Их первая встреча

Традиционную рубрику "Субботний отрывок" на этот раз совмещаю с флешмобом "Их первая встреча", организатора которого тоже уже не могу отследить, поскольку очень много авторов присоединились и кто, кому что передал, я понять уже не в силах. Суть активности, привести фрагменты текста, посвященные первой встрече героев. 

Сразу скажу, в ряде работ герои знакомы если не с детства, как Лева с Машей или Птица с Ветерком, то достаточно долго. Поэтому привожу фрагменты именно тех работ, где первая встреча происходит на глазах у читателей.

"Лана из Змейгорода"

— Чья ты, какой земли, какой орды, каких отца с матушкой? Почему я тебя раньше в Змейгороде не видел? — допытывался Яромир, когда, развезя по домам всех девушек, вез ее по погруженным в сумрак, мощеным бревнами узким улочками посада к городским воротам.
Лана к тому времени вполне могла бы дойти сама, но сотник Гордей настоял, чтобы спасительницу его дочери довезли на санях до ворот дома.
— Отец мой — батюшка Водяной, а в Змейгороде я недавно, поскольку до этого лета жила у матушки, Хранительницы реки Вологи, — безыскусно и спокойно пояснила Лана.
Яромир посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Не каждый день даже в стольном Змейгороде встретишь прямых потомков великого Велеса Ящера. А Лана по отцу приходилась ему родной внучкой. С другой стороны, было бы чему удивляться. Все ящеры знают, у батюшки Водяного сорок сороков дочерей-русалок, подательниц благодатных дождей, хранительниц берегинь — хозяек лесных угодий. От одной только матушки Вологи прижил не менее двух десятков. А сколько имел от прочих Хранительниц, Лана даже посчитать не пыталась. Все равно бы не смогла.
Другое дело, что стольный Змейгород Хозяин водных угодий не жаловал, а проще говоря, не любил, гуляя по малым да большим рекам. Да и Лана за каменными стенами, окруженными крутыми склонами гор, чувствовала себя неуютно. А в обществе молодого дерзкого ящера и подавно. Яромир думал иначе, поэтому, быстро справившись с удивлением, учтиво кивнул:
— В добрый час твоему батюшке пришло в голову, что девке красной в большом городе да в кругу милых подруг куда веселее, нежели в глухом лесу среди волков и медведей.
— Мне и в матушкиных угодьях неплохо жилось, — не позволила ему срамить родные края Лана.
— А почему же все-таки решилась уехать? — заподозрив неладное, напрягся Яромир, который об их семье тоже кое-что слышал.
Лана не стала таиться, высказала все как на духу:
— Хозяин Нави Кощей отыскал меня и теперь требует от батюшки исполнения брачного договора.
С окруженных золотой бородой губ Яромира сорвалось ругательство, но он тут же принялся извиняться. Видимо, все-таки не совсем еще стыд потерял, хотя за время похода от общения с красными девками явно отвык. Да и не смог в такой момент сдержать возмущение.
— Не сам ли Кощей этот договор нарушил? — возвысив голос, спросил ящер, да так громко, что из ближайшей подворотни на них залаяли разбуженные собаки.
— Батюшка ему об этом не раз говорил, да он разве послушает, — вздохнула Лана.
"Дочь Водяного"
Нужная ему сотрудница отыскалась в пока не открытом для посещения храме будущего монастырского комплекса на сколоченных кое-как зыбких лесах. Не желая ее отвлекать от работы, Михаил пока решил немного пофотографировать. Тем более что клонящееся к закату солнце давало возможность поиграть со светотенью.
Украдкой он снял и художницу-реставратора, про себя отметив, что бесформенная роба, закапанная краской, кажется, скрывает точеную девичью фигурку, а полностью прячущий волосы платок подчеркивает очарование не совсем идеального, но выразительного тонкого профиля. Михаил раздумывал, как бы деликатнее привлечь внимание, когда девушка, желая то ли подняться, то ли сменить позу, сделала неловкое движение на плохо закрепленных досках, качнулась, безуспешно пытаясь найти опору, и с испуганным криком полетела вниз.
Несомненно, в другой ситуации этот полет закончился бы самое меньшее в больнице: падала она спиной и не имела времени и достаточного опыта, чтобы сгруппироваться. Но Михаил среагировать успел. Тем более что незнакомка, вернее, Верочка летела буквально ему на голову. В долю секунды угадав направление, он просто шагнул вперед, подставляя руки, и при этом чудом удержался на ногах, хотя и сверзил леса вместе с краской. Даже зеркалка, которую он по старой, доведенной до автоматизма привычке всегда держал на ремне, осталась цела.
