Субботний отрывок

Снова суббота, и я снова присоединяюсь к бессрочному флэшмобу от Марики Вайд (https://author.today/post/427720). Сегодняшний отрывок, может быть, не самый яркий, но зато, во-первых, пересекается с недавним флэшмобом власти (https://author.today/post/517993), во-вторых, не светился во флэшмобах, кажется, ни разу, и в-третьих, краешком затрагивает практики, к которым я прибегаю и в реале. 

Если в мирное время роль феодала ассоциировалась у Килиана с  воспитателем в детском саду, то «работа» завоевателя и революционера  поразительно напоминала таковую бродячего артиста. Представление  «завоеватель въезжает в покоренный город» уже было отрепетировано в  Альбане и Превезе, — провинциях, сдавшихся без боя, — и теперь его  предстояло повторить в первом замке, который пришлось по-настоящему  штурмовать.

Это оказалась многострадальная Стерейя. Килиан  направил свои войска туда, не желая пускаться в погоню за отступавшим  Тэрлом, ибо подозревал в его маневрах попытку заманить в ловушку  самоуверенных преследователей.

Стерейский гарнизон оказался  невелик, но несмотря на это, Селеста оказала яростное сопротивление. Её  воины лили со стен кипящее масло, а пушки разили на огромное расстояние.

В  тот раз исход осады решило превосходство в воздухе. Если первую атаку  виверн защитникам замка удалось отбить, используя картечь, то ко второй  Килиан стал более осторожен. Виверны, нетопыри и даже обычные вороны  летали высоко в небе, за пределами прицельной дальности оружия  стерейцев. Оттуда они роняли на крепость камни и гранаты, заставляя  защитников прятаться в укрытия. А тем временем Килиан бросал в прорыв  толпы зомби, ценой своих жизней прокладывавших дорогу основным силам.

И вот, после пары дней ожесточенных боев, Стерейя пала. Настало время представления.

Бродячий цирк маэстро Килиана приехал на гастроли. Спешите видеть, только два дня в вашем городе.

Во  внутренний двор Килиан вступал, сидя на драконе. Сверху вниз он смотрел  на стерейцев, и распущенные волосы развевались на ветру. Развевался и  плащ — широкий черный плащ с кровавым подбоем, визуально увеличивавший  фигуру и слегка отводивший внимание от не слишком роскошных доспехов по  меркам высшей знати.

Впереди вышагивала Ильмадика. Склонившая  голову и заливающаяся краской стыда, она не смела воспротивиться  приказу. Она была обнажена, если не считать ошейника на прекрасной шее,  золотая цепочка от которого тянулась к руке хозяина. Стерейцы бесстыже  разглядывали её — ту, кого недавно славили, великую божественную  Владычицу, — и в их взглядах и комментариях ощущались лишь похоть и  презрение.

Впрочем, Килиан не испытывал иллюзий на тему психологии  толпы: он прекрасно понимал, что то же самое презрение обрушится и на  него самого, если он когда-нибудь оступится.

Говорят, что толпа, что аплодирует твоему восхождению на трон, точно так же будет аплодировать твоему восхождению на эшафот.

Свиту  завоевателю составляли два всадника в сияющих доспехах: Лаэрт и  альбанский князь. Урожденные аристократы, они привыкли быть в центре  внимания и чувствовали себя в своей стихии. Лаэрт улыбался и  приветствовал простонародье, вкушая свои пять минут славы. Князь  держался более сдержанно: он знал, что если восстание захлебнется,  слишком активное участие в «представлениях» мятежника может выйти ему  боком.

Эскал Арбери был на стороне победителя, и именно поэтому победитель не мог ему доверять.

А  следом за ними шли идаволльские ополченцы под командованием Ганса.  Ансарры занимались обеспечением безопасности и не действовали на виду:  очень важно было показать жителям, что это не вторжение чужаков, а  возвращение на престол законного правителя.

Хотя с реющими над замком вивернами это было не так-то просто.

Селеста,  Бофор и еще несколько незнакомых Килиану людей ждали перед входом в  донжон. Всего полчаса назад графиня объявила о своей капитуляции,  согласившись сдать замок в обмен на обещание, что тот не будет  разграблен.

Это обещание ученый собирался сдержать.

Приблизившись  к ним, Килиан спешился. Выйдя вперед, он коротко поклонился, — одной  лишь шеей, не сгибая корпус. Не так, как подобало кланяться при встрече с  дворянином более высокого ранга.

А так, как поклонился бы Герцог в знак уважения к графине.

— Миледи, — приветствовал он, — С нашей последней встречи ваша красота ничуть не поблекла.

