Кошачий ф-моб
Автор: Светлана КузнецоваС легкой руки Алекса Бутарова, предложившего в честь очередного дня кошек постить стихи и отрывки произведений с котиками.
Стихи я не пишу, но вот в прозе у меня котиков много. Всех не упомнишь, но каких припомнила, делюсь. 
Кэри первым прошмыгнул внутрь и чихнул. Тим поспешил за ним и в растерянности присел на задние лапы. У дальней стены жались друг к другу три черных клубка — только изумрудные глаза зло поблескивали.
— Вы что же, мои? — удивленно пробормотал Кэри. Ближайший клубок, улучив момент, вцепился в его хвост. На всякий случай Черный легонько дал нахалу по носу. Тот смешно заморгал и чихнул.
— Видать, действительно мои, — улыбнулся Кэри, устраиваясь посреди коробки.
Клубки тотчас облепили его, греясь.
— Ох, мелочь...
— Что? — не понял Тим.
— Я не тебе, — прищурился Кэри. — Теперь они — мелочь.
Тим пристроился рядом. Нахал — самый решительный клубок — прильнул к нему, зарылся в пушистый мех и душераздирающе зевнул. Тим улыбнулся и блаженно прикрыл глаза. Вначале он не понял, что изменилось, а потом постарался лежать как можно тише, не мешая.
Кэри урчал. Хрипло и чуть грозно, хотя Тим был уверен, что ему нужно лишь немного потренироваться, чтобы получилось красиво. Черный мурлыкал впервые в жизни.
(с) https://author.today/reader/53020/420780 "Когда дракоты улыбаются"
https://author.today/art/88456
Почти разумная, сильная и вечно голодная сущность, увязавшаяся однажды за Итеном из тонкого мира в мир реальный, в видимом виде являла собой серого полосатого кота с двумя парами синих глаз. Первая пара глаз располагалась на морде, где у кошек и положено. А вот вторая — на кончике длинного гладкого хвоста, что позволяло Ральфу без риска быть обнаруженным заглядывать за углы, всматриваться в щели и вообще исследовать мало доступные пространства. Если требовалось, на жесткой шерсти мгновенно проступали черные бусинки яда.
По-хорошему, стоило бы сущность уничтожить или выкинуть обратно в тонкий мир, но, прицепившись к нему, как к добыче, и неплохо пожрав, Ральф начал воспринимать Итена хозяином и принялся рьяно защищать. Именно он предотвратил первое нападение убийцы-хамилио, чем спас Итену жизнь.
Уничтожать собственного спасителя было бы не только подло, но и непрактично: пришлось приспособить к делу. Ральф охранял дом лучше всякой собаки, быстро выучил тех, кого нужно впускать всегда, даже в отсутствии хозяина, а трогать не следует; самостоятельно распознавал, желает ли визитер зла, если сомневался, мог связаться с Итеном мысленно и потребовать «объяснить» можно ли сделать незваному гостю «кусь» и насколько сильно. К тому же ему оказались по вкусу насекомые, от которых в старых домах избавиться попросту невозможно. Так что Итен еще и на санитарной обработке жилища сэкономил.
Как отзвучало слово, сорвался Баюн с места огромной туманно-сизой тучей, лишь ушами острыми и хвостом кота напоминающей, разинул здоровенную пасть и проглотил Ухаря целиком, тот и крикнуть не успел. Остальные разбойники отпрянули, а потом и разбежались в разные стороны, только пятки сверкали.
— Ну наконец-то, — довольно протянул Баюн, приняв мальчишеское обличье и довольно поглаживая пузо. — Брюхо набил, теперь и дальше отправляться можно.
…Утро выдалось солнечное. Петька на заборе кукарекал так, что всех, кого мог, поднял. Тимофей, щурясь, зевал, грелся и думал, а не подремать ли еще часик-другой, когда на забор с другой стороны взобралась Глафира… Глафа… Глашенька — краса очей его мятежных и призрак мартовских ночей, неотразимый, неизбежный...
— Ты чего это, Тимофей свет Барсикович, в такую рань да здесь? — Глафира покосилась на него изумрудными очами и провела юрким розовым язычком по белоснежной шерстке. — Тебя ведь раньше полудня обычно и не встретить.
— Кончилась спокойная жизнь, Глафира свет Васильевна.
