот разозлился, собрался было пустить в ход руки - за автоматом лезть было далеко - но девушка ловко отскочила от него на своё прежнее место.

Тут уже не выдержал Ганс.

- Всё. Мне это надоело. Наземь их. А то ишь - руки распускать вздумали! - Должно быть, у Шнайдера пока не хватало духу отдать приказ использовать оружие.

Солдаты радостно метнулись к женщинам, не упуская при этом возможности их пощупать, сально гогоча:

- Дамочка, что ж вы дёргаетесь-то? - ржал один из тех, кто держал Ингрид.

- Мы-то лучше иных знаем, что нравится женщинам… - прохрипел другой. Они повалили её на землю - как герцогиня ни старалась, выбраться она не могла.

- Мама! - рванулась было к ней Элиза, схватившись за крышку сумки, но её тоже схватили - солдат заломил ей руки за спину, второй - тот, кому она дала по лицу - медленно приближался.

- Что, душенька, стра-а-ашно? Не волнуйся, будет приятно… - Он испустил противный звук, едва ли похожий на смешок.

- Мне шестнадцать, ублюдки. И если вы подойдёте хоть на шаг ближе, у вас промеж ног будет кровавый омлет!

- Смотрите, какая задиристая! Ничего, мы тебя научим, как разговаривать со старши… УО-О-ОГХ! - Это Элиза извернулась и саданула коленом тому, кто наседал спереди, точно между ног. Тот согнулся и чуть не упал, утробно стоная. Вскоре та же участь настигла и заднего, и фон Зоммер-младшая, освобождённая от хватки двух охальников, отправилась спасать свою мать от ещё двух.

- Отставить!! - возопил Шнайдер. Побитые эсэсовцы, потирая и держась за больные места, вернулись к товарищам, и дамы вновь заняли свою защитную позицию. Ни одна из них не могла применять ножи, что ждали своего часа у Элизы в сумке и у Ингрид в потайном чехле в платье: если они пустят в ход оружие, нарушат закон уже они… - Отлично, дамочки. Мы будем тут стоять, пока нам не надоест. И поверьте, когда нам надоест, мы применим силу. Не посмотрим, что рейхсдойче, дворянки, хоть святой Лука с Иисусом Христом тут стой…

- Посмотрим, чья “сила” будет больше, - усмехнулась Элиза. Глаза тех, кого она избила, пылали яростью, а руки тянулись к ремням, что держали автоматы за их спинами. Останавливала их только протянутая в жесте, значившем: “Жди команды!” унтерштурмфюрера…

…Стояли они так минут пять. Мерили друг друга презрительными взглядами. Корчили рожи. Показывали неприличные жесты. Но - ни слова и ни движения. Ни одна из сторон не тянулась к оружию. И Ингрид с Элизой, и эсэсовцы чего-то ждали. Искры, которая взорвала бы наполненный напряжением, словно похожим на пары бензина, воздух…

Наконец, Ганс встал чуть ли не прямо перед Ингрид и стал пускать ей в лицо табачный дым.

- Прекратите. Мне противно, - насупилась она.

- А вы отойдите в сторонку, пропустите нас - и я дымить перестану, - нагловато приосанился эсэсовец.

Ингрид фыркнула и быстрым движением выдернула сигарету из его рта. Она бросила её на землю и аккуратно затоптала.

- Пф. Подумаешь. У меня ещё есть, - усмехнулся он, вытаскивая ещё одну из пачки… Но спустя мгновение и пачку постигла та же участь.

- …Ну вот что, дамочка. - Шнайдер уже оскалился: зрелище хорошего табака, растираемого дамской туфелькой на дорожной щебёнке, видимо, стало для него последней каплей. - Я считаю до пяти. - Он шагнул назад. - И если вы не отойдёте, я буду вынужден применить силу. Раз. Два.

Ингрид только усмехнулась.

- Три. - Он махнул ладонью. Двое эсэсовцев стали по обе его стороны и взяли автоматы наизготовку.

- Четыре… - Щёлкнули взведенные курки. На лицо Ганса заползала улыбка садистского предвкушения. Элиза же была парализована страхом, хотя рука её сама собой медленно влезла в поясную сумку…

- ПЯТЬ!!