Селеста  промолчала. Она бросила взгляд на обнаженную Владычицу, и с легким  запозданием Килиан понял, что привычная стратегия демонстрации  главенства в данном случае была не совсем уместна.

Слишком явственно она напоминала девушке о том, через что ей самой пришлось пройти.

И  все-таки, всячески подчеркивать рабский статус Ильмадики было  необходимо. На идеологическом поле главным оружием Леинары были слова о  том, что Килиан оставался прислужником Владык. Подробности завещания  Леандра потихоньку распространялись, вместе с выводами из него. И  потому, если ученый хотел быть принятым на троне, никто не должен был  сомневаться в его статусе.

Не прислужник Владык, а их покоритель.

Не раб, но господин.

— Сэр Бофор, — обратился Килиан к ее спутнику, — Я помню вас с тех времен, когда мы сражались бок о бок, а не друг против друга.

Грузный артиллерист усмехнулся в усы:

— Это взаимно, милорд. Я никогда не сомневался, что вы опасный враг.

— Сочту это за комплимент, — хмыкнул ученый.

К этому моменту графиня справилась с собой, и её вопрос звучал почти нейтрально:

— Как вы намерены поступить с нами... милорд?

Кажется, они намеренно выбирали единственное обращение, равно уместное в общении и с Герцогом, и с бароном.

—  С вами будут обращаться со всем подобающим уважением, — ответил Килиан,  — Разумеется, вы будете вынуждены оставаться под домашним арестом в  собственном замке... В случае, если не согласитесь присягнуть мне уже  сейчас. Когда я отвоюю трон моего отца, я приглашу вас в столицу. Там вы  засвидетельствуете мою коронацию и присягнете мне на верность.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, — голос девушки чуть сорвался.

Она слишком боялась.

— Понимаю, — согласился ученый, — Но я не питаю к вам вражды, леди Селеста. Как не питал её и к вашему отцу.

— Но поверив вам, он подписал себе смертный приговор! — не сдержалась она.

Килиан чуть дрогнул.

—  Вы правы, — признал он, — Я знаю, что никакие извинения, никакое  раскаяние не вернут его к жизни. Но я сожалею о том, что... не смог  пойти против воли Ильмадики раньше, чем натворил непоправимого.

Говоря это, он слегка дернул за цепочку, и на этот раз взгляд Селесты на Ильмадику оказался куда более безжалостным.

Она помнила, кто отдал приказ о казни.

Когда  Ильмадика была у власти, она прикладывала много усилий к тому, чтобы во  всех грехах винили не её, а её адептов, в частности самого Килиана. Но  теперь... все вернется к ней сторицей.

— Я дождусь вашей победы,  барон Реммен, — медленно ответила Селеста, — Или вашего разгрома.  Выделите мне сопровождающего, который препроводит меня в мои новые  покои.

Едва ли она могла заблудиться в собственном замке. Но теперь это была её воля, а не участь побежденного.

Дочь графа Вордена Карстмеера умела сохранять достоинство, — даже после всего, что с ней произошло.

—  Лаэрт, — коротко приказал Килиан, — Сопроводи Её Сиятельство. И  позаботься, чтобы она ни в чем не нуждалась. Мы останемся в этом замке  на два дня, необходимые, чтобы оказать помощь раненым, починить  снаряжение и пополнить приказы. А затем... Мы направимся дальше.

— Прошу вас, миледи, — тот поклонился, подавая руку девушке.

И  что-то в его жесте, в его голосе, в его взгляде не оставляло у Килиана  сомнений в двух вещах. Во-первых, сегодня личные покои в замке Ламия  советнику не понадобятся. И во-вторых, завтра утром Селеста будет куда  более благосклонно настроена к его власти. Лаэрт обращался с женщинами с  легкостью и непринужденностью, о каких сам Килиан мог только мечтать.  Как знать, может, владей он этим искусством в должной мере, и Лана  согласилась бы с ним остаться?

От этой мысли он в который раз подумал о чародейке. Как она там? Добралась ли уже до отчего дома? Думает ли о нем?

И верит ли, что имея дело с демоном по имени Война, он не утратил собственную душу?

«Лана, её семья и её дом успешно переживут эту войну. Сто процентов или цельная единица. Я так хочу!»

Это  заклятье он ныне творил каждый раз, как думал о ней. Осваивал он, в том  числе и за счет знаний Владычицы, и другие практики, которые должны  были защитить её и принести добрую удачу. И все равно на сердце было  неспокойно.

(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "Вглядываясь в Бездну" (https://author.today/work/237913)