Будто в подтверждение его слов в доме что-то разбилось, послышался грохот пустого ведра и ругань.
— Никак жилец у вас новый, — мурлыкнула Глафира. — Вот радость-то!
Можно подумать, Глафира только сейчас узнала о неожиданном госте заколоченного дома в деревне с уже и неведомо откуда взявшимся названием Подберезовка. Одноименных грибов поблизости отродясь не водилось, как и берез с осинками, под которыми они должны произрастать. А водились… ельники, дубравы да болота. Вот в одном из них новый постоялец и попробовал утопиться, когда, идучи впотьмах, промахнулся меж двух досок. Да там пьяные ходили, не замочив сапог ни разу, а этот с головой ушел сразу! О! Стихи! Только после минут десяти бултыханий сообразил на коленки опереться да подняться. Воды-то — по пояс в самом глубоком месте.
— Радость?! — Тимофей поморщился. — Да не сказал бы. Бестолковый. Не будет от него проку. Какой день выспаться не получается.
— Ничего. Потом отоспишься, — промурлыкала Глафира. — Привыкнет.
https://author.today/art/83365
— Поберегись!
С отчаянным криком в затылок Максиму врезалось нечто непонятное, но весьма увесистое. От неожиданности он сделал три шага вперед. Позади послышался визг тормозов, громкий шмяк и визг шины.
Ну да. Неприятная ситуация. Их двор представлял собой коробку, еще и длинную, не только проходную, но и проездную. Приличной, да и неприличной парковки даже в проекте не имелось, а потому своих железных коней соседи ставили по обеим сторонам дороги, превращая оною в узенькую тропку, на которой периодически зеркала приходилось складывать, чтобы оных не лишиться. Разглядеть сунувшегося переходить «тропку» пешехода было той еще удачей. Рано или поздно здесь непременно сбили бы кого-нибудь.
Он оглянулся. Водила спешно закрывал окно тонированным стеклом, не позволившим бы разглядеть не только его физиономию, но и половую принадлежность. Хотя… можно же номер запомнить. Мотор взвыл, вытолкнув старый, знавший лучшие времена «Жигуленок» из колдобины и бросил его вперед, подальше от неудавшегося места преступления. Водила даже не стал подбирать вывернутое с мясом зеркало, настолько заторопился уехать.
«Испугался», — подумал Максим. Кто-нибудь другой непременно набил бы водиле рожу, вот только ему сейчас было не до того.
Кошка — пушистая, кремовой масти — скакала возле него, голося на весь двор:
— Я сделала это! Сделала! Сделала! Сделала!
(с) Кошачье счастье
— Ах, да. Интеллект среднестатистического кота гораздо мощнее собачьего. Кот уверен в себе, поступает только так, как ему удобно, умеет просто-таки безупречно устраиваться в жизни и манипулировать людьми. Интеллект человека возраста сорок плюс. Тебе должно понравиться, Лео.
«Понравиться?!» — Леня открыл глаза и… тотчас закрыл.
Он внезапно ощутил себя Гулливером в стране великанов. Квартира была его, как и коридор, и пол, и стены в «модных в этом сезоне», как утверждала Катя, обоях в горошек. Даже пахло здесь привычно: немного апельсином, чуть-чуть пылью, чем-то неуловимо-родным. Но…
«Почему все настолько огромное?!» — заорал Леня и тотчас едва не оглох от пронзительно-громкого кошачьего мява; смутно знакомого мява. Мява кота Леопольда, некогда принесенного Леней с улицы и оставленного в квартире, несмотря на все неудовольствие и нытье Кати.
— Тише, Лео, тише…
Леня прижал уши. Теперь, когда они располагались на голове иначе, чем раньше, ими вполне получалось шевелить. И слышалось по-другому: ненамного громче, но насыщеннее, интереснее. Леня открыл глаза. Цвета тоже чуть изменились. Впрочем, новые ощущения потерялись перед потрясением: на него надвигалась огромная пятерня! Человеческая, то есть, великанская. С белесым давно зажившим шрамом на ладони у основания безымянного пальца. Его — Лениным! — шрамом. Лицо великана невероятно напоминало то, какое принадлежало Лене. Он часто наблюдал его, но только не в зеркале, а на фотографиях и видео.