Король умер! Да здравствует король! (но там как получится)

Уважаемая Дарья Нико предложила замечательный флешмоб о власть имущих. И я, конечно, не могу его пропустить. Тема власти и проблем от нее у меня так или иначе прослеживается во многих работах: от первой гексалогии до более позднних штуковин — «Смотрителя Пустоты», «Эксперимента» и «Наследия Греймхау». Вот уж где я разгулялась в вопросах кулуарной дворцовой грязи! А потому основной фрагмент для флешмоба я возьму именно оттуда.

Итак, император Аерон из «Наследия Греймхау» в силу целого ряда причин надумал поменять одну жену на другую, повыгоднее. А заодно и, пользуясь удобным случаем, пустить под нож еще одного надоевшего царедворца.

— Ты родила сына в надежде, что, едва он подрастет, станешь регентом. Или я не прав? Прости, милая, но я это уже видел. — Аерон снова пел. Однако теперь его песня звучала по-змеиному ласково. — Ты никогда не думала, что мне тебя тоже навязали?

— В этом дело?! — Эли едва не сорвала голос. — Меня тебе навязали, и теперь ты решил избавиться, зацепив заодно и канцлера?!

Аерон выпрямился. Его плечи расслабились, раскрылась грудь, и он показался Элиабель даже выше, чем был.

— Ты слишком низкого обо мне мнения. Я не обвиняю невиновных. Но мы оба знаем, что канцлер передал тебе довольно много сообщений о происходящем во дворце за моей спиной. Особенно, учитывая, что он имеет полный доступ к бумагам.

— И поэтому ты решил свесить на нас ложные обвинения! Ты тиран!!!

— Разве? Мне кажется, наказывать за измену — это не тирания.

— Я не изменяла тебе! Ни с канцлером, ни с кем-либо еще!

— Мне — нет, — сподобился, наконец, Аерон и обворожительно шепнул. — Только короне.

То, насколько легко он держался, насколько ловко парировал, насколько самоуверен был… когда-то она влюбилась в него за все эти черты, очаровалась ими, но сегодня была мудрее. Аерон спланировал избавиться от нее отнюдь не тогда, когда отправил канцлера соблазнить ее, а гораздо, гораздо раньше.

— Ты с самого начала затеял это, да? Меня навязали тебе, и ты решил не мириться. Сослал в отдельную резиденцию, отказал в титуле и коронации, которые мои по праву, прикрываясь неудачным опытом своей матери… Все, для того, чтобы вынудить меня действовать первой и за руку поймать на попытке переворота.

Аерон разулыбался, вновь наклонившись к столу:

— Но ты не действовала, милая. Так что мне, — мужчина сделал пасс рукой, каким пускают кораблики по ручью, — пришлось подтолкнуть тебя. Теперь, — он выпрямился и раскинул руки, будто объявляя площадное представление, — все зависит от тебя. Канцлер так или иначе сознается: от этого зависит жизнь его детей. — Подчеркивая слова, Аерон легко указал на жену, а затем воздел палец к потолку. — Однако, он может сознаться в двух вещах. Первое — в государственной и супружеской измене. Это будет значить, что вы встречались, чтобы обсудить заговор против меня. Весь собор вас видел, в свидетелях недостатков нет.

— Подонок… — голос Элиабель сел.

— В такой версии тебя казнят вместе с ним, а наши дети до конца жизни просидят взаперти в двух охраняемых башнях, порознь друг от друга.

— Значит, ты признаешь, что это все-таки наши дети!

— Ну, обратное пока не доказано, а я пустыми обвинениями не кидаюсь. — Он с истым, выписанным на лице удовольствием приосанился: как я хорош, а?

— Лицемер… — шепнула Элиабель в ужасе от чудовищности супруга.

— Поэтому второе, в чем может сознаться канцлер, — это только супружеская измена. В таком случае я, — император приложил ладонь к груди, — как благородный мужчина позабочусь о детях от непутевой супруги. Они ведь ни в чем не виноваты. Это я, глупец, столько лет не замечал, что моя женушка дурит меня, рассерженная тем, что наш брак ей тоже навязали, — покаялся Аерон. — А раз так, я лично устрою судьбу детей, которые привыкли, что дворец — их дом. С ними останется их няня и все их окружение. Ты же получишь солидную сумму денег и будешь заперта в одной из башен. У тебя будет охрана, которая проследит, чтобы ты не выкинула чего, и достаточно имущества, чтобы вести более, чем безбедную жизнь. Выбор, как ты понимаешь, за тобой.

Волна гнева, наконец, превзошла оцепенение, в котором пребывала ее высочество от невозможности осознать, что все происходит взаправду.

Элиабель огляделась и рванулась к первому, что бросилось в глаза, как нечто неустойчивое.

