Ситуация из жизни (описана мной в Серой Столице)

Режиссёр вспомнил, как много лет назад он хотел получить визу. На дворе был 89-й год. Такой тип визы ещё называли «бесплатный» (что странно) – заходишь в кабинет, платишь деньги (потому и странно), тебе ставят штамп, молча, но - с внимательным взглядом, который, наверное, должен был бы подразумевать пристальное отношение государства в целом и КГБ в частности к твоей персоне. И - всё! Иди на все четыре стороны, хоть сразу, хоть по очереди. И вот он, в сущности, ещё юнец – только исполнилось 20 лет, заходит в этот кабинет. А впереди него стол, и за столом, действительно, сидит мужчина в поношенном пиджаке, рядом с выключенной лампой без абажура. Сквозь металлический каркас как-то нагло и вызывающе блестит в лучах дневного света немного запылённая лампочка. Еще более вызывающе блестит все в тех же лучах лысина мужчины с приглаженными кусками волос на висках. На столе, кроме настольной лампы (слева), бюст Дзержинского и телефонный аппарат (справа). Прямо перед человеком в поношенном пиджаке – лист бумаги поверх какой-то папки, и печать. Позади него – сейф, над головой – портрет Горбачева. Больше никаких предметов в комнате не было, даже стула для вошедшего гостя; видимо, гость проводил здесь такое незначительное количество времени, что стул ему был попросту не нужен. Юнец молча вошёл, положил на стол паспорт, деньги, вздрогнул от пристального взгляда, услышал звук штампа и протянул руку за документом. Все эти манипуляции происходили в полном молчании, подчеркнутом отголосками радиоприемника из коридора. В радиоприёмнике сообщалось об экономических и образовательных прорывах, а ещё о том, что советские граждане бесконечно рады перестройке и новой свободе коммерции. Уже выходя, юнец вдруг услышал, а потом заметил повернувшись вполоборота около двери, как мужчина встал из-за стола (он был ни толст, ни тонок – как у Гоголя), открыл сейф, где, на засаленном выпуске газеты Правда, лежала вяленая вобла и стояла бутылка водки, и, задумчиво почесав лысеющий затылок со складками, уставился внутрь. Юнец вышел вон, негромко прикрыл за собой дверь и прислушался одновременно к звукам за дверью и царящему внутри него радостному возбуждению. Которое, скажем прямо, было совершенно попусту и ни к чему не вело, так как у юнца вскоре заболела мать, последние деньги ушли на лекарства и еду в те голодные переломные годы, и ни в какие заграницы он не поехал. Только зря оставил в кабинете человека с помятым пиджаком 300 долларов - баснословную по тем временам сумму.

Серая Столица, глава 4.

Ситуация и вправду была. Был человек, был бюстик Дзержинского, стол, сейф, бутылка водки и даже сухая как подошва вобла. И 300 долларов. И пристальный взгляд. Всё это было.