Сверкнули две яркие звёздочки, грохнул дробный гром… Ингрид завалилась на спину и безжизненно ударилась спиной о щебёнку. На груди и животе её, ярко контрастируя с белым платьем, расцвели алые цветы…

Рука девушки, уже державшая ножи за кольца на рукоятях, молниеносно взметнула их в воздух. Спустя полсекунды раздался булькающий хрип - и двое стрелков тоже уже лежат на земле, схватившись за горла, из которых брызжут кровавые фонтаны…

- Ах ты… мелкая шлюшка! ОГОНЬ!! - завопил Шнайдер, но вскоре тоже согнулся. Грохнул выстрел - со стороны сторожки… Да это ж привратник Генрих! Элиза знала, что он старый солдат и ветеран войны, как и её отец, но и подумать не могла, что он до сего дня сохранил оружие в рабочем состоянии…

- Дядя Генрих! Назад! - воскликнула Элиза, запрыгивая в кусты. Ганс пытался что-то булькать, держась рукой за живот, но вскоре его толкнул один из солдат - случайно, в неразберихе - и тот упал, не в силах подняться от боли.

Так. Надо обогнуть их и снять с мертвецов оружие - с одними ножами против вооружённых автоматами мужиков не выстоять. Да и сторожа надо прикрыть - он ведь не бронирован, как и она… Зато у неё преимущество: она знает парк, а они - как слепые котята, тычутся и стреляют во все стороны…

…Вдруг одно из деревьев зашуршало. С него упал лист, другой, вот обломилась небольшая веточка…

- Вот ты где, сучка рыжая!! - радостно возопил один из эсэсовцев и дал очередь по древесной кроне. К нему присоединились остальные, и вот они уже в им одним понятном садистском экстазе лупят по ни в чём не повинному растению.

Этим-то и воспользовалась Элиза. Тихо, аккуратно, не привлекая внимания, она прошмыгнула на другую сторону дорожки, пока шестеро дюжих мужиков - тоже, кстати, не прикрытых ничем, кроме одежды и собственной храбрости! - решетят воздух, а двое других перестреливаются с Генрихом, тоже залегшим где-то в кустах. Так, вот и зарезанные ей убийцы. Подумаешь, потратила два ножа на отвлекающий манёвр. Зато - два пистолета-пулемёта и пояс с гранатами у неё в кармане!

Она аккуратно взяла тяжёлый труп под мышки и начала затаскивать в кусты, как вдруг…

- Эй! Её там нет! Мартышка здесь! - завопил один из них, обративший внимание на шорох. Остальные пятеро обрадованно обернулись и пошли строчить по кустам. Элиза успела откатиться глубже в лужайку - пули просвистели прямо у её уха. Как бы так всё-таки заполучить хотя бы гранаты? Они тут стоят, перезаряжаются - ясно слышны щелчки, сейчас опять застрочат… Придётся рискнуть.

Она вскочила, запустила обе руки в сумку и наугад метнула сразу четыре ножа. Два промахнулись, третий и четвёртый, судя по звукам, обездвижили двоих… Так, теперь четверо на неё одну и двое на привратника. Так, один крякнул и завалился - значит, один… К нему побежали двое на подмогу - стало быть, двое на неё и трое на привратника… Плохая ситуация.

Вот двое, наконец, справились со своим оружием и спустили курки… Но очереди пронзили воздух: Элиза уже ловко скользнула между ними. Правда, споткнулась о лежачих, но всё ещё живых врагов - тех, кого она уложила прошлым броском.

- Парни, я держу сучку! - заорал один, схватив её за щиколотку, но получил каблуком в лицо и затих. Пока они оборачивались, девушка неловко сдёрнула с него автомат, пихнула второго лежачего и дала очередь по этим двоим. Неровная череда дырок прошла по их спинам, грудям и бокам. Мужики, хрипя и визжа, повалились наземь. Один - прямо на Элизу.

Она, кряхтя, бросила ставшую слишком тяжёлой и бесполезной железку - перезаряжать магазины она умела, но ковыряться в их подсумках было слишком долго - и кое-как выбралась из кучи-малы. Взяла у падшего его оружие - и дала контрольную очередь по этим четверым. Так, на одном пояс гранат… Граната будет тяжелее ножа, да и баллистика у неё другая… Ничего, сейчас разберётся…

Итак, чека в одной руке, а другая бросает гранату в сторону тех, с кем перестреливается сторож… Взрыв! Эсэсовцев раскидало в стороны и накрыло тёмным пыльным облаком.

