Субботний отрывок: выпуск 41
Автор: Марика ВайдОчередная суббота, коллеги. Ура!
Пришла пора #субботнего отрывка
А подтему мне две недели назад задала Влада Дятлова. Спросила, почему так важен браслет для Ся Шучэн и её наставника?
Отвечаю: Тем, что это одно из светлых воспоминаний детства, помогающее "держаться на плаву" психологически.
Понаблюдав некоторое время за мостом через Лошуй, Шучэн повертела головой, выискивая что-то более интересное. На глаза попался мальчик в светлом ханьфу, тоже оказавшийся в безлюдном саду без слуг. Он шел по мощёной белым камнем тропинке, чинно сложив руки за спиной.
Каков гусь, а? Совсем, как взрослый! Шучэн насмешливо прыснула, прикрывшись ладошкой. И была незамедлительно наказана небесами — гладкая подошва цзюй соскользнула на выступе. Не найдя опоры, правая нога провалилась вниз.
цзюй — туфли с острыми носками богато расшитые или украшенные камнями
А поскольку Шучэн была слаба телом с рождения, удержаться на чёрном камне не удалось — она с размаху плюхнулась на садовую траву, словно глупая белка и испуганно вытаращила глаза. Мальчик в светлом ханьфу оказался совсем рядом. Он снисходительно улыбнулся и протянул руку.
И тут Шучэн не вытерпела— зарыдала в голос, растирая горькие слезы по щекам. Зад нещадно пекло. Именно ягодицы соприкоснулись с землей первыми. От сильного удара не спасла даже меховая накидка. А ещё она заметила, что подол новенького шелкового платья порвался сразу в двух местах.
— Не плачь, — чужая ладонь мягко погладила её по голове. — Возьми! Это тебе.
Шучэн оторвала мокрые ладони от лица и недоверчиво посмотрела на покачивающийся перед носом браслет. Цзиньбэй… пять штук белоснежных морских раковин с золотистыми полосками на боку, собранных на такой же красивый ярко-жёлтый шёлковый шнур.
Она хоть и маленькая, но тоже способна понять — подарок очень дорогой. Ведь за пятьдесят цзиньбэй на столичном рынке можно купить молодую рабыню. Так говорили слуги, наполнявшие вчера деревянную ванну для матери.
цзиньбэй (jīnbèi): 1) золото и раковины (каури); 2) деньги, богатство, капитал
Шучэн мотнула головой и отползла назад.
— Глупенькая! — рассмеялся мальчик. — Это защитный амулет. Он будет беречь тебя в будущем. Если я даю, можно взять.
Сказав это, он насильно вложил цзиньбэй на золотом шнуре в ладонь Шучэн, ещё раз коснулся её макушки тем же покровительственным жестом и… ушёл, величественно сложив руки за спиной.
Повозка резко подскочила на камне, заставив Шучэн открыть глаза. Она в удивлении провела пальцем по мокрой щеке. Неужели плакала во сне? Какой позор! К счастью, Тун дремала, пристроившись на коврике у её ног.
Шучэн осторожно коснулась браслета из цзиньбэй, спрятанного под широким рукавом платья. Его следовало давно выбросить. Но она не могла… Ракушки служили напоминанием об одном из самых светлых дней её детства. А таких было слишком мало, чтобы пренебрегать памятью о прошлом.
Поэтому цзиньбэй на золотом шнуре соседствовали с массивным браслетом из зелёного нефрита, подаренным на совершеннолетие старшим дядей Се Чэнем — главой острова Пэнлай: таинственной обители земных бессмертных, спрятанной в Лазурном море между Тремя мирами.
Суровый старец, возглавляющий таких же строгих бессмертных. И улыбающийся мальчик из дворцового сада в Янчэн, имя которого она не удосужилась спросить. А объединяло их в её памяти одно: оба обещали, что подаренные браслеты пригодятся в будущем и принесут счастье.
Шучэн уже давно не была ни наивной, ни суеверной. Но иногда так хотелось позволить себе хотя бы одно крошечное зёрнышко веры! Веры в то, что она обязательно выкарабкается из беды, а мучительная болезнь безвозвратно исчезнет.
Такое отношение чужого мальчика особо ценно, потому что родная мать позже ведёт себя совсем иначе. Да, Шучэн сама дерзит и вечно провоцирует... но, скорее, из отчаяния. Как нелюбимый ребёнок, по независящим от него причинам никак не могущий заполучить материнскую любовь.
Покои старшей госпожи Се Цяньяо, наложницы гуна Дицю и младшей сестры главы Се, сегодняшним вечером напоминали ямэнь. Несостоявшаяся хозяйка Красной резиденции восседала за столом, а перед ним на коленях стояла её родная дочь в окружении слуг.
ямэнь — нечто вроде магистрата, резиденция назначенного правителем чиновника, включающая: место для приёма посетителей, судейский зал, тюрьму, казначейство и оружейный склад
Тун впервые за десять лет видела госпожу Се такой раздражённой. Довольно хрупкая по телосложению женщина благодаря стулу казалась минимум на чи выше своего обычного роста. А её глаза источали сильнейшую неприязнь, отчего нос с горбинкой напоминал орлиный, а всё напряжённое тело — готовящегося к прыжку дикого зверя.
чи — 33 и 1/3 сантиметра
—Молчишь? — зло выдохнула госпожа Се. — Хорошо…
Тун с волнением посмотрела в спину младшей госпоже. Почему та молчит? Её мать не славится терпением, а бамбуковые палки в руках слуг выглядят, как прямая угроза.
— А что хочет услышать матушка? — наконец, отозвалась Шучэн. — Эта недостойная совершенно не понимает…
— Шучэн! — госпожа Се, не жалея руки, ударила ладонью по столешнице.
Тун на мгновение задержала дыхание и зажмурилась. А младшая госпожа тихонько рассмеялась.
— Матушка, береги себя. Злость вредит здоровью и обращает внутреннюю ци вспять.
Тун в ужасе открыла глаза. Зачем… зачем молодая госпожа дерзит? Ведь каждый раз это заканчивается одинаково — синяками на теле!
— Наглость! Ударьте её пять раз за непочтительность к старшим! — тут же приказала госпожа Се.
И, действительно, последовало пять хлёстких ударов. Били не по спине — там тело защищала утеплённая норковым мехом накидка, а по выглядывающим из-под верхней одежды икрам.
Бедная... бедная младшая госпожа! У неё такая нежная кожа, что синяки проходят целый месяц. Да и стоять на голом полу ей совсем не положено. Разве госпожа Се не знает, что её дочь страдает от холодной ци?
Тун почувствовала, как по щекам скользнула непрошеная слеза.
— Ся Шучэн, повтори вслух главное правило для женщин этой резиденции, — строго распорядилась госпожа Се.
— Уважать и слушаться старших в роду. Быть всегда сдержанной в словах, праведной в поступках. Выражать дочернюю почтительность главе дома Ся и родной матери.
— Что из этого тебе не понятно?
Тун вновь уловила тихий смех. Младшая госпожа совсем не жалела себя!
— Мне не понятно слово «праведность», матушка. Я всегда полагала, что спасти отца от смерти — это поступок праведного человека, однако ты считаешь иначе.
Взято отсюда: «Ключи Трёх миров»