— Чтоб ты сдох, Аерон Проклятый! — Шахматный столик, где Аерон провел многие часы, как с Эйваром, так и в одиночестве, полетел в стену. Дорогущие фигуры, подарок любимой сестры, с клацающим звуком заскакали по полу.

Аерон цокнул, пожурив:

— Постарайся, пожалуйста не портить мое имущество, милая. Лучше скажи, ты уже решила что-нибудь?

«Выдрать тебе глаза!» — это было понятно и без слов, когда Элиабель кинулась на мужа с очевидным намерением.

— Ого! Ничего себе! — Завелся Аерон. С жаром взглянул на женщину и даже успел щелкнуть верхней петелькой на камзоле, словно предвкушая супружеские игры.

— Да! Решила! — Элиабель схватила со стола императора тяжеленное пресс-папье в форме облицованного мраморного льва с золотыми вставками. Попыталась замахнуться. Но под весом предмета кисть сама собой выгнулась назад. Элиабель отвлеклась на мгновение, взглянула на конечность, которая оказалась слабее, чем было нужно прямо сейчас.

Аерон сделал полшага назад. Левой рукой толкнул жену в плечо и, полностью развернув, придавил к столу. Другой вцепился в ее свободную правую руку, заломил за спину. Всем весом придавил Элиабель к столу и наклонился.

Воздух из легких женщины выбило вместе со стоном. Рука, державшая пресс-папье, вытянулась, пальцы разжались.

— А… Аерон, — вытолкнула Эли.

— Да, милая? — Император осклабился и нахально потерся бедрами о женский зад.

У Элиабель заскрежетали зубы. Аерон, смеясь почти в голос, наклонился, от чего угол залома стал острее. В женском локте что-то хрустнуло, и Элиабель закусила губу, чтобы не расплакаться. Она все равно никуда не денется сейчас. Он сильнее. И он делает, что хочет.

Как-то так :) Если что, не нужно сочувствовать Элиабель слишком сильно: в «Наследии» рыльце в пушку у всех и каждого. И у нее тоже.

Ну и еще запалю небольшой фрагментик из черновика, который надеюсь закончить к осени. Тут у нас все иначе, эстетика Орды, все дела. Основная «государственность» протагонистов — союз нескольких оплотов, так называемые «Племена». И в одном из них, оплоте Смертный Шепот, давеча все пошло наперекосяк.

— Не гневайся, госпожа! — рослый и крепкий даларец в годах вскинул в примирительном, но снисходительном жесте скованные кандалами руки. Цепи оглушительно звякнули. — Не горячись! Я уже отправил бойцов найти сноходца и сегодня же доставлю к тебе старшего воротника, где бы эта крыса не запрята…

Мал’ванни воздела руку, обрывая главного командующего войск оплота поперек слова. Неспешно склонилась вправо и застучала пальцами по металлической обойке широкого подлокотника.

— То есть ты позволил чужому вооруженному отряду пройти по землям нашего оплота и подобраться к чертогу вплотную, — заговорила вождь внезапно тихо, — проморгал нападение, допустил, что среди ловчих завелись предатели, не подчиняющиеся ни тебе, ни мне, ни их непосредственному командиру, открыл ворота для врагов и организовал покушение на побратима дал’ванна Махтурга, говорящего с духами, а я — излишне горячна?

— Госпожа… — спросонья думать было не слишком легко, но командующий старался. От этого сейчас зависело буквально все. — Я…

Мал’ванни молниеносно оттолкнула железный оббой подлокотника. Тот с грохочущим лязгом поскакал по каменному полу, едва не отбив ногу Манмедару. И пока все отвлеклись на шум, вождь схватила из открывшегося короба узкий кинжал и твердой рукой метнула вперед.

Командующий закрыл глаза: очевидно, она метила ему в голову. Граал, он даже не успеет сделать последний вдох…

Уг-Кхар вздрогнул, когда лезвие оцарапало щеку — и вонзилось в шею стоящего за плечом лидера ловчих. Тот обеими руками схватился за хлещущее кровью горло, в ужасе вытаращился на Мал’ванни. Попытался сделать шаг, но почти сразу запнулся и с хлюпом упал ничком, заставив командующего посторониться на полшага. Тот снова воззрился на вождя и прочел в ее лице: она попала ровно туда, куда метила.

— Не возьми твой помощник, — она качнула головой в сторону начальника гарнизона, — этих ублюдков живыми хоть каким-то числом, это был бы ты. Давай, — неопределенно протянула Мал’ванни, — веди ко мне привратника, если найдешь до того, как тот, кто его нанял, вспорет ему брюхо.

Чот такое вышло))

Всем благ! (и чтобы жара спала)