Блеск и нищета чужой гэбухи

На следующий день никуда Моравского не повезли, он оставался в своей камере, и никто его ни о чем не известил. Телевизор ему снова не включали. И ужин не принесли.

17 ноября Артемию Константиновичу не дали и завтрак, и обед, и воду. Около двух часов дня в камеру зашёл офицер, который позавчера начинал допрос Артемия, и сообщил, что у него сменится следователь. В связи с этим приказал подготовиться к допросу новым следователем и сказал, что в ходе этого допроса Моравский должен будет изложить всю информацию с самого начала, с 2015 года.

— Можете заранее надиктовать показания. — Офицер вынул диктофон из кармана.

— Не буду. — твердо сказал Моравский.

Ответная реакция спецслужбовца Артемия удивила.

— Ну, не будете, так не будете. Сочтем, что это ваше право.

Офицер сунул гаджет обратно в карман.

— Вы передаётесь другому ведомству, господин Моравский. Заниматься вами будет теперь СЗРУ.

— Что это такое?

— Служба зовнішньої розвідки України.

— И чем они отличаются от вас?

Офицер пожал плечами.

— Служебная тайна, конечно.

— Я не про тайны. Для подследственного.

Офицер, явно намеревавшийся не задерживаться в камере, вдруг с интересом взглянул на Моравского.

— А ведь это хороший вопрос. Мне, пожалуй, самому интересно будет на него ответить.

Офицер отошёл к двери, она открылась, офицер попросил принести ему стул. Сел на белый лёгкий пластиковый стул без подлокотников вроде тех, которые используют в летних кафе, но повернув его спинкой к Моравскому.

"Все у них продумано, — с тоской подумал Артемий Константинович. — И то, что стул лёгкий, пластиковый — а вдруг заключённый нападёт и попробует использовать стул как оружие. И то, как офицер сел — чтобы в случае чего быстро вскочить". Моравский вспомнил псевдоэфэсбэшников семь лет назад: "В отличие от них, от этих не убежишь".

— Итак, чем СЗРУ отличается от нас. Думаю, они, в целом, более жёсткие чем мы. И, в отличие от нас, совершенно не жалеют людей.

Моравский не верил. Думал, что наоборот: внутренняя гэбуха — самая грязная, а во внешней разведке, к внутренней политике мало причастной, имеет место какое-никакое благородство.

Сотрудник СБУ будто прочел мысли Артемия.

— Возможно, вы мне не верите. Но это просто потому, что в вашей прессе об СБУ пишут довольно много, и усиленно создают нам имидж зловещей организации. А про нашу внешнюю разведку у вас ничего не публикуют. Хотя она активно действует, и акции на территории России проводит. Кстати, у нас, в украинских медиа, аналогичная ситуация с вашими ФСБ и СВР. О ведомстве господина Нарышкина у нас ничего не пишут, все "лавры" — Бортникову.

Я объясню почему мы мягче обходимся с людьми, чем "внешники".

Мы действуем, прежде всего, в Украине, внутри страны, среди своих граждан. За нами пристально следят всякие инстанции, у нас много недоброжелателей. Мы активно задействованы в политике. Отсюда и наш стиль: осторожничать, перестраховываться, не быть без нужды жестокими. И помнить, что любой человечек, с которым мы пересекались, может пригодиться впоследствии.

А "внешники" действуют исключительно на территории противника. И они, как бы получше выразиться, ... избалованы людьми. Работают они в первую очередь в России и Белоруссии. И там, и там — огромная база кадров, объективно и субъективно готовых к сотрудничеству. Сами понимаете, сколько там украинцев, людей с украинскими корнями. Людей, у которых есть счёты к России. И люди эти занимают самые разные должности: и руководящие, и с доступом к секретке. Вот "внешники" и разбрасываются кадрами, их не жалеют. Эвакуировать рядового агента, который под угрозой провала, в Украину, или бросить, а то и ликвидировать, чтобы секреты не выдал — ох, да ведь эвакуация это так хлопотно...

Вобщем, Артемий Константинович, вам в том, что вы попадете в СЗРУ, пожалуй, не повезло. Кстати, мы с ними записью вашей позавчерашней беседы не поделимся, о вашем задании от нас они не узнают.

Офицер встал со стула:

— Жалобы на содержание есть?

Артемий подумал: на кой черт он это так заботливо спрашивает — всё равно ведь его, Моравского, у них отбирают. Скорей всего, причина в плохих отношениях со службой внешней разведки, как и то, что офицер вдруг ему стал рассказывать о СЗРУ. Эсбэушные не хотят, чтобы "внешние" имели от допроса Моравского большой успех.

Артемий Константинович сказал, однако, про завтрак, обед, воду и телевизор.

— Плохо. — задумчиво сказал офицер. — Сотрудники изолятора позволяют себе сиюминутные эмоции.

Пояснил:

— 15-го ноября после обеда Россия обстреляла ракетами семнадцать регионов Украины, сотню ракет выпустила. Отомстили нам за взятие Херсона. Вы-то, сидя в камере, ничего не слышали, но Винница тоже пострадала: попали ваши... вобщем, по одному из объектов критической инфраструктуры. Свет в части города отключался, только к ночи восстановили. А Львов, Тернополь, Одесса и половина Киева и до сих пор без электричества.

— На войне как на войне. — ехидно сказал Артемий Константинович.

— Конечно. — согласился офицер. — Но ведь ответ будет: акции в вашем тылу. Но ладно, мне пора, прощайте. Про питание я скажу.