Сны, строяк, Фестиваль...

За стройотряды я не только 37 выговоров получил, но чуть было нервный срыв не заработал.

После комиссарства в 1984 году, когда мы весело, с шутками-прибаутками и под внезапно взлетевшего к вершинам популярности Розенбаума строили железнодорожные пути на станции Узуново, комсомольское начальство решило, что я достоин должности командира ССО.

Будь это тот же строительно-монтажный поезд или даже кровельные работы, я бы вытянул. Но командовать довелось в 1985 году, причем в Москве.

Самый же ужас заключался в сочетании трех факторов:

— в Москве происходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов;

— отряд был набран исключительно из студентов-москвичей;

— отряд находился строго на казарменном положении.

Ну вы поняли, да? Сорок здоровых лбов, которым до дому полчаса-час на метро, вынуждены обитать в приспособленной под общежитие школе, питаться вместо маминых котлет столовскими, а по вечерам в лучшем случае смотреть один телевизор, а вовсе не видаки. Это при том, что в отрядах Олимпиады-80 такого маразма не водилось, жили по домам. Естественно, укрепление дисциплины пошло лесом, остановить процесс я и не пытался и вопреки строгим приказам и указаниям втихаря отпускал по 4-5 человек в день «навестить родных».

Месяц мы проработали туда-сюда, но потом начался фестиваль.

На основе опыта олимпийских отрядов, бойцов которых гоняли сидеть на пустовавших из-за бойкота спортивных трибунах, при МГК ВЛКСМ создали т. н. «службу заполнения залов» и мы часть срока ССО изображали восторженную советскую молодежь. Порой там бывало интересно и весело, но хватало и занудных мероприятий.

И если строительные работы и вообще созидательный труд кое-как способствовали управляемости и вменяемости бойцов, то десять фестивальных дней разболтали их вконец. Возвращаться после песен-плясок к раствору и арматуре так себе идея, народ забил большой болт и начал откровенно сбегать в самоволки. Так что в августе мы с комиссаром и мастером отряда следили только за тем, чтобы никто не убился и не выкинул какой-нибудь запредельный фортель.

Задергали нас до того, что мастер мне рассказывал — «вижу, как кран подает бадью к окну шестого этажа, как бойцы накидывают в нее мусор, как кран начинает отводить бадью и как она вытягивает из окна зацепившегося рукавицей. И одна только мысль — так тебе, суке, и надо, будешь знать, как ТБ нарушать! А потом холодный пот по спине и ватные ноги, когда бадья уехала с рукавицей, а боец остался на месте.»

Под конец мы уже просто рычали на людей и только считали дни до окончания. В предпоследний день мне приснилось нечто приятное и на этой волне я сумел завершить работу нашего ССО ко всеобщему удовольствию.

А через неделю, когда малость отошел от нервяка, внезапно вспомнил, что же мне это такое хорошее приснилось — стоит мой отряд вдоль кирпичной стенки, а я их из пулемета поливаю…