Ко Всемирному дню Кошек!

Доброго утра, дорогие читатели, слушатели и коллеги по творческому цеху!

Невозможно пройти мимо флешмоба в честь Дня Кошек! https://author.today/post/534165

В цикле о Полянском https://author.today/work/301830 https://author.today/work/336636 есть замечательный "кошачий" персонаж! Один из моих любимых монстров. Это отрывок из "Каменных ветвей"

– Вы напрасно так романтизируете это животное.

– Что? Вы о чём? Я… – София смутилась.

– Я же говорил вам тогда. Он – случайность в нашем мире, и вы зря обольщаетесь, что…

– Что вы мелете, Полянский, я вовсе не… – не слишком убедительно рассердилась она. 

– Бросьте. Вы рассматриваете цветы в летнем саду и потолок в зарослях папоротника. А ваши губы шепчут его имя. Тут не нужно быть выдающимся менталистом, чтобы понять, о ком вы грезите.

– О ком хочу, о том и грежу. Не ваше собачье дело! – огрызнулась София. «Какого хрена я перед ним вообще оправдываюсь?».

– Не стану вас снова предостерегать и переубеждать. Но хотел бы немного остудить ваше разыгравшееся воображение, – он неторопливо отламывал вилкой кусочки медовика. 

– В смысле? – насторожилась она.

– Допускаю, что кто-то из соплеменников Габриэля мог попасть в наш мир в средние века, например, и это оставило след в человеческой культуре. Описано явление элурантропии, мифической способности человека принимать вид кошачьих. Элурантропы, веркоты, котолаки – это как оборотни, только кошки. Его примечательная внешность, которая произвела на вас столь неизгладимое впечатление, не является его природным обличьем. Ему просто пришлось адаптироваться к человеческому миру.  

– Что ж, и весьма успешно. И как же он выглядел раньше?

– Знаете, есть такие кошки без шерсти, – Полянский пощёлкал пальцами, как бы пытаясь вспомнить.

– Сфинксы, – подсказала София. 

– Да. Вот представьте себе такого антропоморфного сфинкса. Без хвоста, правда. Человеческое тело и кошачья голова. Росту метра два с половиной. Насупленная злая морда в складках кожи, уши торчат. Когти, клыки, непомерное эго и отвратительный характер. 

– Бррр! – она поморщилась, передёрнув плечами.

– Согласен, – он удовлетворённо кивнул, довольный реакцией, и отправил в рот ещё кусок торта.

– Умеете вы, Полянский, перебить аппетит. Причём к чему угодно, – фыркнула она.

А это эпизод в деле "Крысолова"

– Откройте, вторую дайте мне, – перебил он кивая на переноски.

Она расстегнула молнию и  достала пушистого чёрного кота, опустила его на землю. Животное настороженно принюхивалось, беспокойно оглядываясь. Видно, что путешествие заставило понервничать. Габриэль, опустившись на одно колено, освободил серого кота. Оба питомца льнули к хозяину, пытались забраться на руки, отталкивали от него других котов. Он достал из внутреннего кармана небольшой стеклянный флакон и стал откручивать крышечку.

– Постарайтесь не закричать, – негромко бросил ей через плечо.

Вытряхнул несколько капель на пальцы и дал двум своим котам облизать. Животные тянулись мордочками, отпихивая друг друга, тихо и жадно урча.

София только собралась спросить, отчего она должна кричать, и чего они ждут, но потеряла дар речи. На её глазах кошки вдруг стали увеличиваться в размерах. Длинный ворс топорщился, под шкурами перекатывались мышцы. Выросли они раз в десять за пару минут.

Он нежно ворковал над ними. В мурлыкающем вибрирующем голосе Габриэля зазвучали, мягко перекатываясь, «урррллл» и «амррллл». И огромные звери, всё ещё напоминающие кошек, отвечали на зов.

– Что? – переспросила София, стараясь не делать резких движений.

– Это их имена. Так звучит язык моего народа.

Явно рискуя быть опрокинутым на пол, встал между ними на колени. Гладил и почёсывал чудовищ, те толкали друг друга, стараясь получить от него больше внимания.

– А как перевести на человеческий? – осторожно спросила она.

– Зачем?

Он не смотрел на неё, был занят только своими питомцами, каждый больше метра в высоту, как тигры в зоопарке. Монстры утробно урчали, один склонил морду и упёрся широким лбом в грудь хозяина. Второй подставлял голову под руку Габи. Пальцы с длинными крепкими ногтями погружались в густой мех. Габриэль пытался обнять сразу двух зверей, прижимал их к себе. Чёрная и серая шерсть легко смешивалась с его платиновыми прядями.

– Не знаю, вдруг понадобится их позвать, – София чуть развела руками.

Он встал и обернулся. В лице столько нежности, глаза светились счастьем. У его ног тёрлись десятков пять кошек, требовательно мяукая и переплетаясь хвостами.

«Как же он их любит на самом деле! Полянский был прав».

– Никогда не заботился о переводе, они же и так понимают. Как бы это сказать на вашем наречии? – он на секунду задумался, а потом лукаво улыбнулся. – Самое близкое, пожалуй, это Кусь и Грызь.

Она уставилась на него, приоткрыв рот. А Габи расхохотался, глядя на её лицо. Он смеялся громко, с удовольствием, запрокидывая голову и не скрывая заострённых клыков. Довольное эхо рокотало, металось между колоннами. Отсмеявшись, снова погладил своих зверей, перебирая мех. Не оглядываясь, спокойно пошёл с ними через кошачий океан, чьи разношёрстные волны расходились перед его ногами. София, неловко ступая, пробиралась следом за ним в сырой узкий коридор с одной тусклой лампой на потолке. Габриэль взглянул на Софию сверху вниз.

– Уходите, мадемуазель.

– Но... Я думала, что... Габи, не будь эгоистом!

– Посмотрите, сколько у меня кошек, разве я могу быть эгоистом, – он развёл руками, с улыбкой показывая на сотни любимых питомцев.