Миут мурчит и не думает останавливаться

Помните же, чем окончилось бегство Миут от приютившего её писца Мехи?

...Бежала Миут от писца куда глаза глядят, а как утомилась, то решила пойти к правителю этой земли. Думалось беглянке, что достойна она занять место в самом дворце. Как иначе? Раз каждый шаг её ведут воля и слово Шесмет, то поистине великую честь окажет она тем стенам, в которых решит остаться. А с теми, кто ропщет на замыслы богини и сандалией почём зря грозит, ей не по пути.
Шла Миут, сбивая лапы в кровь, и застала её песчаная буря.
Закружилась владычица пустыни Инпеут, ловя шакалий хвост свой, и заклубился вокруг неё песок. Солнечный бог зажмурил око своё, и не понять было, где небо, а где земля. Швыряло Миут ветром из стороны в сторону, куда ставить лапу – и то не видно. Бросилась она искать укрытие, но разве может смертный уцелеть, когда богиня Инпеут заводит брачный танец? Вздымался песок вокруг Миут, забивал уши, нос и глаза, жалил сквозь шерсть. Воистину, нигде не было спасения.
Обидно стало кошке, что такую короткую жизнь отмерила ей Шесмет. И зачем только богиня позволила Мехи спасти её от когтей коршуна и зубов крокодила?
Из последних сил воззвала Миут к Великой Полосатой:
– Мать моя Шесмет! Видно, сильно прогневила я тебя, раз оставила ты меня посреди пустыни на растерзание пустынным шакалам, детям Инпеут. Не мне просить о снисхождении, ведь мала и слаба я пред тобой, и всё будет по слову твоему. Но вот махнула бы ты хвостом своим, укрыла меня от жалящего песка и позволила пережить этот день… И ловила бы я тогда мышей во имя твоё! Намурлыкивала бы добрые сны праведным котоугодникам! Восхваляла бы неустанно твою доброту и милость!..
Долго взывала Миут к Шесмет, но не отвечала богиня, точно песок забил рот её. И поняла Миут, что каждой богине – своё время и место, и не осмелится ходящая на мягких лапах Шесмет встать на пути яростной пляски Инпеут...

А что было дальше, расскажет сама хвостатая непоседа в "Мурчании о дочери камнетёса и гусиных яйцах".