- Дядя Генрих!! Вы живы?! - срывая голос, орёт она, пока непослушные ноги несут её по дорожке, к привратнику - в обход всё ещё клубящейся от взрыва пыли…

- Да вроде! - отвечает он и улыбается издали. Маузер победно курится в его руке…

Так, а кто это тут валяется? Неужто Шнайдер?!

- Слушай… Девочка… Пощади… Убивать - грех… - промямлил Ганс, видя Элизу, что возвышается над ним.

- Да уж. Убивать - грех, - злорадно усмехнулась она. - А за грехи надо отвечать! - И смачно впечатала ногу в его горло. Хрустнули позвонки, брызнула кровь, послышалось сиплое бульканье, лишь отдалённо напоминающее последний вопль.

- Дядя Генрих, всё хорошо?! - Элиза брезгливо отряхнула ногу от крови и метнулась к сторожу. Всё её тело болело от напряжения и усталости.

- Со мной - да. - Бородатый привратник утёр пот со лба. - А вот с госпожой, поди, не особо… Эх, умыкни я тогда “максим” - они бы даже и на десять метров сюда не подъехали… - Они подошли к телу Ингрид. Ноги осиротевшей девочки, наконец, подкосились, и она рухнула на ещё тёплую мать, рыдая и бессильно колотя землю кулаками. Генрих только шапку снял и глубоко вздохнул…

…Отец примчался со своей ревизии спустя семь часов - привратник сообщил ему дурную весть по телефону, и Фридрих сел на первый же самолёт, на который мог. Он ничего не сказал. Просто взял на руки уснувшую на трупе Ингрид, измазанную чужой кровью и собственными слезами дочь и отнёс в дом. В глазах его не читалось ни капли гнева. Лишь глубокая скорбь.

Вскоре после похорон Ингрид - не пышных, на них присутствовали только фон Зоммеры и Глинденберги - последних переправили в Швейцарию, а первые пересекли Германию и осели в родовом имении в городе, чьё имя они носили. Что самое странное, герцогу за то, что его дочь столь зверски расправилась с эсэсовцами, не было ровным счётом ничего. Говорят, гауляйтер Мозельланда даже и слушать не захотел динстляйтера, пославшего в поместье фон Зоммеров отряд СС, когда тот стал жаловаться и требовать подкрепления, более того, поднял его на смех: дескать, и это вы называете опорой и мощью Рейха, если их могут укокошить шестнадцатилетняя девчонка и старик-привратник?!

Однако такой выпад со стороны одной из наиболее влиятельных дворянских семей нацистская верхушка проглотить не могла. Хотя жила она в том числе и на фон Зоммерские деньги, терпеть явно оппозиционную - и почти столь же могущественную, сколь и они сами - клику было очень опасно. Просто казнить по политическим причинам и конфисковать имущество и производства не получится: они резко потеряют уважение как в глазах народа, так и в глазах других государств.

Поэтому для Элизы решили избрать такую меру наказания, как почётная ссылка. Собственно, именно из-за этого её и отправили в военную академию, из-за этого её и обучали пилотированию немецкого варианта японского шагающего танка, из-за этого она учила трудный для европейцев чужеземный язык - нацисты хотели, чтобы она уехала за рубеж и носа оттуда на родину не совала. Для этого её императору порекомендовал сам Йозеф Гёббельс, рейхсминистр пропаганды…

Устное собеседование с ним, необходимое для рекомендации, она высидела на сжатых зубах: уж очень хотелось врезать кулаком по этой сальной, узкоглазой роже. Его фальшивые похвалы и то, как он расписывал ей жизнь на другом краю Земли, её тоже совершенно не радовало. Всё, что было связано с нацистской верхушкой, выворачивало её наизнанку. Ведь они лишили её того, чем она дорожила больше всего - и притом без всяких на то оснований… Поэтому Рейх она покидала с лёгкой душой. Папа справится, а ей здесь делать нечего. Однако и на японцев она смотрела с опаской: такие же милитаристы, да и, поди, похуже нацистов - одна Нанкинская резня чего стоит, её даже немецкое правительство осудило…