Странности советских фильмов

С некоторых пор стало модно выискивать ляпы в советских фильмах. Реквизит меняется, одежда героев, расположение предметов в комнате. Это понятно — фильмы снимались тогда долго, на пленочную камеру. Все детали между дублями воспроизвести было невозможно. Но я хотел бы обратить внимание на странности логики сюжета. Их трудно списать на особенности кинопроизводства советского времени.

«Ирония судьбы или с легким паром». Женя Лукашин улетает в Ленинград вместо своего друга. Сразу возникает вопрос, а зачем для похода в баню с выпивкой он взял паспорт? Паспорт всегда в России был важнейшим документом, а тогда — вдвойне, абы куда его не таскали. Уж точно не в баню. Ах да, чтобы сценаристу обосновать авиаперелет. Ведь изначально это была пьеса, и в ней фигурировал поезд.

Ладно, паспорт у него оказался с собой. Но билеты тогда были именные. Знаю по собственному опыту. И при посадке обязательно сверяли с паспортом. Не могли кого-то пропустить без проверки, да еще пьяного!

Тем не менее главный герой чудом оказывается в Ленинграде, его везут на такси домой, ключ подходит. Ладно, что в двери два замка и открывают то верхний, то нижний, то вообще незапертую дверь. Но я помню эти типовые замки с плоскими двухбородковыми ключами. При всей своей простоте — подобрать подобный было сложно. Еще и закрыт оказался только один замок. Еще и в квартире накануне Нового года никого не оказалось. Так что герою невероятно повезло.

«Бриллиантовая рука». Шеф, главарь банды, добывает уйму денег и зачем-то занимается их легализацией. Могу с уверенностью сказать, что никто из преступников в СССР не занимался отмыванием доходов. Потому что при любой схеме твоими деньгами все равно заинтересуются органы. Просто потому, что у граждан больших сумм не водилось. Схему легализации шеф выбрал странную — зарывает ценности в землю, выкапывает в качестве клада и требует от государства законные 25%. Оставим в стороне вопрос, зачем ему отдавать 75% государству, ведь никто о деньгах не знает — трать — не хочу. Но обычно такой клад объявляли национальной ценностью и нашедшему выдавали благодарность.

Так что шеф с кладом не получил бы ничего, кроме засветки в милиции. Тем не менее он якобы на полученные деньги покупает автомобиль (то есть клад стоил не меньше 25-ти тысяч рублей — сумасшедшие по тем временам деньги) и мутит новую аферу. Вдруг иностранцы оказываются ему должны большую сумму. Не понимаю, как и что он ухитрился им продать в 60-е годы. Может, иконы? Но за это сажали на длительные сроки, не было необходимости ловить его на контрабанде. Оплату он хочет получить бриллиантами. Что он собирался с ними делать в СССР? Быть расстрелянным по 90-й статье?

Лучшего способа, чем контрабанда через сомнительный канал, не придумал. Но на второй раз ему точно ничего не светит, милиция заинтересуется такой везучестью. И быстро найдет, «откуда дровишки». Ни один преступник, способный получать такие деньги с Запада, не будет таким многократно идиотом.

«Операция Ы». Книги из библиотеки выдаются с 3-х часов. Ночи. Учился в двух школах и университете, не помню, чтобы библиотека открывалась так рано. А! Тогда понятна просьба Труса показать дорогу в библиотеку! Может, ему в самом деле нужно книжку почитать? А может, Шурика испугался, у него же в руках трехлинейка, такой рельс можно пробить.

Шурик, судя по всему, наркоман — таскает в кармане горсть снотворных таблеток. Тогда понятно, почему в автобус он забирается дождливой осенью, а едет уже летом. Глюки! А, нет, это от недоедания. Федю, его врага, кормят тюремным супом (два литра), да еще шашлык, а у него только кефир. Хочу в тюрьму! Еще и бьет Федю газетой «Правда», явный антисоветчик! Просто супергерой — за секунду на складе нашел веревку, сделал из нее лассо, поймал вора за ногу (хотя кидал лассо сверху), при этом веревка автоматически завязалась на ноге преступника в узел. Циркач!

Кстати, какой экзамен сдает Шурик? На одной странице конспекта — электромеханика, на другой — сопромат. И сам конспект меняется — то старый, то новый. Снова глюки, видимо.

У всех девушек под платьем тогда было белье. Когда героиня раздевалась, я в предвкушении ожидал стриптиз. У Лиды же купальник. Облом! Советский купальник был непрактичен, даже собираясь на пляж, его не одевали, переодевались на месте.

Но главное, что меня удивляло в советских фильмах, так это низкий полет фантазии. Мы же коммунизм строили, а его на экранах не было! Ни фантастики, ни тем более фэнтези. Это как христианская религия — о рае, к которому надо стремиться в земной жизни, написано очень скудно. Зато о том, как надо всю жизнь к нему готовиться, исписаны горы книг. Получается, цель ничто, главное — движение. Вот и в советском прокате были сплошь фильмы о строительстве социализма.

А ведь Ленин считал кино важнейшим из искусств. И где же в советском кино изображено светлое будущее? Даже загнивающий Запад мельком показывали, а красоты коммунистического будущего — шиш с маслом. Наверное, потому что коммунизм — утопия, невозможное состояние общества. Его нельзя реализовать с современными эгоистичными людьми, только с «новыми человеками» с промытыми мозгами. Но попытка показать таких членов общества разбивалась о незыблемые законы психологии. Зрители сразу понимали, что таких людей не бывает. Ведь выдумать можно все, кроме психологии. Поэтому и не было вменяемого кино о коммунизме.