– Вы не ушиблись? – спросил Михаил первое, что пришло в голову.
– А вы?
С испуганного, но исполненного очарования лица с милыми ямочками на щеках на него смотрели огромные серо-голубые глаза. Из-под платка и робы выбежала толстая золотисто-русая коса. Тонкие руки инстинктивно обхватили спасителя за шею.
– Ой, я же, наверное, вас испачкала! – смутилась девушка, делая попытку освободиться.
Едва оказавшись на земле, она, даже толком не придя в себя, с виноватым видом принялась оттирать пятна с его рубашки, а Михаил млел от ее прикосновений, жалея, что не имеет формального повода снова заключить ее в объятья. Ему казалось, что эти несколько минут он держал в руках настоящее сокровище, желанного младенца в корзинке, принесенного течением реки, и теперь не хотел ни за что его потерять.
«Ты встретишь свою судьбу под колокольный звон».
А колокола на соборной звоннице все не унимались.
"Зеленый жемчуг"
Долго ли продолжался обморок, Туся сказать не могла. Она очнулась от резкого запаха гари и паленого бетона. Она лежала на заваленной строительным мусором лестничной площадке и не могла пошевелиться: тяжеленная, безвольно неподвижная туша легионера почти раздавила ее. Змееносец не двигался: глаза остекленели, изо рта вытекала кровь.
Кругом стрекотали выстрелы, слышались крики, топот и скверная ругань. Похоже, кто-то из защитников города еще пытался сопротивляться. Вот, скошенный короткой очередью из скорчера, Тусе на ноги рухнул еще один легионер. У нее над головой четверо или даже пятеро схватились врукопашную. Насколько Туся могла понять, расклад получался четверо против одного, и этот один неплохо справлялся. В воздухе мелькали защищенные броней руки и ноги в тяжелых подкованных ботинках, строительный мусор и обломки арматуры использовались вместо кастетов, от ударов человеческих тел со стен осыпалась последняя штукатурка и выпадали кирпичи. Несколько раз темноту пронизывал короткий луч выстрела.
Кто кого одолел, Туся понять не смогла. Поэтому, когда какой-то высокий широкоплечий мужчина, без особого усилия раскидав придавившие ее тела, словно котенка за шкирку подхватил ее одной левой (правая сжимала скорчер), забросил на плечо и куда-то поволок, Туся вновь принялась сопротивляться, рассаживая ободранные кулаки о колючую броню.
– Эй, наверху! Можно потише! – незнакомец легонько хлопнул Тусю пониже спины и ускорил шаг. Голос у него был охрипший, но не злой, на броне Туся смогла различить изображение ощеренной морды барса – эмблему элитного спецотряда сил Содружества и нашивки офицерского звания. Такие же знаки, Туся это знала, должны были быть наколоты на правом плече бойца: в последние дни она достаточно видела их в госпитале.
Пробежав несколько пролетов вниз, барс остановился и поставил Тусю на ноги. С закопченного, сурового лица на нее с участием глянули честные карие глаза.
– Идти сможешь?
Туся кивнула, пытаясь одновременно втянуть в себя сочившуюся из носа кровавую юшку и поправить растерзанную одежду.
Барс извлек из нагрудного кармана какую-то капсулу и сунул ей в рот.
– Глотай! Это поможет тебе продержаться.
Он оглядел ее критически и шепотом выругался:
– Ну и выродки! Скоро с младенцами воевать начнут! Потерпи. Если повезет, завтра доберемся до безопасного места. Там тебя подлечат.
Он хотел сказать ей еще что-то, но вместо того вдруг сбил ничего не понимающую Тусю на пол и прикрыл своим телом. Выпущенный из импульсника сверхплотный пучок энергии расстрелял стену прямо в том месте, где они только что стояли.
Тусин спутник и, как она уже поняла, спаситель, не остался в долгу: когда-то он уже успел перезарядить скорчер. Он берег зарядку аккумулятора и потому стрелял одиночными. Внизу что-то рухнуло.
В следующий миг он уже несся наверх, в одном кошачьем прыжке преодолевая по полпролета, пробираясь через завалы, как канатный плясун, балансируя на скошенных железобетонных балках и обрывках арматуры, оставшихся на некоторых этажах там, где прежде были лестницы.