Субботний отрывок

Всем доброго времени, дорогие читатели и коллеги по творческому цеху.

Сегодня суббота, поэтому традиционно присоединяюсь к флешмобу от Марики Вайд https://author.today/post/516880

В этот раз это отрывок из цикла о Тех, Кто Живут Давно https://author.today/work/305078

Начало двадцатого века, Россия…

В доме замерла сонная жизнь. За ранним столом в зале расположились практически по-семейному, мужчины в жилетах без сюртуков и галстуков, Елена с удовольствием сняла хрустящий корсет и сменила сложное шёлковое платье на свободную домашнюю блузку и шерстяную юбку с оборкой. Кухарка подала румяный омлет с ветчиной и сырники с густой сметаной, белый сдобный хлеб и сливочное масло. Чайник и горячий кофейник, чашки, колотый сахар и жирные сливки дожидались на столике рядом.

– Я пробежала тот рассказ, что ты привёз. Такая прелесть! Знаешь, герой болен и общается со своей галлюцинацией. Сходит с ума, и умирает.

– И как тебе?

– Отлично написано, прекрасный автор, знаю его пьесы. А вещь довольно символическая: у каждого свой иллюзорный мир, только одни тщетно бегут из него, а другие доверительно общаются со своими призраками. Вот, кстати, например, и в этот дом господа приходят за иллюзиями и фантазиями.

– И как только в голову взбрела такая дикая идея? – возмущённо вскинул густые брови Колычев. – Ведь ты собиралась поступить в гувернантки.

– Мужчины, зачастую, что дети. Капризничают, требуют игрушки, разрушают всё вокруг, просят нежной любви и жёсткой руки, – улыбнулась Елена. – Дом развлекает и приносит хороший доход.

– В чем исключительность? Такая непомерная цена!

– Ты же заплатил. Вот и остальные платят, – она стала намазывать кусочек булки маслом. – У меня работают только семь девушек. Тщательно выбранные, как жемчужины в браслете. Тут нет неграмотных крестьянок, которых соблазнили работодатели, или жертв растления в детском возрасте, как в обычных домах. Мои девицы образованы и умны, и за это ремесло принялись по своей воле. У каждой свои резоны вымещать на мужчинах обиды, или подниматься за их счёт, прикрываясь жёлтым билетом, желая составить себе капитал единственным, приемлемым обществом образом. У них есть банковские счета, моя бухгалтерия совершенно прозрачна в этом отношении, ведь я не имею необходимости выпивать из них всю кровь. И деньги в этом плане, скорее, продукт побочный.

– Гости у нас тоже исключительные, тут не бывает вереницы студентов, мелких канцелярских, и загулявших купцов, – О’Лири не без изящества орудовал ножом и вилкой. – Эти редкие, но состоятельные господа жаждут нового. А что для них может быть новее, чем женщина, которая разговаривает с ними на равных, знает языки и имеет право отказать в близости! К тому же, очень часто эти мужчины, – он с издёвкой посмотрел на Андрея, смерив его смеющимися глазами. – Склонны к подчинению, им втайне по натуре необходимо, чтобы женщина помыкала ими!

– Сладостно сидеть на цепи?

– Хоть и так. Не тебе одному утомительно нести раскачивающийся мир на плечах, – ядовито усмехнулся Йен. – Снаружи, за стенами этого дома, эти господа ворочают огромными средствами, решают судьбы государств. Но, только придя сюда, отпускают себя и расслабляются. Многим просто хочется хоть ненадолго побыть «снизу», ничего не решать, не претендовать ни на что.

– Ты-то, смотрю, привык к коврику у кровати, – бросил на него пренебрежительный взгляд Колычев. 

– Завидуй молча, – зубасто ухмыльнулся довольный О’Лири.

– Хватит! – стукнула она ложечкой по столу. В трёх репродукциях на стенах треснули стёкла, огонь в очаге взметнулся и погас. – Прекратите ссориться. Оставьте сейчас же эту пикировку.

– А мне вот всегда было интересно. Когда она с твоим братом, ты выходишь из комнаты, или сидишь и наблюдаешь со стороны? – с невозмутимым презрением продолжил великан, глотнув горький кофе.

Йен, задрожав от ярости, сжал кулаки. Послышался тихий морозный хруст. Высокие окна в зале потемнели, стали матовыми ото льда, покрывшего их и подоконники изнутри, со стороны тёплой комнаты.

– Андрей! Прекрати!  Йен! Хватит! – воскликнула Елена. По стене у лестницы с изломом, громко скрипнув, пробежала трещина, разорвав золотистые кремовые обои.  – Боже! Нас только трое, и это уже невыносимо! Мне нравится мой дом! Пожалуйста, остановитесь! Иначе, сейчас же оба выкатитесь к чертям отсюда!